— Погоди… но при такой пальбе у них же получается жуткое рассеивание!

— Верно, эй-парень, дак проблемка наша в том, что Сестрички на это согласны. По всему видать, патронов у них уйма, вот и жгут. Пушка у Сальватано не хуже твоей, тож гномья работа. Сам однажды видел, как она сняла со стены шерифова помощника за добрых пять сотен ярдов. Как-то даж думал бросить пить, — гоблин ухмыльнулся, — да подкопить на что-нибудь эдакое. Но как увидел цену на патроны — развернулся и помаршировал прямиком в салун. Полдоллара за штуку, ы-ы-ы! Те, кого я обычно убиваю, и дайм не всегда стоят.

— Сколько-сколько?!

— Че, тебе тоже похорошело? Пятьдесят центов за чертов патрон, это у Нарви. Бернс, уверен, дерет еще дороже. Так чта, — Толстяк дернул себя за клык, — здается мне, мы здорово разозлили Сестричек, раз Линда принялась посыпать нас чистоганом. Ы-ы, прям хоть пещеру начинай рыть.

— Не надо.

— С чего это ты взяла, белогривая?

— Последний выстрел был почти две минуты назад, — сказала Венга. — Они поменяют стратегию.

Судя по насквозь недоверчивому выражению морды, Толстяк собирался возразить — но не успел.

— Эй, на горе, — донесся звонкий голос от подножия. — Предлагаем переговоры.

— Вот еще! — возмущенно буркнул гоблин. — Они чего, совсем за орков нас тут держат?!

— Один от вас, один от нас. Встречаемся на середине склона.

— А может, я все-таки попробую… — неуверенно начала китаянка.

— Только не ты, — я попытался отклеиться от скалы и охнул, — а я. Помогите-ка накинуть пончо.

— Кейн, ты же ранен!

— Именно поэтому, — выдавил я. — Сейчас я наименее ценный игрок в команде.

* * *

Из доходившей до нашего городка смеси слухов, легенд и вымысла я знал, что темные эльфы одеваются совершенно непристойно, а их полукровки — еще более неприлично, вплоть до колец в нос. Вставшая напротив меня девушка явно не была в курсе этих баек, потому что на её носу имелись лишь очки в тонкой оправе, а строгий черный костюм, за вычетом пары-тройки деталей, вполне бы удовлетворил даже протестантского священника — одному из которых, как я подозревал, этот костюм раньше и принадлежал. Раньше — в смысле, до того, как в нем образовалось глубокое кружевное декольте.

Большую часть своей внешности мисс Сальватано унаследовала от своего темноэльфийского родителя. Однако светлая кожа и, главное, грудь третьего размера очень… кхм, выдающимся образом свидетельствовали, что человеческая кровь — тоже не водица.

— У меня к вам предложение, очень щедрое — для вас.

— Слушаю.

— Выходите наружу, и мы вас убьем. Или, — Сальватано слегка улыбнулась, — перестреляйте друг дружку сами. Только быстро. Нам уже надоело здесь торчать.

Я не поверил своим ушам.

— И это… как вы сказали, мисс? Щедрое предложение.

— Я сказала «очень щедрое предложение», человек, и это действительно так и есть. И я делаю его лишь потому, что мы торопимся.

— Ну а если мы все-таки откажемся?

Улыбка пропала.

— Ты слыхал хоть что-нибудь о таких, как я, человек? Ублюдках дарко? — Сальватано явно не привыкла заботиться о подборе слов.

— Да, — кивнул я, — о вас говорят много… разного.

И большинство этих рассказов не из тех, что стоит слушать перед едой или к ночи. Если орки, гоблины или те же вампиры — зло примитивное, почти животное, то темные эльфы символизируют собой утонченно-изящный ужас.

— Разного? Так вот, человек, напряги свою куцую память и хорошенько припомни все, что ты слышал о нас плохого. А потом задействуй свою еще более убогую фантазию и представь, что все это — не больше чем четверть от реальности. Потому что если бы люди знали хотя бы половину, нас бы убивали в первые же мгновения. Впрочем, — Линда скривилась, — подобных мне и так достаточно часто убивают.

