— Плоттер! — послышалось, мозг перевозбудился. — Графопостроитель. Нужно же потом чертежи на бумагу перенести!

— Графопостроитель? А почему интеллектор? Слово какое-то не наше.

— Я стал думать, как упростить процесс, укоротить цепочку, избавиться от перфокарт. Взялся за разработку устройства, которое само чертило бы контур детали по заложенной в него программе. И уже тогда понял, что это нечто большее: если снабдить подобными аппаратами всех сотрудников предприятия и объединить их в единую сеть, рабочий процесс станет более эффективным. Одним словом — интеллектор!

Вот — сразу интернет, плоттер и компьютер. Может, не нужен Возняк? Сейчас спросим.

— Арсений Анатольевич, а как вы себе жёсткий диск представляете?

— Что такое жёсткий диск?

— Ладно, чуть позже. Расскажите-ка мне про ваши попытки получить патент.

— Попытки — пытки… На то, чтобы получить авторское свидетельство, у меня ушло почти пять лет. Во Всесоюзном научно-исследовательском институте государственной патентной экспертизы, где рассматривают заявки изобретателей, просто не могли взять в толк, что это за прибор, и сомневались, что он вообще может существовать.

— Почему? Какое давали заключение?

— Они не могли поверить, что такое программируемое устройство можно собрать, и оно будет работать, — грустно засмеялся Горохов.

— И…

— Началась у меня переписка с сотрудниками ВНИИГПЭ. Вдумчивые люди, — подёргал кончик носа Горохов. — Искали зацепку, как сделать, чтобы в моём изобретении не было новизны — так положено. Открытия в СССР не регистрируют — только изобретения. А согласно патентному праву, для регистрации изобретения надо провести его экспертизу, найти прототип или аналог. В моём же случае не было ни того, ни другого! Оно будто с Луны свалилось. В других странах таких патентов они тоже не нашли. Я получил от них письмо: приезжайте, побеседуем. Поехал в командировку в Москву. Женщина, которая рассматривала мою заявку, вышла со мной на лестничную клетку и говорит: «Советую вам взять в качестве прототипа своего изобретения топор». — «При чём тут топор?!» — спрашиваю. — «Да чтобы не было новизны!»

В конце концов, эта моя заявка попала к сотруднику, с которым удалось найти общий язык. Оказался родом из Новосибирска — почти земляк. Он-то и помог мне составить описание. Предложил сделать из интеллектора прибор для рисования, иначе бы авторское свидетельство вообще не дали. И название придумал — «устройство для задания программы воспроизведения контура детали».

Пётр ещё раз прошёлся по описанию. Преобразователь — то, что потом будут называть материнской платой. Блок управления. Блок вывода программы. И запоминающий блок — то есть жёсткий диск.

Какое отношение это имеет к персональному компьютеру? Конечно, то, что было запатентовано, персональным компьютером не является — это какой-то электронный вычислитель для решения более-менее узкоспециальной задачи.

Однако, если кое чего добавить и написать нормальные программы, то один шаг останется до компьютера. И этот шаг — процессор «Интел». Подождём, не будем бежать вперёд паровоза.

— Как на производстве отнеслись к вашей победе над бюрократами?

— Вернулся я в Омск, предложил своему руководству включить средства на создание интеллектора в бюджет института и услышал в ответ: «Горохов, угомонись, наконец! Авторские получил? На доску почёта тебя повесили? Что тебе ещё надо? Премию за изобретение в размере 50 рублей получил? Правда, угомонись!».

— Верное решение.

— Почему? Я думал, мне сказали…

— И сказали правильно.

— Ничего не понимаю… — опять полез нимб создавать обеими пятернями.

— Почему Циолковский ракету не построил?

— Думаете?

— Точно знаю. Я дам вам, товарищ Горохов, куда больше, чем восемьдесят тысяч — нет, их, если надо, конечно, тоже дам. Езжайте, увольняйтесь — и приезжайте сюда. Фамилию «Козьмецкий» слышали? Вот, поступите в его министерство. Мы как раз создаём группу по разработке именно такого устройства. Купим сотню цветных телевизоров во Франции, у «Ксерокса» приобретём компьютерную мышь и графический интерфейс. У них же — клавиатуру. А вы пока с Козьмецким переговорите, чего вам для счастья надо. Сколько сотрудников, размер лаборатории. Где и какие детали с элементами достать. Какие станки с ЧПУ, чтобы на них обкатывать ваше детище. Тоже ведь лучше, наверное, японские или французские. Ну, а в скором времени к вам из Америки помощники подтянутся. Головастые пацаны. Да, если нужно любого человека откуда угодно изъять и в вашу новую группу устроить — то не стесняйтесь. Даже если это академик Лебедев. Будет на вас работать…

— Папа Петя, ну ты ужинать идёшь или нет? Все уже за столом, — вот вечно на самом интересном месте.

