Глава 3

Событие седьмое

Не занимаюсь спортом потому что мое тело совершенно!.. Совершенно не готово для занятий спортом.

Не каждый раз такое бывает перед матчем. Решили где-то там на самом верху устроить народу настоящий праздник. И самое интересное, что это именно так и выглядело. Нет. Это именно праздником и было. Не известно, подсмотрели организаторы действо на олимпийских играх или сами додумались… А может, наоборот, увидев этот телевизионный репортаж олимпийские чиновники решили собезьянничать, но Челенкову происходящее на стадионе больше всего наполнило открытие Олимпиады в Москве в 1980 году.

Началось с того, что из динамиков грянул гимн СССР и два капитана команд, от динамовцев — чемпион Москвы 1948 года Груздев, а от ЦДКА — Алексей Гринин вместе стали поднимать флаг СССР на флагштоке над стадионом. А потом, точно, как на олимпийских играх, футболисты московских футбольных команд с флагами своих обществ, ведомые капитанами и тренерами совершили круг по гаревой дорожке стадиона в Петровском парке. И всё это под марши и спортивные песни, несущиеся из динамиков по углам стадиона установленных, и под приветственные крики Синявского из комментаторской будки.

Первыми на гаревую дорожку вышли футболисты Динамо со своим бело-голубым флагом, который высоко вздымал над головой Соловьёв, следом за ним с хрустальным Кубком СССР по футболу шёл Константин Бесков. Молодёжка шла следом за дублем, и на этом динамовцы не заканчивались, гордо, размахивая флажками шли мальчишки разных возрастов.

За динамовцами шли со свои флагом армейцы, потом спартаковцы… Вообще Фомин как-то над этим не задумывался, но в Москве оказалось очень много спортивных обществ, имеющих футбольные команды.

Локомотив, Крылья Советов, Торпедо, Трудовые резервы и ещё какие-то. Вовка был в колоне и потому всех даже и не видел. Футболисты заполнили весь стадион, а из подтрибунных помещений всё продолжали выходить и выходить новые команды.

А потом всё команды стали так же проходя по гаревой дорожке покидать стадион. В 15–55 на поле под фанфары на поле стадиона вышли главный судья матча Латышев и двое его помощников Архипов и Моргунов. В 16–00 на радиоузле стадиона включили Красную площадь и семьдесят тысяч болельщиков услышали бой курантов на Спасской башне Кремля. Латышев свистнул и на поле двумя цепочками стали выходить динамовцы и армейцы, ведомые капитанами. Игроки обменялись букетами цветов, которые тут же унесли с поля мальчишки, капитаны разыграли монеткой, кто первый бьёт по мячу и заслуженный мастер спорта СССР центральный нападающий команды ЦДКА Григорий Федотов ввёл мяч в игру.

«Внимание, наш микрофон установлен на стадионе Динамо», — раздался над стадионом, чуть притихшим, голос Синявского, и игра началась.

Вовка Фомин с Синявским был знаком, даже интервью ему давал после победы Динамо в Кубке СССР по футболу, довольно высокий, худой мужчина лет пятидесяти с пробивающейся сединой. Человек, как человек. А вот сегодня шествуя в колонне футболистов на параде рядом с Хитрым Михеем узнал от того несколько удивительных фактов про известного комментатора. Так-то если оценить с высоты двадцать первого века, так монстр просто, рядом с которым поставить некого. Начать, перечисляя его подвиги, в прямом смысле этого слова, с того, что именно Синявский взял в плен Паулюса. Не один, понятно. Тот, в смысле фельдмаршал, через посредников заявил, что готов сдаться только генералу. Нашли наши генерала, и он пошёл в бункер, где Паулюс сидел, а вместе с ним и Вадим Синявский. Фельдмаршал увидел человека в штатском среди людей, пришедших принимать его сдачу, и спросил, мол кто таков?! Корреспондент с радио?! Попросил избавить его превосходительство высокое от корреспондента. Синявского отвели в соседнюю комнату, и он начал давать репортаж в Москву. И тут его прерывают, и говорят… В общем начал для Москвы репортаж, а закончил репортажем на весь мир. Пустили этот репортаж сначала на Европу, а потом и на Америку.

— Он потом и с Красной площади вёл репортаж с Парада Победы, а седьмого ноября 1941 года тоже с Красной площади, когда участники парада потом шли защищать Москву, — Якушин закрыл себе левый глаз, — А ты, Артист, знаешь, что на левый глаз Синявский полностью слепой, а правый еле спасли ему в Москве. Он с Малахова кургана из Севастополя в 1942 году репортаж вёл, а тут мина рядом разорвалась. Еле успели на самолёте в Москву вывезти. Героический человек!

— А почти невидно. Я думал просто щурится от света так, когда он у меня в прошлом году интервью брал, — Вовка почти кричал, такой гул над стадионом стоял.

— А ты…

— Михаил Иосифович, а вы можете с Вадимом Святославовичем переговорить, чтобы он к нам на тренировку Молодёжки пришёл и про войну, про Паулюса и Севастополь рассказал. Ребята же молодые и про войну с удовольствием послушают.

