— Теперь стало хорошо?

Что ж, мой совет был выполнен — она подобрала рубашку с длинными рукавами. А еще — с кружевными манжетами, глубоким вырезом на шнуровке и розовой вышивкой.

— Стало… значительно лучше, — я предпочел увильнуть от прямого ответа. — Можно пару вопросов?

— Спрашивай.

— Эти вот… — я указал на ближайший гроб, — откуда они взялись и чего тут забыли?

— Балканы. Не знаю.

— Так…

В натащенной нами куче трофеев была фляга — я лично приволок её туда, предварительно удостоверившись в содержимом. Хорошее абрикосовое бренди — три-четыре глотка, и ты вновь чувствуешь себя готовым к разговору с…

— Эй, ты куда?!

— Ты сказал «пару вопросов». Ты задал два вопроса. Я ответила.

— Это был оди… — начал я и осекся. Действительно, «откуда» и «чего» можно было посчитать за два. А два — это как раз пара. Все верно, Кейн, старина и впредь не забывай — ты имеешь дело с человеком… с вампиркой, которую обучили математике.

— Я хочу задать еще вопросы. Много вопросов, — уточнил я.

На этот раз она села — прямо на песок. Меня при подобной попытке прижгло даже сквозь брюки, пришлось подстилать брезент… впрочем, сегодня у неё наверняка появилось особое мнение на тему: что такое горячо.

— Давай начнем сначала. Ты говоришь, что эти вампиры явились с Бакланов?

— Балкан.

— Ну да. А эти Балканы — они же дальше, чем Китай, где-то за Европой, в России, на жутком севере… если правильно помню? — неуверенно закончил я.

— Нет. Балканский полуостров находится на юго-востоке Европы.

— Всегда подозревал, что у нашего географа неправильный глобус, — пробормотал я. — Ладно, едем дальше. Ты случайно не знаешь, почему они сорвались в такую даль с этих своих Бак… ну, откуда явились.

— Они сотрудничали с турками. Султан позволял им охотиться на местных повстанцев. Когда турок погнали, эта территория отошла австрийской империи.

— После чего вампирам там стало неуютно, — кивнул я. Кажется, что-то такое мелькало в газетах — не про вампиров конкретно, а вообще про турецкие дела. Всякие ужасы… которые, как выясняется, кое в чем были вполне реальны. Впрочем, никто у нас не уделял большого внимания заокеанским сплетням — даже сама газетенка, лепившая их где-то между сообщением об урагане в Канзасе и объявлением о пропаже девятилетней мисс Элли Смит.

— И они решили перебраться в Новый Свет, подальше от инквизиции.

— Они решили перебраться во Францию, — сказала Венга. — Сначала. Путешествовали под видом цыган. Один табор стал на земле отца, в двух лье от замка. Отец распознал их, вызвал охотников. Мы убили почти всех — и вампиров, и слуг.

Не знаю — то ли она как-то передала мне обрывок своих воспоминаний, то ли просто сработало мое не в меру живое воображение — но я вдруг увидел зеленый луг, яркую ткань шатров… а вот языки пламени, наоборот, были почти невидимы в солнечных лучах. И — тела убитых вокруг.

— Мы… — я замялся, — ты тоже там была?

— Да.

Самое жуткое в ней, подумал я, это все-таки голос. Не седые, словно у древнего старца, волосы, не звездочки на месте зрачков и уж точно не клыки, а голос — все время ровный, с одной и той же интонацией. Так мог бы говорить свежий зомби, хотя обычно у мертвецов проблемы с членораздельной речью. О вампирах я такого не слышал — да и, помнится, Мэлоун беседовал с шерифом вполне по-человечески — возмущался, злился и все такое.

Интересно, а не могло быть так, что вампирка все же умерла от ожогов, а мы её… подняли? Зомби-вампир… чур меня, чур… и потом, она же надела крест.

— Агент Ватикана не верил отцу, подозревал засаду. Нам прислали молодых охотников. Кто-то из вампиров сумел ускользнуть. Через месяц барон ворвался в наш замок.

— Барон?

— Так называл себя глава Семьи, которая была в этом караване.

— Ну, с первой частью разобрались, — соврал я. На самом деле кое-какие вопросы у меня осталась, вернее, возникли по ходу разговора — но ничего такого, что не могло бы подождать.