Забавно, но хотя сейчас мне следовало бы испугаться до судорог и хлюпанья в штанах, однако на деле вышло ровно наоборот. Может, после гоблинско-волко-вампирской компании я уже спокойнее реагировал на представителей прочих уж-жасных рас. А может, мисс темная просто переборщила с запугиванием. Даже человек может бояться лишь до какого-то предела.

— У меня хорошая память, мисс, да и воображение неплохое, — спокойно произнес я. — Но все равно, мой ответ — нет. А в порядке ответной щедрости могу предложить вам убраться отсюда или провалиться в преисподнюю — но только поскорее, потому что нам тоже надоело здесь торчать.

В первый миг я решил, что мне — крышка. И лишь секундой позже осознал, что пистолет Линды по-прежнему находится в массивной деревянной кобуре, а на меня направлен всего-навсего палец. Длинный, тонкий, с колечком и зелено-радужным, словно крыло бабочки, ногтем.

— Для человека ты неплохо держишься, — сказала Линда. — Очень даже неплохо, а это нынче редкость. Встреть я тебя при других обстоятельствах, наверняка затащила бы в постель.

Кажется, я все-таки покраснел, слегка. И за это «слегка» нужно было благодарить пулю и потерянную из-за неё пинту крови — в противном случае я бы выглядел спелым помидором.

— Поэтому ты получишь еще немного времени. Пока я курю трубку, — присев на валун, Линда не торопясь извлекла упомянутый предмет заодно с кисетом, — подумай еще раз.

«Мне незачем думать» — я почти уже собрался произнести в ответ эти слова, а затем повернуться и уйти. Но едва открыв рот, вдруг осознал, что подняться вверх у меня сейчас без посторонней помощи не выйдет. Да и просто устоять на ногах — тоже.

— М-м… можно присесть рядом с вами, мисс?

Сальватано удивленно глянула на меня и, подвинувшись, кивнула.

— Валяй, садись.

— Благодарю, мисс.

— Встречная просьба, человек: перестань обзывать меня «мисс». Раздражает… Я — Линда и этого вполне хватит. Самого-то как зовут?

— Кейн. — Удивительно, но мне все же удалось изобразить контролируемую посадку, а не просто рухнуть.

— Кейн, а дальше?

— Кейн, и этого вполне хватит.

— А ты занятный… Кейн.

Краем глаза я видел, как она набивает трубку, короткими, уверенными движениями проминая очередную щепотку. Почти так же, как мой отец. Только прикуривал он от лучины, а не шведской спички, как Сальватано. И табак у него был куда попроще.

— Хороший запах. Вирджинская черная вишня?

— Ошибка на полмира, Кейн. Латакия.

— Никогда не слышал о такой стране, — признался я. — Какая-нибудь чертова Африка?

— И вряд ли услышишь, — Линда выдохнула очередное колечко, — это на другом конце мира отсюда, в Турции.

Вампиры из каравана, вспомнил я. Венга рассказывала: они приехали оттуда, из какой-то бывшего турецкого штата… Бакланы или как-то так. И они ехали сюда, куда-то… или к кому-то?

— Ты там бывала?

— В Турции-то? Не довелось пока. К латакии меня приучили в Оксфорде. Это в Англии, если ты не знаешь, — добавила Сальватано, — и не в Новой, а в той, что «старая добрая».

— Мисс… извини, Линда, я не такой серый, как мое пончо.

— Если хочешь, могу отсыпать на пару затяжек.

— Не стоит, право слово. Не курю и…

…вряд ли успею начать, мысленно закончил я. Похоже, Линда эту мысль уловила. И следующие пять или сколько-то там еще минут мы сидели молча.

Со стороны, должно быть, это могло показаться диким. Человек и темноэльфийская полукровка, два смертельных врага по самой природе своей, мирно сидят на камне посреди Запретных Земель. Мы и были такими врагами, её пуля едва не отправила меня к ангелам, я из всех сил попытаюсь ответить ей тем же — но здесь и сейчас об этом и думать не хотелось. Тишина, вкусный запах и даже здешнее солнце в кои-то веки не поджаривает, а просто греет. Закрыть бы глаза, и запросто можно представить, что ты уснул в саду, в гамаке. Рядом на траве валяется затрепанная книжка, где на каждой странице: лязг волшебных мечей и сияние могучих заклинаний, и конечно же гоблины, орки, вампиры и эльфы с оборотнями. Страшные, но совсем чуть-чуть — потому что это всего лишь книжка и всего лишь навеянный ею сон.

