Событие тридцатое

Как там в песне Гарика Сукачёва: «Брел, брел, брел в розовый край на солнце». Пётр решил до Лаврушинского переулка пешком прогуляться. Нет, не от самого министерства — далековато. Дошёл до станции метро «Кузнецкий мост». Сел там в синий вагончик и доехал до станции «Третьяковская» с двумя пересадками. Шифровался. Продефилировал по Большой Ордынке, свернул в Большой Толмачёвский переулок, и каждый раз при первой же возможности проверялся. Слежка была. Этого мужика он вычислил ещё у министерства. Серые брюки, светло-коричневая вельветовая куртка, кепка, чуть великоватая топтуну — всё время поправлял. Или это привычка? Вот не тянул он внешне ни на КГБшника, ни на мента, служащего в наружке. Слишком легко вычислялся и начинал нервничать при попытках Петра сменить направление. Штелле даже один раз специально пошёл навстречу сопровождающему, чтобы разглядеть получше. Мужик дёрнулся и даже попытался отвернуться. Короткая стрижка, серые глаза, большой нос картофелиной. Нет, не спецслужба. Тогда кто?

В Союзе Писателей сразу попал в цепкие руки Смирновой. Вера Васильевна была не одна, попивала чаёк с последней женой Толстого Людмилой Ильиничной Крестинской-Баршевой. Красивая жгучая брюнетка — была лет тридцать назад, но и сейчас в шестьдесят была ещё хоть куда. Ухожена, напомажена, озолочена и обриллианчена. Пётр зацепил краем сознания — её вроде бы должны скоро ограбить. Или путает? Ну нет. Вот ведь на ней та самая брошь, «Бурбонская лилия». Яркий синий камень в центре. Что-то там с молдаванами, но это будет гораздо позже, кажется, перед олимпиадой в Москве.

Новостей было немало. Из самых хороших — то, что книгу Алексея Толстого с добавлением песен Тишкова и некоторых эпизодов от вдовы перевели на французский и отдали месье Бику — причём лично и причём вчера, и сам он в Москве и желает свидеться с месье Тишковым. Вот с минуты на минуту и появится. Кроме того, книгу прочитала Вера Васильевна, отдала Федину, и они, посовещавшись, решили издать её в СССР тиражом двести тысяч. Гонорар Людмила Ильинична разделила по-честному — ей две трети, за себя и покойного мужа, а Петру треть. А что, вполне справедливо. Кто же от лишних трёх с половиной тысяч откажется — это за восемь песен коротеньких. Их в фильме больше, но в книгу они не втискивались, да и не нужны были — и в кино-то лишние. Дотягивали до двух серий.

Следующая новость тоже интересная. Немцы, которые ФРГ, договорились с немцами, которые ГДР, и купили у них перевод «Буратин» — но ведь немцы ГДР не могут торговать чужим. Перевод переводом, но нужно и с автором договориться. Прислали юриста, он тоже в Москве, и тоже желает видеть герра Тишкова. Придёт через два часа.

И, на закусочку — чехи. Решили снимать фильм. Спрашивают, кто напишет сценарий. Ну нет. Фильм — хорошо, сценарий — плохо.

— Я готова принять участие, — так вот зачем здесь богатая вдова. А зачем ей деньги? Продай пару вещиц из коллекции, и хватит до самой смерти.

— И что нужно от меня? — ведь просто так даже чирей не вскочит.

— Несколько песен, немного музыки и согласие. Ну, ещё иногда буду звонить консультироваться.

Однако. Остались песни из прошлого фильма, но их ни Пётр, ни Вика почти не помнили — так, отдельные слова и кусочки мотива. Только ведь раз они не запомнились, то значит и до бессмертной «Пока живут на свете дураки» не дотягивают. Придумывать самому? А смогём? Что-то из не вышедших ещё мультфильмов переделать? А дамы смотрят в упор. Им надо. Престиж. Так и ему не помешает. Много ли зарубежных фильмов снято по русским сценариям?

— Хорошо. Сроки?

— Месяца три-четыре.

— А там либо ишак, либо падишах сдохнут, — похихикали.

— Если песни будут по качеству как предыдущие, то гонорар пополам. Годится? — и серьёзное такое выражение благородно стареющего лица.

— Договорились.

— Bonjour. Comment ça va? Excusez-moi, — это в дверь постучали и в проёме нарисовалась сладкая парочка французов. Увидев лишнего человека, барон попятился, но был мадам Толстой остановлен.

— Tout va bien. Я уже ухожу. Милости просим.

— А договор? — не понял Пётр.

— Договор заключаем завтра и с Марселем, — улыбка барону, — и с немцами, — сдвинутые брови, — Всё. Bonne journée! — Людмила Ильинична выскользнула за дверь.

Пётр выложил на стол Смирновой готовую рукопись и повернулся к французам.

— А не пойти ли нам перекусить в таком случае? И маковой росинки сегодня во рту не было, — предложил Бику Штелле. Ну не при Вере Васильевне же о делах скорбных калякать.

— Тот ресторан. «Прага». — с чудовищным акцентом, но на русском выдал капиталист. Значит, осознал важность Петра и решил выучить русский. Молоток.

— Один момент. Сейчас позвоню, попробую договориться, — Пётр набрал номер Мкртчяна.

К счастью, Петрос Мушегович был на месте. Поблагодарил за волшебную песню и легко, как истинный волшебник, разрешил ситуацию.

— Через десять минут подъедет серая «Волга». Отвезёт в ресторан и дождётся, чтобы отвезти назад. В ресторане встретят, — вот как надо работать. Зачем их заставлять дурацкие машины клепать?

В отдельном кабинете «Праги» обменялись новостями под борщ и антрекоты. Не пили — Петру ещё с немцем встречаться и потом песни регистрировать. Первым начал барон.

— Кубик под названием «Кубик-Бубик» запатентован в Америке, Германии, Англии и Франции, — а что? Пётр другого названия придумать не смог. Нужно броское и непонятное. Заменил одну букву.

— А сочленения?

— И они тоже. Дальше. Во Франции на моём предприятии выпущена первая пробная партия. Первого мая поступят в розничные торговые сети. Вам я привёз сто экземпляров, целый чемодан. Они у меня в номере, я остановился в той же гостинице, — переводчица успевала и есть, и говорить с ненабитым ртом. Чудеса.

Штелле, голодный после битвы с автомобилестроителями, разделался со своими порциями в пару минут. Только за ушами пищало.

— Фигурки к сказке тоже в нескольких экземплярах отлиты и раскрашены. Там же, в номере.

— Хорошо. Поедем назад — я всё заберу. А что с издательством?

— Переводчик работу над вашими продолжениями почти закончил. Он тоже аристократ, даже не барон, а целый граф. Его отец — бывший русский офицер. Фамилия — Беннигсен, Александр.

— Передавайте привет с родины. Вернуться не хочет?

— Не спрашивал. И последнее. Немцы, что купили перевод — это довольно крупное издательство детских книг «Kinderbrockhaus». Они откуда-то узнали и про фигурки, хотят купить по десять тысяч экземпляров. Общая стоимость сделки — восемьдесят пять тысяч марок. Требуется ваше согласие, — а ведь месье Бик и правда честный человек. Мог и не говорить об этом. Или не мог? Немец через час ведь может проболтаться.

— Конечно.

— Да, вот реквизиты банка в Париже и номер счёта. Туда будут поступать все гонорары. Ничего не имеете против BNP Paribas Bank?

Тот самый «Париба», что в 2014 году заплатит рекордный штраф почти в 9 миллиардов за нарушение им американских санкций против Ирана, Судана и Кубы. Ну, до этого далеко.

— Название слышал. Ничего против не имею.

Настала очередь Петра. Он достал из-под стола портфель с чудесами и вынул очередную папку-скоросшиватель. В ней были чертежи и эскизы с одноразовым бритвенным станком, тем самым «Биком». Более того, был и сам станок. Сделали на зоне, в ход пошли детские кубики. Чуть кустарно, но вполне функционально — и, самое главное, можно потрогать.

— Можно брать с собой в командировку, можно купить в любом киоске, если забыл взять с собой в Сен-Тропе. Можно предусмотреть женский вариант, для бритья ног, с чуть более толстой ручкой для удобства, — прокомментировал Штелле рисунки.

Марсель повертел станок, попробовал побриться. Затем засучил рукав и срезал волосы на запястье.

— Аdmirablement! Чудьесна! — и принялся брить свою руку дальше, — Мagnifiquement! Ви гений.

Ну ещё бы. Вот только что делать с «Шиком» и «Жилеттом»? Как не создать себе конкурента?

— Запатентуйте и не продавайте патенты ни за какие деньги.

— Это золотая жила! Я же не идиот — её продавать, — ага, а как же тогда получилось с «Жилеттом»?

— Дальше идёт более сложная конструкция с тремя лезвиями и плавающей головкой, но она только в чертежах. Мои умельцы не смогли её сделать.

— Фигни? Нэт. Фигня. Сможешь! Нет. Сможу. Я сможу, — флаг в руки.

— Всё запатентовать. Особенно в Америке, и каждый узел отдельно. Ву компрене? — тоже можно ломаным французским похвастать.

— Коньешно, компрене.

— Ещё одна идея. Вакуумная упаковка. Это полиэтиленовый контейнер, лучше из прозрачного материала. Крышка. В ней клапан для подключения насоса и клапан с резинкой для подачи воздуха. Это ручной насос. Засыпаете в контейнер спагетти и закрываете крышку, потом откачиваете воздух. Макароны не портятся несколько дней. Или ягоды. А это упрощённый вариант контейнера, скажем для заморозки ягод, или для ношения на работу обеда. Здесь нет вакуума, просто плотная крышка. А это круглый вариант. В нём можно в розничной сети продавать, скажем, майонез или кетчуп. Берётесь?