— Что привело барона со своей бандой в Запретные Земли?

— Я уже отвечала на этот вопрос.

— Что?! Вспомнил… ответ был «не знаю», верно?

— Да.

— А… ты ничего не хочешь добавить?

Голос остался прежним, но вот в глазах у неё что-то дрогнуло. Удивление? Или восхищение тупостью собеседника? Подозреваю, что второй вариант ближе к истине.

— Прошло две минуты. Я не узнала ничего нового.

Бог создавал человека по своему образу и подобию, но сейчас я начал всерьез жалеть, что в этих чертежах не было предохранительного клапана. Чтобы как на паровозе — п-ш-ш-ш и стравил излишек пара. Промывание мозгов апельсиновым бренди пока спасало, но фляга была не такая уж большая.

— Слушай, тебя что, всю дорогу от Франции держали в этом сундуке?

— Только днем. По ночам сажали на цепь.

— И что ты слышала при этом? Нет, стой, не отвечай на этот вопрос, — вовремя спохватился я, сообразив, что сейчас мне выдадут полное описание всех ночных звуков. Начиная от скрипа несмазанных колес и заканчивая отрыжкой у возницы.

— Вампиры… хозяева каравана… что-нибудь говорили о цели своего путешествия?

— Да.

— И что же именно?

— Они надеялись найти безопасное место.

— Здесь?! В Запретных Землях?!

— Не знаю.

— Знал, что ты так ответишь, — пробормотал я. Интересно — могли эти вампиры страдать каким-то расстройством головы, причем заразным? Это многое бы объяснило.

— Вопросы кончились?

— Еще один, последний. Что или кто спугнул напавших на караван орков ты, конечно же, тоже не знаешь?

— Не знаю…

— Так и думал.

— …но могу предположить.

От неожиданности я едва не выронил флягу.

— Ночью караван охраняли какие-то существа. Барон призывал их своей магией. В начале боя был похожий всплеск.

— Долго же они просыпались, — заметил я. — Или… они были в фургонах или как?

— Не знаю, — улитка вновь спряталась в раковину. — Я их не видела.

— Но может…

— Кейн! Подойди ко мне!

Обернувшись, я увидел, что Лисса в своей любимой коленопреклоненной позе сидит на краю поляны и внимательно разглядывает что-то небольшое, бурое… издалека очень похожее на конский навоз.

Вряд ли она хочет сказать мне что-то хорошее, тоскливо подумал я.

— Ладно, закончим пока с вопросами. Тебе что-нибудь нужно?

— Мои шпаги.

— Ну, если найдешь, бери…

— Уже нашла, — сообщила вампирка и, наклонившись, выдернула из трофейной кучи длинный кожаный сверток. — Но ты приказал складывать сюда все, что найдем.

— Да, приказал, — пробормотал я. — Было дело.

Черт, надо будет следить за языком, нет, надо будет очень внимательно следить за языком. Чтоб меня…

Поднявшись, я залпом допил остатки бренди, уронил флягу и пошел — почти не шатаясь, честное слово! — «радовать» Лиссу.

Впрочем, китаянка меня опередила.

— У меня есть для тебя две новости, компаньон.

— Хорошая и плохая?

— Нет, — мотнула головой девушка. — Плохая и очень плохая.

— Тогда начни с плохой.

— Мы все умрем.

— Просто замечательно, — вздохнул я. — Моя бесконечно счастлив. А что же тогда очень плохая новость?

— Это может случиться сегодня до заката.

С этими словами китаянка указала вниз, на землю, точнее, на предмет перед собой. Зрение меня не подвело — это действительно было здоровое конское яблоко, на котором остался смазанный отпечаток лапы. Длинная узкая ступня и четыре пальца… с когтями.

— След костлявой гончей, — последние два слова Лисса произнесла — как выплюнула. — Не думала, что еще раз встречу этих тварей.

Название прозвучало на редкость обыденно — и оттого показалось еще страшнее.

— Тварей?

— На поляне все затоптано, но, — Лисса начертила пальцем в воздухе круг, — я пробежалась по зарослям. Их было три, появились с северо-востока, помчались на юго-запад.

— Думаешь, они спугнули орков? — спросил я. Отпечаток выглядел паршиво, интонации китаянки — еще хуже, но чтобы орки бросили такую уйму добычи, все должно быть по-настоящему плохо.

