Когда, наконец, капитан отстранился от орка, все увидели две дорожки слез, проложивших путь через его щеки. Стерев руками дорожки от слез со щек, капитан, наконец, смог сказать что-то вполне членораздельное. И начал он с вопроса:

— Но как?! Как ты выжил? Мне сказали…

— Тихо, мелкий! — прогудел орк. — Все расскажу потом, обещаю! Сейчас нужно решать вопрос с моими воинами. Ты пустишь нас в город? Обещаю, что безобразничать не будем, а то и поможем чем.

— Кстати, — вскинулся капитан. — А что вы здесь делаете?

— Понимаешь, мелкий, этот вопрос я хотел бы обсудить с вашими старшими, ну, там, мэром или городским головой, да и вашего начальника стражи позвать, тоже не мешало бы!

— Ну-у-у, — собеседник орка бросил на него загадочный взгляд, — вообще-то, ты говоришь с капитаном замковой стражи, и если ты за столько лет забыл, так как кроме как «мелкий» меня больше не звал, мама назвала меня Крег, а фамилия ее была — Энарра. Вот так, мастер! — и он гордо посмотрел на орка, а потом, видимо, вспомнив начало фразы своего собеседника, поднял голову, нашел взглядом того невысокого человека в гражданском платье, стоявшего рядом с ним, и громко крикнул:

— Эдвин! Быстро спускайся сюда, есть разговор!

Когда Эдвин присоединился к этой парочке, Крег, каким-то торжественным голосом произнес, указывая на него:

— Эдвин Берт, управляющий баронством Засс. В отсутствии барона — он здесь самый главный! — пояснил капитан. — А это… — и он указал на орка. — Это, дружище Эдвин…

— Мелкий! — перебив его, рыкнул орк. — Пока без имен! Когда я вам расскажу, почему и зачем я здесь, вы все поймете.

— Хорошо! — кивнул головой капитан и, как ни в чем не бывало, продолжил:

— А это — мастер! Это он, в основном, научил меня всему, что я умею!

— Не-не-не! — ухмыльнувшись, запротестовал орк. — Не слушайте его! Пить он научился раньше, чем мы с ним встретились, так что я здесь ни при чем! Я его учил только работать с мечом, все остальное — это только его заслуга!

— Ага! — ухмыльнувшись в ответ, кивнул Крег. — Моя и одного твоего друга, я так понимаю, фамилию которого тоже нельзя говорить! Да?

— А ты все такой же смышленый! — усмехнулся орк. — Действительно, пока не надо. — Он сделал паузу, как бы отделяя одну тему разговора от другой. — Я прошу разрешения разместить моих воинов в городе. Естественно, никаких грабежей и притеснений жителей, а то и поможем, скажем, с патрулированием городских улиц.

— Сколько вас? — осторожно задал вопрос Эдвин Берт.

— Чуть меньше трех тысяч воинов, — тут же, не раздумывая, ответил орк, — а точнее, две тысячи восемьсот тридцать два бойца.

— И командиров… — управляющий баронством вопросительно посмотрел на орка.

— Любой орк — это в первую очередь воин, поэтому я вам назвал общее число. Себя, кстати, — орк усмехнулся, — я тоже посчитал!

— М-да! — Эдвин задумчивым взглядом смотрел на городские стены, на народ, столпившийся на них, и напряженно размышлял.

— Я так понимаю, — наконец, отмер он, — что Крег вам доверяет, а я доверяю Крегу, поэтому я тоже не буду против. Вот только нужно решить два вопроса. Первый — где вас разместить, а второе — что сказать новому барону Зассу, когда он, наконец, появится в своей вотчине.

— Ну, по поводу первого вопроса — я не знаю, что вам посоветовать, — орк говорил спокойно, было заметно, что он уже все продумал и взвесил, — тут вам виднее, а вот по поводу нового барона Засса…

Он посмотрел на застывшие в ожидании лица собеседников.

— … Так вот, по поводу нового барона Засса нам с вами нужно будет серьезно поговорить, но только после того, как разместите моих людей. Дело в том, что у меня есть поручение от него…

Глава 1

Я ехал рядом с отцом и Зертом, метрах в двадцати впереди нашего отряда, а потому первым заметил вдалеке какие-то черные точки, которые довольно быстро приближались к нам. Отец с орком по сторонам не смотрели, занятые обсуждением и спором насчет различных пород лошадей, причем так увлеклись, что мне пришлось привлечь их внимание, нагнувшись с седла и смачно шлепнув рукой по крупу, в районе хвоста, коняшки Зерта, отчего та, от неожиданности, резко рванула вперед.

— Тпру! — заорал Зерт, судорожно натягивая поводья. — Да стой ты!

Отец удивленно посмотрел на орка и перевел свой взгляд на меня. В его глазах я увидел искру разгорающегося гнева. Я не стал ждать, когда эта искра превратится в пламя и сожжет ремнем мою задницу, а вытянул руку вперед и спокойно сказал:

— У нас гости!