— Переговорить? Ну, попробую. Давай так, забьёшь сегодня гол с помощью своих финтов, и я договорюсь с Синявским. Замечательный повод будет. Заодно расскажешь ему про свою идею с пенальти, уверен ему понравится, а если он в газету об этом статью напишет и поддержит, то сто процентов, что и Спорткомитет это утвердит. К его мнению там прислушаются. А то я тут с некоторыми тренерами разговаривал, многие дуростью считают. А в Спорткомитете, кто больше двух лет работают, помнят, как мою идею в 1945 году зарубили.

— Гендельштейн от меня тоже финта требует. Для фильма ему надо…

— Ох, задерёшь нос, Артист, на самом деле артистом станешь!

— Нет, Михаил Иосифович, не задеру, у меня цель выиграть кубок Жюля Римэ, а не артистом стать. Не задеру. А финт сегодня постараюсь сделать.

Событие восьмое

Многие люди едут в спортзал на машине, чтобы там походить на беговой дорожке.

Игру можно разделить на три совершенно не похожие друг на друга части. Первую можно обозвать: «навал коней». Армейцы всем коллективом рванулись вперёд, едва Федотов коснулся круглого. На предматчевой установке Хитрый Михей это предвидел, а потому вся команда, играющая в синих футболках, должна была отойти к воротам и поиграть в защите. Особенно Якушин остановился перед Фоминым и пальцем в него тыкнув предупредил:

— Ты, Артист, не исключение. Не выделывайся. Нужно первый их порыв остудить.

Сейчас, встав стеной у ворот, динамовцы в полной мере ощутили правоту тренера. Удар по воротам следовал за ударом. Еле успевали защитник и вратарь переводить их на угловые. Если бы не Третьяков, то парочку и пропустить могли. Но Вовка длинный был сегодня на высоте. Да ещё Фомин ему подсказал:

— Не старайся мячи ловить, отбивай ногой или рукой.

Именно этим Третьяков минут десять и занимался. Фомин выделил себе правый кусок чуть позади нападающих армейских и оттянулся к самой кромке поля. Потому, мог время от времени, когда круглый перелетал на ту сторону огромного овала наблюдать происходящее со стороны. И оно его радовало. Ничему кони не научились. Они играли в футбол. Каждый играл, и Федотов, и Бобров, и остальные нападающие и полузащитники армейцев. Только капитан ЦДКА Алексей Гринин пытался играть в пас. Но один в поле не воин. Девять остальных футболистов в красных футболках демонстрировали индивидуальное мастерство. Дриблинг показывали зрителям на трибунах, обводку пытались обводить, били пушечными ударами по воротам и просто пушечными ударами, куда бог футбольный пошлёт.

— Фомин! Ты проснись! — услышал сквозь рёв трибун Вовка, пробегающего мимо Якушина.

Не, Вовка не имел ни малейшего желания в эту мясорубку лезть. Один за одним валились люди на газон. По ногам лупили и защитники Динамо, и нападающие, и полузащитники ЦДКА. Пару раз круглый из этого навала выбирался Вовке Фомину под ноги и тогда, всё же стараясь следовать наставлению Хитрого Михея, Вовка пытался честно вести его к противоположным воротам. Не в пас играть, не думать даже, кому можно его отдать. Летел к воротам Никанорова, толкая перед собой круглого, сколько позволяли защитники армейцев. Иногда почти до ворот. Играть в пас было, если честно, то и не с кем, зато эти его проходы в стиле Стрельцова или Гарринчи позволяли защитникам Динамо отдышаться, а армейцам, всей командой за ним устремлявшейся, задохнуться. Пробеги восемьдесят метров на полной скорости, мало никому не покажется. А потом ещё ведь снова бежать к воротам Третьякова.

Длился этот первый кусок валидольного для семидесяти тысяч зрителей матча минут десять. Хотя, пусть даже, пятнадцать. Так как редкие контратаки, организуемые Блинковым и Фоминым кони тут же втаптывали в газон и снова резвились на половине динамовцев.

Конец наступил совершенно неожиданно. В очередную контратаку устремился по левому краю Блинков, его прорыв прозевали армейцы и их защитникам пришлось нарушать правила, сразу вдвоём вцепились было руками за синюю футболку динамовца. В будущем продвинутые футболисты бы в таком классном эпизоде обязательно упали и десять минут по газону катались бы, страшные муки изображая и выпрашивая у Латышева горчичник армейцам и штрафной себе. Но тут вам не там. Всеволод Блинков вылеплен был из другого теста. Сибиряк и участник знаменитого турне по Великобритании, а в 1945 году и капитан Динамо, он упал, против законов физики не попрёшь, но тут же вскочил, перевернувшись через голову и опять выцепив мяч у замешкавшихся армейцев понёсся к воротам ЦДКА. Плохо ли хорошо ли, но пока он кувыркался, одному из защитников армейцев удалось вернуться на свою половину поля. Он выскочил навстречу динамовцу, Блинков пробил, заметив несущегося по другому краю Фомина, а защитник решил, что лучший способ защиты — это волейбол и отбил летящий мимо него мяч рукой. Именно не задел, а умышленно отбил. Латышев, находящийся в нескольких метрах от этого нового волейболиста, свистнул и показал, что нужно вон с того места пробить штрафной.