— Франка была против переговоров, — сказала вдруг Линда. — Ты убил её арабку.

— Это вышло нечаянно, ей-богу, — не открывая глаз, тихо произнес я. — Целился в седока.

— Обычное дело.

— И потом, первыми начали стрелять вы.

— Марти узнала твою девку.

— Она не «моя девка», а мой компаньон.

— Это не важно. Факт, что Марти видела её в компании шерифа. Билли Шарго уже давно пытается украсить нами свою виселицу, так что с его шпиками мы привыкли обходиться… недобро.

— Черт, но мы не работаем на Шарго! — возмущенно выдохнул я. — Мало ли, кто кого с кем видел! Я тоже удостоился аж двух разговоров с ним и что, мы теперь лучшие друзья? Ровно наоборот, его подручные чуть не отправили меня прямиком на небеса. У меня и свидетели есть — полный салун.

— Инсценировка, — равнодушно сказала Сальватано. — Билли уже пару раз испробовал этот способ… даже разыграл собственную смерть. Брось, Кейн… тем более, что теперь это уже не важно.

— Согласен, — кивнул я и с удивлением понял, что так и есть.

И опять стало тихо. Не удержавшись, я уперся руками в камень и запрокинул голову, подставляя лицо под солнечные лучи.

— Время вышло.

Я встал, поправил накидку. Отдых пошел на пользу — ноги стояли ровно и подкашиваться не собирались.

— Ответ прежний.

— Не сомневалась в этом, — кивнула дарко. — Ты неплохой парень, Кейн. Жаль, что мы встретились так.

— А уж мне как жаль. — Я пробормотал это вполне искренне, и лишь потом сообразил, как двусмысленно можно понять эту фразу.

Линда начала спускаться по склону, но сделав пару шагов, обернулась ко мне.

— Напоследок… постарайся не дожить до момента, когда мы доберемся до вас. Поверь — моя темная сторона тебе совсем не понравится. Лучше запомни такой, как сейчас.

Я стоял и смотрел, как она уходит — быстро и не оборачиваясь. Даже когда я взвел курок спрятанного под накидкой «максима». Взводил я осторожно, медленно, но думаю, щелчок она расслышала — и все равно не обернулась.

С двадцати шагов промахнуться очень сложно, даже с левой, непривычной, руки — когда стреляешь в спину. Но я не выстрелил. Повернулся и принялся карабкаться вверх, твердо зная — мне позволят дойти до укрытия.

А еще я знал, что дело вовсе не в какой-то там чести. Это было бы смешно — честь у девчонки-дарко, наверняка привыкшей играть против остального мира без всяких правил. Для неё выстрелить в спину глупому человечишке — раз плюнуть. Вроде как для меня — выстрелить в спину объявленной вне закона убийце-маньячке.

Просто… если собираешься кого-то пристрелить в самом ближайшем будущем, не стоит узнавать его имя.

Глава 12

— Зря ты сделал такую длинную привязь у лошадей.

Мы с Толстяком сидели за валуном на западном склоне, Венга и китаянка вели наблюдение за южным и северным склонами горы. Восточный же представлял собой обратный уклон, — как мудрёно выразился гоблин, — и решение оставить его без присмотра было принято единогласно.

В целом, позиция у нас была превосходная. Не хватало разве что пушки — или хотя бы пушечного лафета, чтобы взгромоздить на него давешний карабин.

— Послушай, эй-парень, если тебе нравится лежать по уши в навозе — вопроса нет, я подтащу любую, на выбор.

— Их видно снизу.

— И чего? Лошади нужны Сестричкам без новых дыр в шкуре.

— Может, и так…

— Может?! Эй-парень, ты головой думать разучился?!

— Может, и так…

Думать — без разницы, головой или чем-то еще — мне и в самом деле не хотелось. Я хотел просто сидеть, привалившись к валуну, и смотреть на облака. Которых не было. Ну и ладно. Вот если бы еще один зеленошкурый не зудел над ухом, словно большой оголодавший москит…

— А не похоже, чтобы Сестрички так уж торопились, — попробовал зайти с другой карты гоблин. — Сколько уже времени прошло с ваших переговоров? Больше часа уж точно.