— Кейн, — Лисса, наконец, отвлеклась от разглядывания навозного следа и посмотрела на меня, — скажи: если на тебя вдруг бросится тварь, выглядящая как помесь волка с аллигатором, но при этом размерами с бизона… ты побежишь прочь быстро или очень быстро?

— Я очень быстро научусь летать.

Глава 10

— Сегодня у стервятников удачный день, — сказал я.

— Ы-ы, у нас тоже, эй-парень! — Гоблин хлопнул себя по бедру, где четверть часа назад болтался туго набитый кошелек — ныне похороненный под приметным кактусом.

— А мог быть еще лучше, не реши кто-то сдернуть по-быстрому…

Я уже раз двадцать успел пожалеть, что не позволил Толстяку навьючить на свой зеленый горб все найденное им барахло. Да хотя бы половину… или треть. Пусть бы попробовал, пусть. Шагов сто или двести — вряд ли его бы хватило на дольше.

С другой стороны, оставался риск, что зеленошкурый свихнется от жадности — а затем и надорвется. Идти же по Запретным Землям без проводника было куда менее приятной перспективой, чем выслушивать очередное нытье этого самого проводника. К нытью-то я уже начал привыкать, да и на фоне разговорной манеры Венги даже гоблинские разглагольствования казались эталоном ораторского искусства.

— Зеленый, ты хотел дождаться возвращения хозяйских песиков?

— Этих, что ли? — Гобл направился было к лежащей у скалы туше, но на полдороге передумал и ограничился плевком. — Подумаешь… если с ней разделались даже эти тупари-орки…

— С одной из трех, зеленый, только с одной.

— Хошь пари, эй-парень?! Оставшиеся тушки валяются милей-другой дальше! Ставлю двадцатку, что эти дохлятины дольше не продержались!

— Дурак, — презрительно бросила китаянка. — Костлявые гончие могут бежать по следу сутками.

— Ыгы-ыгы, канешна, — осклабился Толстяк. — А я могу хлестать кукурузное виски месяц кряду! Разуй глаза, подруга! Лично я вижу только смердящий труп дворняги-переростка — и при этом ни одного дохлого зеленошкурого!

— Увидишь, — пообещала Лисса, — и не одного. Им скоро придется дать передышку лошадям. Даже ваши хваленые мустанги не выдержат.

— Два к одному, подруга! И я, — азартно выкрикнул гобл, — ставлю сорок, нет, сотню!

— Принимаю! — быстро выдохнул я и тут же пожалел об этом.

— Принято! Две мили, начиная с этого места. Если я вижу мертвых орков — ты утроишь свое, гы-гы, состояние. А если нет…

— Но при этом ты не пытаешься закрывать глаза и глядеть в другую сторону, — добавил я.

— Канешна-канешна, эй-парень, все по-честному!

Гоблин и «по-честному» — сочетание из разряда трудновоспринимаемых. Хотя с этого конкретного гобла может статься.

Я еще раз посмотрел на мертвую костлявую гончую. Пожалуй, Лисса все же чересчур сгустила краски. Вытянувшаяся в последнем прыжке тварь была крупной, больше среднего волка, но до бизона все же не дотягивала. Да и узкая, словно сплюснутая с боков пасть мало походила на крокодилью. Опасная зверюга, явно не из числа тех, с кем хотелось бы повстречаться нос к носу на лесной тропинке — но все же и не из разряда «жуть как страшно!».

— Непривычно.

Венга сидела, обняв колени, — по виду точь-в-точь маленькая девочка, разглядывающая трупик любимого щеночка. В туше перед ней было вообще довольно мало привычного, однако на всякий случай я решил уточнить: какая именно часть костлявой гончей заинтересовала девушку.

— Что непривычно?

— Концепция.

Думаю, скрип моих мозгов был отчетливо слышен за сотню ярдов. Употребленное Венгой слово я знал, но вот приложить его к дохлой твари не получалось. Хвост, когти, уши — это понятно, а концепция?

Похоже, тоскливо подумал я, мой личный черт на пару с ангелом решили: одного странного гоблина мало, чтобы по-настоящему развлечься с Кейном Ханко. Пришла пора кинуть в костер свежих дровишек — еще более странную девчонку. Которая пьет кровь и носит серебряный крест, не боится солнечного света и думает не как нормальные люди. Да и не как нормальные вампиры — тоже. Китайский оборотень, умный гоблин, неправильный вампир… может, купить шатер поцветастей, да устроить гастроли?

