В это время подошли трое пьянчужек. Глаза у парней были дикие. Милиционеры только что затащили их в раздевалку, спустили с них штаны, разложили на лавки и отстегали тонким кожаным ремнём. Вполне чувствительно. Только не это главное — главное, их сфотографировали в этом виде и предупредили, что если хоть один раз они ещё придут пьяными или с похмелья на тренировку, то фотографии появятся на стенде на центральной площади, вместе с кухонными «бойцами», да с пояснением — дескать, эти великие хоккеисты заявились на занятия под мухой.

Это было за гранью. Этого не могло быть! Но задницы-то болели. Тихими тенями пристроились вразумлённые за спинами одноклубников, и даже дышать старались через раз.

— Ну, продолжайте тренировку, а я расскажу Виктору Фёдоровичу про работу с утяжелением.

Событие тридцать пятое

Воскресенье получилось аж перенасыщено событиями. Утром на станции Воронцовка встретили Юрия Богатикова. Пётр договорился заранее с руководителями дворца, оркестра и ансамбля духовых инструментов, что репетиция в воскресенье начнётся в восемь утра. Народ собрался. Пока настраивали инструменты и сыгрывались, Пётр в кабинете директора Дворца Металлургов угостил будущую звезду «Незалежной» чаем с печеньками. Потом Вика с Сирозеевым исполнили пять песен. Русский хохол покрутил носом, выдал, как и положено мэтру: «Неплохой материал», и поинтересовался — чего, собственно, от него хотят.

Богатиков Петру не понравился. Наверное, сказывалось воспитание на Украине. Жадность. Нет, даже не столько жадность, а какая-то въевшаяся привычка во всем искать выгоду. Вот фамилия вроде русская, а сущность хохляцкая — тогда как у Лещенко вполне украинская фамилия, а, судя по его речам на всяких вечерах с Галкиным, вполне русский характер. Парадокс. Может, пока не поздно послать русского хохла куда подальше и передоговориться с хохлом обрусевшим — то есть, с Лёвой Лещенко? Тем не менее, дали солисту Луганской филармонии исполнить с листа «День Победы» и «С чего начинается Родина». «День Победы» получился так себе, а вот песня про Родину — даже лучше, чем у Бернеса. Пётр всё решиться не мог, стоит ли брать Богатикова в соратники. Предложил исполнить «Журавлей». Блин! Где взять ещё одного Илью Калинникова — великого музыканта, лидера группы «Високосный год»? Богатиков спел лучше Бернеса, с гарантией, но до Калинникова — как до Луны пешком. Опять не понятно, то ли брать, то ли послать. Пришлось попробовать ещё одну песню — «До свидания, мальчики». Нет, нужна Анжелика Варум. Чёрт! Махнув рукой, Пётр предложить спеть последнюю — «Комбат-батяня». И вот тут Юрий Богатиков попал! Даже лучше, чем Расторгуев.

— Что, будем предлагать переезжать в славный город Краснотурьинск этому товарищу? — отвёл в сторону Вику Штелле.

— Это в тысячу раз лучше Сирозеева, но я поняла ваши метания, Пётр Миронович. Лещенко и Кобзон «День Победы» как-то душевнее поют, хоть у Богатикова голос и лучше. Ничего, я займусь его воспитанием. Берём. Теперь нужно найти Сурганову или Варум, и не помешал бы Серёжа Парамонов.

— Я когда книгу писал, то про Серёжу Парамонова в «Википедии» посмотрел. Он появится только в 1971-м, ещё четыре года ждать. Придётся своих Серёж растить. Вот ведь «Крейсер „Аврора“» поёт не он, а получилось у пацана супер.

— Так что, будем уговаривать Богатикова? — вернулась к баранам Вика Цыганова.

— Придётся.

Уговорили на следующих условиях: пока, до 9 мая, Юрий Иосифович остаётся солистом Луганской филармонии. Через неделю он приезжает в Краснотурьинск и разучивает песни. На это время ему город выделяет двухкомнатную квартиру и выплачивает в месяц по триста рублей, включая май, вне зависимости от того, состоится концерт в Свердловске или нет. Ну а по результатам концерта уж заключаем договор. Песни, которые сочинили Штелле и Нааб, в дальнейшем Богатиков может использовать только с их разрешения. Подписали договор — пусть и на простом листочке, но с подписями трёх свидетелей.

Вымотался Пётр, словно не песни слушал, а вагоны разгружал. До поезда было ещё время — да даже много времени. Штелле поручил певца заботам Евгения Яковлевича Глущенко, директора Дворца БАЗа, и руководителя симфонического оркестра дворца культуры металлургов Отто Августовича Гофмана, а сам поехал домой. Через час матч «Труда» с клубом «Динамо» из Алма-Аты. Нужно обязательно поесть и тепло одеться, а то за два часа на семнадцатиградусном морозе можно и дуба дать в ботиночках. Нужен полушубок и валенки, да и пара бутылочек коньяка не помешает.