— Может, и так…

Часов у меня не имелось, и Толстяк об этом прекрасно знал. Единственные в нашем отряде часы находились в сумке у Лиссы — крохотная изящная дамская безделушка, показывающая то ли время, то ли маго-магнитный меридиан.

— Че-то затянулась тишина эта…

— Зеленый, ты чего, заскучал? — удивленно спросил я.

— Не… нервничаю.

Нервный гоблин — это было нечто новое, причем, как я подозревал, в зоологии. Конечно, репутация Линды Сальватано вполне могла быть достаточной, чтобы заставить беспокоиться даже очень толстошкурого тролля, но…

— Толстяк… — не знаю, с чего, но я вдруг решился задать давно уже мучивший меня вопрос, — а ты вообще насколько э-э… типичен для гоблина?

По-моему, сначала гобл собирался ответить мне что-то ехидное, в своем всегдашнем стиле. Но в последний момент отчего-то передумал.

— Первый лейтенант армии САСШ Майлз Симпсон-младший, — глухо произнес гобл, глядя при этом в пустоту перед собой. — Картографическая служба.

Толстяк замолк и продолжил только через пару минут.

— Южанин. Десятка Вест-Пойнта. Пьяница, бабник, картежник… а еще он был завзятым театралом, пописывал стишки, вроде даже и пьеску накропал. В общем, сущее бельмо на глазу полкового командования — так что не приходится удивляться, что для экспедиции в Запретные Земли выбрали как раз его. Экспедиция, как обычно, должна была составить хоть какое-то подобие карты здешних мест, и, как обычно, закончила свой путь в котле. А я был одним из тех, кто из этого котла жрал.

До меня начало кое-что доходить. Смутно и понемногу, но…

— Проклятье? Он что, был еще и магом?

— Это наверняка знает лишь он да черти в преисподней, — буркнул Толстяк. — Но проклятье на нём было. Хитрое, очень хитрое… обычные-то порчи шаман распознавал с первого взгляда — сам понимаешь, подгадить с того свету пытается уйма народу. А вот заклятье, которое впихнет в башку простого гобла почти все, что знал покойник — оно ж вроде как и не во вред, а вовсе наоборот. Я сам, дурак, радовался поначалу: ы-ы-ы-ы, Толстяк стал мудрый, как совет вождей, Толстяк знает все хитрости бледношкурых, насквозь видит любого из них. Ы-ы-ы, Толстяк теперь умеет много умных штучек…

Гоблин вновь замолчал.

— А еще, — с горечью сказал он, — Толстяк вдруг понял, что жить в дырявом вигваме не так уж и здорово, как он считал раньше. Что медленно поджаривать в костре пойманного свиноморда — не самое лучшее развлечение. Толстяк много чего понял — слишком поздно…

— И что ты сделал?

— А что я мог сделать? Для людей я всего лишь еще один гобл, мерзкое зеленошкурое отродье. И самое смешное, эй-парень, — они правы, вся эта муть, — Толстяк с силой долбанул кулаком по лбу, — не мое, наносное, и сидит во мне как хреново пошитый костюм на кобыле. Но внутри-то я гоблин! Вот и представь себе…

Я честно попытался представить. Получилось не очень.

— Что, не выходит? Ну попробуй, — гобл хмыкнул, — вообразить себя негром, нет, лучше негритянкой. Хотя, — Толстяк с безнадежным видом взмахнул рукой, — все одно не выйдет. Спорю на сотню против дайма, ты даже не представляешь, сколько дверей разом закроется перед твоим носом.

— Зеленый… Толстяк, я… не знаю, что б я делал, откровенно говоря. К магам, наверное, сунулся бы или к церковникам… по части снятия проклятий Слуги Спасителя, говорят, неплохо поднаторели.

— Если что меня и спасает, — убежденно произнес Толстяк, — так это выпивка. Когда я упиваюсь вдрызг, уже не важно, сколько во мне от Майлза Симпсона-младшего, а сколько — от прежнего Толстяка. После трех-пяти бутылок мы с ним ведем разговор на равных. Ладно, ша, закрыли базар, — добавил он. — К нам гости.