— А можно подробнее насчет концепции?

— Меня совсем иначе учили, — сказала вампирка. — Долго. Знать уязвимые места. Быть быстрее. Убивать одним ударом, потому что второго не будет. А тут было просто много стрельбы.

— Так и есть, — с облегчением подтвердил я. — В тварь просто и незатейливо всадили пару фунтов свинца. Когда есть много стрелков и большая мишень — это работает.

Если, конечно, мишенью не является дракон или что-то вроде него, добавил мой внутренний голос. На ящера уже нужен калибр побольше.

Мне вспомнилась картинка из «Приключений драконоборца Жиля»: пещера, перед ней — герой, изготовившийся трубить в рог… и «притаившаяся» в кустах пушка с дюжиной гномов. Впрочем, в Старом Свете драконов и до пушек изрядно повыбили.

— Малоэффективно.

— Смотря как считать, — возразил я. — Охотников на вампиров — настоящих, а не вообразивших себя героями юных дураков, — мало и стоят их услуги недешево. Десяток-другой стрелков найти куда проще.

— Охотники выполнят работу лучше.

— Может и так. Но вспомни твоих «приятелей» из каравана.

Венга задумалась.

— Их застигли днем на открытой местности. Нетипичный случай.

Я пожал плечами.

— Они стали пеплом, а их слуги, — я кивнул на тушу, — мертвы. А вот мертвых орков мы пока не находили.

И если не найдем, ехидно напомнил внутренний голос, кто-то станет беднее на полсотни монет. Кто-то, не умеющий сначала толком подумать, а уже после — раскрывать рот.

Впрочем, на общем фоне последних дней пари с Толстяком выглядело чуть ли не образчиком трезвого расчета и благоразумия. Сначала я оставил в живых гоблина, затем напугал гнома, связался с оборотнем и как финал — спас вампира. Для завершающего штриха оставалось всего ничего — влюбиться в темную эльфийку и перепить вождя троллей.

Или остаться наедине с вампиркой посреди Запретных Земель. Китаянка и гоблин уже отошли ярдов на сто, а по такой жаре даже ленивого мула догонять — проблема из проблем. Уверен, старик Ахилл, предложи ему выступить здесь, уполз бы в ближайшую тень и оттуда смотрел, как глупая черепаха рвется к заветному финишу. Уф. Из неё бы вышел отличный черепаший суп еще к середине дистанции. А вот из меня выйдет разве что похлебка.

Пот заливал глаза, в голове вместо приличных мыслей назойливой мухой жужжала дурацкая песенка. Янки Дудль был в аду, говорит: «Прохлада». Кто живал на Вэлли Фордж, не боится ад…

— Граф не доверял оружию дистанционного действия. И не учил работать с ним.

На переваривание этой фразы у меня ушло секунд пять.

— Существенный пробел в твоем образовании.

— Я спросила. Граф дал мне пистолет и велел выстрелить в него. Больше вопросов не возникало.

— Он что, увернулся от пули?

— Нет. Разрубил её шпагой.

Я понимающе кивнул.

— Слыхал про такое. Берется старинный пистоль с кремневым замком, а пороху насыпается — ровно, чтобы пуля вылетела, а не выкатилась из ствола. Ловкость рук — и никакой магии.

Вампирка промолчала, и я решил досыпать соли в суп.

— У нас этот фокус показывали двое бродячих актеров. Знаменитый Олле-чего-то там, обнищавший потомок древнего рода, а второй был Гарольд Пятый или Шестой — тоже король в изгнании. Свою-то пулю они разрубили, что твой арбуз, а когда один парень из публики предложил им повторить номер с его револьвером — разом сдулись.

Снова тишина в ответ. Похоже, что роль школьного учителя не очень-то мне дается. Впрочем, просвещение вампиров никогда не возглавляло список: «чем бы я хотел заняться этим летом и следующие лет двадцать-сорок!»

Однако на самом деле Венга слушала меня очень внимательно. Выяснилось это почти часом позже, когда я уже успел сменить гоблина в головном дозоре, отшагать мили полторы, едва не провалиться в совиную нору — да-да, именно так! — и напрочь позабыть о разговоре с вампиркой.