— Иду, Маша, иду.

Пока шёл в дом, вспомнил пиетет, что слышался в голосе Горохова, когда он «Наири» упомянул. Машина стоит 50 тысяч советских рублей, то есть 70 тысяч долларов — и занимает целую комнату. И просто подключена к пишущей машинке. А ещё есть ЭВМ «Минск-32». И вроде бы на Украине своя.

Срочно нужен Джобс. А ещё — товарищ типа Эндрю, который всё может достать и всех купить. Предстоит борьба с «Интелом». Лучше бы его победить и сделать ручным.

Глава 3

Событие третье

Маленький Изя, потерявшись, отправился в ближайший морг, чтобы мама нашла его быстрее.

— Сёма, я сегодня сдала на права! Теперь в Одессе будет одним пешеходом меньше!

— Ох, Розочка, боюсь, шо не одним!

— Здравия желаю, Пётр Миронович, — генерал армии Николай Григорьевич Лященко почти строевым шагом вошёл в кабинет и отдал честь.

— И вам не хворать. Победили? — Пётр попытался привстать из-за стола, но проклятые спицы зацепились за угол этого кунаевского монстра красного дерева, и он плюхнулся назад.

— Сидите, сидите! Вечно вы, молодёжь, спешите, — командующий Среднеазиатским военным округом, подошёл к столу и, чуть перегнувшись, подал руку.

— Что с Бомбой? Мне ваш помощник сказал, что обезвредили.

— Так точно. Были проблемки — всё у них тяп-ляп собрано. Того и гляди, на куски развалится…

— Ну да — китайское качество. Неужели это и на атомную бомбу распространяется? Сложнейшее же устройство, — Тишков нажал на кнопочку, вызывая Тамару Филипповну.

— Уже несу, Пётр Миронович, — в эту же секунду раскрылась дверь.

— Быстро вы, Тамара Филипповна. А вдруг я коньяк с лимончиком хотел попросить у вас?

— Ерунда какая! Вы же на антибиотиках, и сто раз мне говорили, что их нельзя с алкоголем, — Филипповна поставила на стол поднос с двумя полными краснотурьинскими кружками с рисунком двух дерущихся вставших на задние лапы медведей — белого и бурого. Наверное, невозможная в природе схватка — ну, если только в зоопарке. Но вот нарисовали учащиеся художественного училища в родном городе, прислали. Петру и сам факт, и рисунок понравились — держал для особых гостей. Командующий округом был из таких. И новость опять же хорошая: Бомбу с китайского самолёта достали и обезвредили. А то хоть и заверяли военные, что всё идёт штатно, но Тишков им сильно не верил. Зачем тогда разбирать её прямо в непосредственной близости у хоть и не миллионного города, но всё же столицы, как ни крути?

— Сложного в их бомбе ничего и нет. Обычная плохая копия американского «Малыша», что те на Хиросиму сбросили.

— Бомба атомная, и ничего сложного?

— А вы что, Пётр Миронович, не знаете, как «Малыш» устроен?

— А должен? — а на самом деле, должен или нет? Наверняка в будущем в интернете можно было найти — но он всё больше смородиной да яблонями интересовался, а вот «подсмотреть» устройство ядрёного батона так и не удосужился.

— Член Политбюро! Конечно — хотя бы в общих чертах. Вдруг где на высшем уровне за рубежом разговор зайдёт — а вы и не в курсе.

— Так зачем я им буду рассказывать про устройство атомной бомбы — это ведь секрет? — что-то Пётр понять не мог, Ляшенко издевается над ним или всё серьёзно говорит.

Генерал глотнул из кружки чаю с пустырником — для успокоения нервов и аромата.

— Ууу, как у нас в Одессе. Забытый вкус.

— Так вы, Николай Григорьевич, одессит? А ну, скажите чего! Там есть такие перлы…

— Вэй змир! Я имею Вам кое-что сказать… Этот Мао, откуда он только такой взялся? Порядочный прыщ. Ему надо снять штаны и надавать по морде.

— Замечательно!

— Ещё Тургенев сказал: «Бережите нашего родного русского языка».

— Ну, теперь про Бомбу — раз вы говорите, что там всё просто.

— Да даже ещё проще! Представьте ствол гладкоствольной пушки. С одного конца — заряд, и потом шесть близко расположенных колец из урана. На противоположном конце — ещё шесть колец из урана, надетых на стержень и хорошо закреплённых, тоже с небольшим зазором. Они меньшего диаметра. Их наружный диаметр равен внутреннему диаметру первых колец. Пушка стреляет, и первые кольца надеваются на вторые. Всё, начинается деление — и БАХ.

— Действительно. Понятно, что уран нужно получить определённой чистоты, и в этом вся сложность. А ведь обогатительные заводы Китая продолжают работать. Американцы до Баотоу так и не долетели.