Я успел наполовину вытащить револьвер, прежде чем понял, что гобл имел в виду не Сестричек, а пробирающуюся между валунов Лиссу.

— Что случилось?

— Ничего, — китаянка присела рядом со мной, — и это крайне подозрительно. Как твоя рана?

— Почти забыл про неё.

— Ну еще бы, — хохотнул гобл. — Как-никак, в эликсире был и настой из жженых листьев ычуги. Снимает боль и взбадривает, да так, что можно хоть башку оторвать, а все одно прыгать будешь.

— А плечо? — не обращая внимания на гоблина, спросила Лисса. — Болит?

— Говорю же, ничего не болит, — огрызнулся я, злясь главным образом на себя самого. Было чертовски обидно: геройский поход на встречу с дарко и все то хладнокровие, что я проявил в разговоре с ней, на деле обернулись просто какой-то бешеной травкой.

— С такими ранами нужен хороший целитель, — озабоченно сказала китаянка. — Иначе тебе будет сложно продолжать путь.

Месяц назад… да что там, еще пару дней назад я бы наверняка просто млел и пускал слюни — ну как же, обо мне проявляет заботу очаровательная девушка. Сейчас меня хватило лишь на кривую усмешку. «Хороший целитель»… «продолжать путь»… моя компаньонка проявляла еще и оптимизм на грани наивности. Ведь если в ближайшее время не случится какого-нибудь очередного чуда, нам будет нужен разве что хороший гробовщик.

— Что делают Сестрички?

— Они собирают растения, — сказала китаянка. — Но не могу представить, для чего именно. Крайне сомнительно, чтобы им удалось из пустынных трав соорудить нормальную фашину.

— Нормальную чего?

— Фигню наподобие снопа, её толкают перед собой, чтобы пули застревали, — пояснил Толстяк. — Но подруга права, из местной поросли такое не сварганишь. Мне смекается, что Линда будет проще, — пых, и все.

— Пых?

— Дождется ветерка в нашу сторону и запалит костерок. Им же надо только преодолеть склон, а уж в ближнем бою Сестрички разделают нас как слепых котят, даже белогривку. Не, как цыплят в яйцах, во!

— Считаешь, им удастся добыть настолько густой дым?

— Знаю, эй-парень, знаю. Фокус-то не нов, его придумали тролли чуть ли не в прошлую Эпоху. У Линды в седельных сумках наверняка сыщется нужный порошок.

— Сейчас почти полдень, — заметила китаянка. — После полудня здесь обычно наступает полный штиль, безветрие, которое тянется до самого вечера.

— Все так, подруга, но Сальватано может поступить и проще. Мы еще рядом с Пограничьем, а темные эльфы, грят, сильны в ритуалах некросов. Кролика или земляной белки хватит, чтобы приманить какого-нибудь мелкого орочьего божка. Ну и пообещать ему… — вскинув голову, Толстяк провел когтем большого пальца по горлу.

— Вызвать одно из местных божеств, — задумчиво переспросила Лисса. — Это было бы… интересно. Весьма интересно. Потому что у меня тоже может найтись тема для разговора с ним.

— Ну и что ты собралась ему предлагать, ы-ы? Амулеты из шерсти оборотня?

— Однажды мне уже довелось рассчитаться ими, — невозмутимо сообщила китаянка. — Их взяли… — Лисса замялась, подыскивая нужное слово, — за высокую цену. Сейчас я надеюсь обойтись куда меньшим.

— В прошлом годе у Нарви в лавке продавали цельную бошку оборотня, — гобл сплюнул и продолжил: — С месяц лежала, никто не брал, даж когда гномы скинули ценник до тридцатника. Потом кудысь задевали, но сама видишь, подруга — товар неходовой.

— Посмотрим, — холодно сказала Лисса.

— Ы-ы, эт-точно, поглядим — если будет на что. Ты только учти: если откликнется Инто-Бродяжник, не предлагай ему ночь любви. Бродяжник обычно является в виде черного жеребца с во-о-от, — гобл широко развел руки, — таким… ну а по части неутомимости он стаю костлявых шавок уделает.

Судя по движению руки, первым желанием Лиссы было украсить морду гоблина новыми боевыми шрамами. Но китаянка сдержалась и ограничилась тем, что, наклонив головку, совершенно медовым голоском осведомилась: