И чего он сейчас делать будет? Мирить Петра с Семичастным? И где Суслов?

— Михаил Андреевич вас принять сегодня не сможет — началась гражданская война в Нигерии. Леонид Ильич на отдыхе в Крыму. Товарищ Суслов ведёт переговоры с военными, — выдал государственный секрет Арвид Янович.

Высокий, скуластый, с длинным некрасивым лицом и холодными латышскими глазами. Акцент. И ещё ощущение, что в пробирке находишься, а тебя этот латышский стрелок в лупу рассматривает. Пётр не знал, как себя вести. Всю ночь без сна проворочался, всё диалоги выстраивал, и оправдания сцене в аэропорту искал. Не получалось. Глупо всё вышло. Грело только то, что все его люди бросились на защиту, даже Толкунова — скромная мышка.

— Слушаю вас, Арвид Янович, — прервала молчанку Фурцева.

Пельше встал из-за стола, дошёл до двери, проверил, плотно ли она закрыта. Плохой знак.

— Екатерина Алексеевна, то, что произошло в аэропорту, не лезет ни в какие ворота. Артисты избили офицеров Государственной Безопасности. Что скажете? — сел, надел очки, ещё больше его состарившие.

— А что это было, Арвид Янович? Арест? Так я член ЦК партии. У нас что, как при Сталине — теперь можно без суда и следствия арестовывать членов ЦК и министров? — боевая бабушка. Только нужно ли накалять и без того непростую обстановку?

— Да какой арест! Артиста, — кивок в сторону Петра, — хотели орденом наградить, как и вас. Вот подписанные представления, — Пельше хлопнул рукой по листам, лежащим перед ним.

Точно — вон и красные коробочки рядом. Дела!

— Странный способ приглашать на награждение! — хоть и с задором произнесла, но уже сдулась Екатерина Великая.

— Дураки везде есть. Сказали — пригласить, а они не так поняли.

Всё они так поняли. Просто информация о награждении за песни Тишкова орденом «Плайя-Хирон» лично Фиделем Кастро тогда ещё не дошла до Суслова — отвратно работает КГБ. Столько промахов за сутки. Точно половину разогнать надо.

— И что за орден? — вот ведь неуёмная! Ну что бы не отдать в данном случае инициативу проигравшей стороне?

— Орден «Знак Почёта». Поздравляю вас с заслуженной наградой, — сунул коробочку Фурцевой, потом грамоту и удостоверение, — Екатерина Алексеевна, не оставите нас посекретничать с товарищем Тишковым?

— Пётр Миронович в аэропорту только защищался! — а ведь молодец, не заткнули рот.

— У меня нет никаких вопросов к Петру Мироновичу по инциденту во Внуково. Нам надо обсудить совсем другие вопросы, — и привстал. Сейчас будет за локоток боевого министра выпроваживать.

— Я подожду в приёмной, у меня к Петру Мироновичу тоже масса вопросов. Американский продюсер приехал. Кучу денег привёз.

— Наслышан. Я всего на пару минут вашего защитника задержу, — оскалился. Это улыбка по-латышски? Ужасно.

Пельше дождался, когда за министром закроется дверь, и достал из стола папку. Открывать не стал. Просто положил перед собой. Обычный картонный скоросшиватель с громким заголовком «Дело».

— Пётр Миронович, — он снял очки, — до нас дошли сведения, что по вашему указанию в городе Краснотурьинске избивают советских граждан.

Граждан. Советских. Пафосно. Ладно — если бы были на самом деле сведения, то тут бы не сидел. Совсем в другом месте бы сидел. Делаем вывод: какой-то «кухонный боец» написал анонимку, а анонимка — не документ. Теперь стратегия. Нельзя оправдываться. Оправдывается виноватый. Нужно напасть! Главное — не перегнуть палку.

— Арвид Янович, как вы себе это представляете? Захожу я в кабинет начальника городского отдела охраны общественного порядка и говорю: «Товарищ подполковник, соберите немедленно весь личный состав». Собираются. А я им речь: «С этого дня нужно ходить по улицам и избивать советских граждан. Кто не будет избивать, тот может считать себя уволенным. Лично буду проверять по вечерам, сколько каждый милиционер избил человек». Так написано в вашей анонимке?

— Я серьёзный вопрос задал! — вновь надел очки Пельше.

Очень о многом сей жест говорит. Значит, и вправду анонимка, и кроме неё — никаких фактов. Защищается, надев очки. Ну-с, начнём Марлезонский балет.