Перестарался! Пётр это понял ещё на подходе к стадиону. Прямо бразильская торсида на «Маракане», а не маленький, тихий, провинциальный Краснотурьинск. Горны просто надрывались. Более того, кроме горнов народ пришёл и с барабанами, и со всякими трубами-тромбонами, даже что-то типа гобоя у одного хроноаборигена просматривалось — и каждый старался перетрубить соседа. Ладно «казахи», даже наши хоккеисты испуганно жались к воротам. Какая там, нафиг, разминка.

Первым делом Пётр зашёл под трибуны — там начальники команд переговаривались с судьями. Был и тренер «Динамо» — бывший краснотурьинец Эдуард Фердинандович Айрих. Выглядел он немного смущённо, пожимая руку первому секретарю горкома партии. Да и ладно, вернуть ведь вряд ли удастся. Где столица республики и звание полковника милиции, и где заштатный Краснотурьинск?

— Победим мы сегодня ваших ренегатов, — усилил эмоциональное давление Пётр. Он ведь знал, что долгое время «Динамо» (Алма-Ата) будет собирать варягов по всей стране. В следующем году заберёт несколько человек снова из Краснотурьинска, и ещё парочку из Красногорского «Зоркого». Панёва вон в конце этого года в реальной истории перетянули. Баста! В эту интересную игру можно ведь и вдвоём играть. Раньше в Красногорск съездим.

— А где тут у нас главный судья? — после «вежливой» улыбки Айриху поинтересовался Штелле у начальника «Труда» Виктора Захаровича Бикмулина.

— Да вон он, курит у двери, — указал на высокого мужчину средних лет Бикмулин, — Сутормин Илья из Первоуральска.

Пётр к общению с судьёй подготовился. Взял в кабинете небольшую золотую цепочку из добытого у Потапа. Сейчас он зажал её в правой горсти, при рукопожатии аккуратно перевернул свою ладонь вверх и левой сжал судье руку в кулак:

— Рад познакомиться. Я — первый секретарь Краснотурьинского горкома КПСС. Пришёл вот за своих поболеть. Надеюсь, судейство будет справедливым, — кивнул головой, прощаясь, и чуть не бегом бросился к двери, ожидая окрика в спину.

Но нет, обошлось. Значит, не первая взятка у товарища Сутормина Ильи.

— Пётр Миронович, давайте к нам! — услышал он знакомый голос.

О, на южной оконечности западной трибуны скучковались руководители предприятий города и работники разных горкомов и горисполкомов. Руководил сабантуем неутомимый мэр Романов. По рукам уже ходили небольшие гранёные рюмочки с янтарной жидкостью. А что, надо согреться. Пётр и сам пару бутылок молдавского коньяка с собой захватил.

Только продегустировали коньяк, изображая из себя французских сомелье — в смысле, печеньками несладкими закусывая, — как и матч начался. Надо сказать, что разница в классе прямо бросалась в глаза. Словно команда высшей лиги принимала любителей из дружественной Монголии. Монголами, естественно, были хоккеисты «Труда». Первый мяч в ворота хозяев влетел уже через пять минут, а ещё через пять — и второй. И только было Пётр пожалел о зря потраченном золоте, как судья его отработал. Вратарь гостей был бывшим краснотурьинцем, и в него летели различные оскорбления с трибун. Ну а чего он ожидал от земляков-то? И не выдержали нервы у парня. Обернулся и ответил трибунам на «мове». А тут очень вовремя и судья нарисовался. Бам, и синяя карточка прилетела — а это значит, что команда будет десять минут играть в меньшинстве. И тут, к радости болельщиков, к Сутормину подъезжает капитан гостей Африкан Зырянов, тоже бывший краснотурьинец, и начинает с ним пререкаться. Бам! И вылетает красная карточка. И едут за поваленные скамейки, которые ограничивают поле, уже два нью-алмаатинца, причём Африкан аж до конца игры. И ведь никаких упрёков судье, всё по-чесноку. Самым грубым нарушением в хоккее с мячом считается мат.

После этого и наши проснулись, плюс Башкирцев выпустил в первый раз карпинчанина бывшего — Панёва. И пусть мяч забил не он, но сфолили именно на нём, за что и был назначен 17-метровый, он же свободный удар. А вот второй плетёный, ещё через пяток минут, Вячеслав и сам закатил в ворота «казахов». Так и ушли на перерыв при счёте 2:2.

Двадцать минут на двадцатиградусном морозе прошли в один миг. Струился коньяк, играла музыка. Нет, не какофония горнов и гобоев, а симфонический оркестр дворца «Металлургов» исполнил впервые в этой реальности песню «Трус не играет в хоккей» — причём слова «великолепная пятёрка и вратарь» Пётр заменил на «великолепная десятка и вратарь». Пел с листа Юрий Богатиков, а с ним, для поддержки штанов, Сирозеев и Мария Нааб. А что, вот эта песня явно для него. Народ, подогретый спиртным, потребовал повторить аж два раза. Даже хоккеисты вылезли из раздевалки — послушать.