— Выстрели в меня.

Будь я в этот момент верхом на лошади — наверняка бы выпал из седла. Все же и в хождении пешком есть какие-то плюсы.

— Э-э… тебе так надоело жить?

— Если решила отдать концы, — гоблин, разумеется, не мог пропустить наши реплики мимо ушей, — пуля тебе мало поможет. Но если настаиваешь, мы живо разложим для тебя костерок, верно, эй-парень?

— Я решила попробовать, — пояснила Венга.

— Попробовать что?

— Разрубить пулю.

Это прояснило ситуацию для меня, но не для Лиссы и гоблина — так что мне пришлось пересказать им наш недавний диалог.

Толстяк был восхищен.

— Клянусь задницей Спящего, бредовей идеи я не слышал уже с полгода! — заявил он. — Чем ты собралась отмахиваться, прутиками своими?

— Это гномья сталь.

— У него в кобуре — тоже! — фыркнул гобл. — Восемь дюймов ствола и уйма бездымного пороха в гильзе. Даже будь твой клинок закален в драконьем дыхании — пуля «максима» снесет его и все, что за ним окажется.

— Нет.

— Хочешь пари? Ставлю…

— Пари не будет! — перебил я гоблина. — Потому что я не собираюсь зря тратить свои патроны. Стрелять будешь ты.

— Ага, значит, мои патроны тебе не жалко, — тут же окрысился Толстяк.

— Они же тебе даром достались…

— А ты «Громового Кота» честно купил, что ли?

— …и у тебя их больше, — договорил я.

— Вы, людишки, по части скупердяйства переплюнете любого… — завел шарманку гоблин, прервался и, развернувшись к вампирке, с жадным интересом спросил: — Тебе куда целить, в бошку или пузо?

— В этот сагуаро! — решительно сказала Лисса.

— Ку-уда-а?

— Компаньон, — вздохнул я. — Пожалуйста, попробуй забыть, что ты работала у краснодеревщика. А в следующий раз, когда тебе надо будет обратиться к гоблину, просто скажи: «в этот кактус»!

…И ПОКАЖИ ПАЛЬЦЕМ — это уже был крик души. Мысленный, разумеется — но я был почти уверен, что Лисса его услышала.

— Тут полно кактусов! — буркнул Толстяк, подходя к ближайшей помеси телеграфного столба и колючей проволоки. — Сюды, чтоль?

— Да-да, в этот самый, — подтвердила китаянка. — И не вздумай «промахнуться».

— Абыжаешь, подруга! — оскалился гобл. Он чуть отставил в стороны руки, пошевелил пальцами… хлоп, и правый револьвер уже в руке, хлоп — снова в кобуре, хлоп — то же самое с левым. Второй револьвер гоблин вернул назад с тройным обратным прокрутом, от чего я с трудом сдержал завистливый вздох. Мне такой фокус удавался два раза из десяти, в остальных попытках старый «рем» вырывался и улетал прочь.

— С такой дистанции, — хлоп, — я могу, — хлоп-хлоп, — отстрелить иглу на твой выбор.

— Стреляй.

Шпагу вампирка не достала, ограничившись тем, что размотала оголовье свертка. Но и оказавшейся на виду рукояти хватило, чтобы мы с Лиссой дружно вскинули ладони к глазам. Серебряный цветок защитной чашки сиял, казалось, ярче самого солнца. И он был невероятно красив — сотканный из металлической паутины бутон.

Один лишь гоблин оказался равнодушен и к блеску, и к совершенству работы неведомого мастера.

— Ты бы достала свой прутик, ы-ы-ы… белогривка.

Если Толстяк пытался вывести Венгу из равновесия или вызвать у неё хоть намек на эмоции, то провал гоблинской затеи был полным и окончательным.

— Стреляй.

Это было первоклассное шоу. Вспышка выстрела, грохот — и сверкающий полукруг, вставший точно на пути пули. И еще раз. После второго выстрела Толстяк уже не стал убирать револьвер и выпустил оставшиеся пули подряд, в довольно быстром темпе. Вампирка последовала его примеру, оставшись в стойке — и «парируя» выстрелы скупыми, почти незаметными движениями. А затем подошла ко мне.