И отец, и справившийся со своим жеребчиком Зерт, посмотрели в ту сторону, куда я указывал, и тоже увидели приближающиеся к нам точки, которые не могли быть никем иным, как всадниками. Вот только с какими намерениями они к нам приближались?

Я, на всякий случай, проверил меч, чуть выдвинув его из ножен, потом запустил руку в свою сумку и убедился, что и праща, и арбалет все еще там и я смогу ими воспользоваться в любой момент. Единственное что — с арбалетом потренироваться мне таки и не довелось, поэтому, если на нас сейчас нападут, буду использовать пращу, уж с ней-то я уже успел повоевать, так что опыт есть.

Слегка успокоенный проведенной ревизией своего вооружения, я обратил внимание на оживившиеся лица отца и Зерта. Судя по тому, что никакой тревоги на их лицах не было, к нам приближались не враги, а скорее всего, друзья, если в мои размышления не вкралась какая-нибудь ошибка. Ну, скоро я это узнаю точно.

Всадники быстро приближались, и вскоре я уже мог различить их лица. Нужно ли говорить, что все они были орками?

— Эгей! — вдруг раздался сбоку от меня вопль Зерта, правда, кричал он не «эгей!», а нечто другое, но было похоже. Это было так неожиданно, что я вздрогнул и повернулся, чтобы высказать орку все, что я о нем думаю, но, увидев его радостное, улыбающееся лицо, быстренько передумал.

— Эй, Зерт! — я помахал перед ним рукой, и когда он перевел взгляд на меня, уточнил:

— Ты их знаешь? — я кивком головы указал на приближающихся орков.

— Ну, еще бы! — он так широко улыбнулся, что я стал опасаться, что его лицо просто треснет!

— Я так понимаю, что мы приближаемся к твоему стойбищу? — глядя на его сияющую физиономию, предположил я, в душе уверенный, что угадал, и тут же получил подтверждение от орка.

— А то! — радостно растянул он в улыбке губы, хотя мне казалось, что улыбнуться еще шире уже невозможно. Потом, закончив скалиться, издал какой-то вопль, что-то типа «Ийо-хо!» и, сжав бока своего жеребчика коленями, понесся навстречу родичам.

Я повернулся и посмотрел на отца, который, как и Зерт, смотрел на приближающихся всадников, но лицо у него было напряженное, словно он ожидал чего-то плохого. И еще, время от времени, по лицу, словно волна, пробегало выражение печали, которое он прогонял усилием воли. Миг — и вот его лицо уже, кроме напряженной заинтересованности, ничего не выражает.

Я подъехал поближе к нему, чтобы не орать на всю округу.

— Пап, — я решил отвлечь его от напряженного ожидания, — насколько ты планируешь задержаться в стойбище Зерта?

— А ты куда-то торопишься? — он вопросительно посмотрел на меня, и мне показалось, что я увидел в его глазах страх и надежду, которые одолевали моего отца. Я понимал, что отец и ждет предстоящую встречу со своим другом, похороненным в душе́ и уже не раз оплаканным, и боится этой встречи.

Он сам мне не раз говорил, что ожидание смерти страшнее самой смерти, и я это запомнил, хотя до сих пор не понимаю, откуда он это знает! Так вот, я решил попробовать избавить его от этого ожидания.

А как это лучше всего сделать? Да очень просто — переключить его внимание на что-нибудь другое. Вот я и переключал.

— Домой! — я пожал плечами. — По маме и сестренкам соскучился! — честно признался я.

Услышав мой ответ, отец улыбнулся и его взгляд смягчился, утратив напряженность.

— Эх! — отметив изменение в его взгляде, продолжил я, мечтательно закатив глаза. — Сейчас бы мамкиного борща!

— Да! — хмыкнул в ответ отец. — Борщ — это здорово! Вот, приедем домой, попрошу маманьку забацать нам с тобой борщеца!

И он, на мгновенье, мечтательно прикрыл глаза.

— Так, пап, — дав отцу немного помечтать, продолжил я, потому что всадники и встретивший их Зерт, уже были довольно близко, и наш разговор должен был вот-вот закончиться, — насколько мы здесь задержимся?

— Я планирую на день-два, — ответил отец, открыв глаза и быстро кинув взгляд вокруг, — но сам понимаешь…

— Угу! — согласился я. — Возможно, задержимся. Я понял. Тогда, пап, я не успел тебе сказать… То было не ко времени, то просто забывал, но… — я сделал паузу, набрал побольше воздуха в грудь и, зажмурившись, выпалил: — Я уже могу попробовать добраться до большой баронской печати.

Было тихо, ничего не происходило. Отец не ругался, не обзывал меня «непомнящим балбесом» и «склеротиком», не кричал, что «ранний склероз — признак ранней зрелости», а просто молчал.

Я приоткрыл один глаз. Отец продолжал ехать, но теперь он сосредоточенно смотрел перед собой и о чем-то напряженно размышлял. Я про себя облегченно выдохнул и открыл второй глаз.