— Арвид Янович, у нас в городе проводится кампания — да, под моим руководством, и по моему прямому указанию. Кампания по предупреждению насилия в семье. С «кухонными боксёрами» боремся. Эти мрази напиваются и начинают бить жен и детей. Не так давно в городскую больницу поступил мальчик, который попытался заступиться за избиваемую мать, так этот советский гражданин его отшвырнул, и мальчик ударился головой о батарею. Сотрясение мозга и психологическая травма на всю жизнь. Вот именно с такими типами, которых точно можно назвать гражданами, но вот «советскими» — язык не повернётся, мы и боремся. Создали несколько стендов и вывешиваем на них фотографии «боксёров». Естественно, никто их в милиции не бьёт — ну, если только они сами в драку не лезут, так и то — стараются как можно меньше ущерба гражданину нанести. Уверен на сто процентов, что в этой папке у вас лежит анонимка от одного из этих типов. Этот садист безнаказанно избивал жену и детей, а теперь это стало затруднительно — ведь соседи видели его фото на «доске славы кухонных боксёров». Чуть малейший шум — и вызовут милицию. Что делать «советскому гражданину», как ещё навредить окружающим? Руки-то чешутся! А ведь любой кухонный боксёр по природе — трус. Остаётся только анонимка, а в ней — клевета. Давайте её мне, и я привлеку этого борца за справедливость к суду за клевету. И ещё поговорю с работниками прокуратуры — не является ли эта писулька документом, дискредитирующим Советскую власть. Ведь я Первый секретарь горкома КПСС, а милиционеры тоже на службе у нашего государства. Давайте её сюда! — протянул руку.

Всё, поплыл. Точно они тут все дети. Наивные. Но хватит, нужно дать этой крысе выскочить из угла.

— Хотя… Арвид Янович, вы ведь Председатель Комитета Партийного контроля. Вам гораздо легче посадить этого анонимщика на скамью подсудимых. Уверен, компетентные органы, получив от вас приказ, по почерку в несколько дней выяснят фамилию анонимщика и клеветника — и поедет эта мразь на Магадан.

Пётр сделал вид, что даже полегчало ему — вон какой классный выход нашёл, самому пачкаться не надо. Так, теперь закрепить успех, пока у оппонента планка висит.

— Арвид Янович, это ведь не первая анонимка на меня. Один врач не согласился со мною в методике борьбы с туберкулёзом и не нашёл ничего лучше, как написать в облисполком. Заверил товарищей, что я кормлю детей собачатиной, а говядину со свининой забираю себе и дома предаюсь обжорству. Приезжала комиссия из Свердловска — изобличили клеветника и оправдали меня. Простил я дурака, теперь он на бумажной работе, раз любит писать. А дети выздоравливают. Вы, может быть, даже в курсе — сейчас внук министра автомобильной промышленности, Петька-шалопай, у нас в городе лечится с матерью. Говорить об успехе пока рано, случай сильно запущенный. Это я зачем говорю — а что, если бы комиссия поверила клеветнику? Отнеслась формально? Меня бы уволили. Обидно, конечно — только я-то взрослый человек, а дети продолжали бы болеть и умирать. Не правда ли, похожий случай? И здесь рано или поздно один такой пьяный садист убьёт ребёнка. Вы разберитесь, пожалуйста, и примите меры. Возможно, наш опыт даже можно предложить и в другие города.

Всё? Или добить? Нет, пока переваривает, нужно дровишек подкинуть.

— Или взять того дурака из посольства нашего на Кубе. Фамилию не знаю, да и звания тоже. Буду поэтому для простоты звать его капитаном Дураковым. Так вот, этот тип решил, что он один может определять, какие песни понравятся кубинскому народу, а какие — нет. Он поставил себя выше Президента Кубы, и даже выше пламенного революционера Фиделя Кастро. Кто дал ему право? А если бы его действия привели к осложнениям между нашими странами? И опять кляуза. Я же понимаю, что делали люди, затеявшие драку и стрельбу в аэропорту Внуково. Приехали тягать нас с Екатериной Алексеевной на расправу к Михаилу Андреевичу и к вам. Опять поверили кляузнику и дураку, а не честному коммунисту и патриоту. Он враг нашей страны, потому что дурак. У буржуев американских есть тест, называется «Ай-кью». Там с помощью рисуночков разных определяют коэффициент умственного развития. Хочу посоветовать вам достать его и прогнать всех работников КГБ через него — ну и сделать выводы. А капитана Дуракова отправьте в нашу Краснотурьинскую колонию строгого режима опером, пусть с равными по уму ворами и садистами воспитательные беседы ведёт. А ещё, Арвид Янович, вы приезжайте к нам в город. Сходите на концерт, послушаете мои новые песни. Побываете в тубдиспансере и больнице. Сейчас наш доктор Франк начал лечить язву и гастрит медикаментозно, статьи в журналы пишет. Чем чёрт не шутит, может и на Нобелевскую премию при поддержке государства потянет. А ещё оцените наши успехи по борьбе с пьянством и курением. Приезжайте!

Всё, теперь контрольный выстрел в голову.

— Товарищ Пельше, вы ведь обещали Екатерине Алексеевне меня только на пару минут задержать, а прошло гораздо дольше. Может, я пойду? А то она волнуется. Немолодая ведь, да ещё холерик, чуть что — сразу в драку. Беречь её надо — очень ценный кадр и руководитель, и пример для любого коммуниста. Ну, обозвала Хрущёва кукурузником — так ведь это правда. Жаль, что она одна тогда такая смелая была. Сколько бед этот очередной дурак стране принёс — чуть до ядерной войны не довёл. Может, нужно через американский тест и всех коммунистов прогнать? Сразу дураки и выявятся.