Плюс мало ли чего они тут навынюхивают, а потом там, в Москве, в отчетах напишут? Так что, на фиг, на фиг. Дадим, сколько положено, и пусть уматывают.

А участковый Серега поможет им как родным, не как двоюродным. Потому как они для него не просто гости из столицы. За них хороший человек поручился, а это в полицейском мире многое значит. И самое главное, Серега этот даст им реальную картину произошедшего, а не идеальную.

— Да не вопрос, — хлопнул коллегу по спине Михеев. — И поосторожней там. Больно все странно, это и настораживает. Я символы на фото глянул — ерунда полная получается. Там набор знаков, не несущий никакого смысла. То есть если это и сатанисты, то дилетанты полные. Детишки, играющие на лугу. Но при этом кто-то на их зов ведь откликнулся? И еще вспомни, что случилось, когда мы в последний раз ездили за город по вот такому же левому сигналу? Вспомнил? То-то. Потому смотри в оба. И не подставляйся.

— Может, лучше ты со мной поедешь? — с надеждой поинтересовался Николай. — Мы с тобой это дело как консервную банку еще до ночи вскроем.

— Ага, счас, — хмыкнул Пал Палыч. — У меня своих проблем полна коробушка. Да и Женьку надо натаскивать. Пусть себя показывает. А то два года скоро как с нами, а ножа до сих пор нет. Куда такое годится?

— Про то и речь, — вздохнул Николай. — Ладно, нет так нет. Мезенцева, залезай в машину. Помчались уже!

Глава пятая

«Заброшка» (продолжение)

На самом подъезде к Александрову стоящая с утра хмарь немного подразвеялась, и сквозь рваные серые облака пробились лучи яркого, но уже совершенно холодного солнышка. Они заиграли на куполах церквей, которых в этом небольшом, по сути, городке хватало с избытком, на последних не облетевших с деревьев листьях, на тонком ледке в лужах, который даже и не подумал таять в этот неласковый октябрьский день.

— Красиво, — охнула Мезенцева и дернула Николая за рукав. — Ну, скажи, красиво же!

— Ага, — ответил тот, крепко держась за руль. — Слушай, надо срочно резину менять. Не знаю как, но пусть шеф выбивает на это фонды. В том году всю зиму на летней проездили, чудом живы остались. Чую, в этом так не подфартит.

— Приземленное ты существо, Нифонтов, — сморщила носик девушка. — Я ему о красоте, о возвышенном, о небесном, о души прекрасных порывах, а он чего? Тьфу!

— Так и я о том же! — возмутился Николай. — Если резину не поменяем, вот в таком златоглавом храме нас с тобой и отпоют обоих, причем самое позднее в декабре. Разве только что он, храм в смысле, чутка поменьше будет и помоложе годами строительства. Но нам с того какая разница?

Поколесив немного по городу, в котором новые многоэтажки на диво гармонично сочетались с домами куда более почтенного возраста, некоторые из которых, вероятнее всего, помнили еще царя-батюшку, отдельский микроавтобус тормознул у здания местного РУВД.

— Жень, я об одном прошу, — Николай глянул на напарницу. — Не лезь в бочку и не провоцируй конфликты. Пожалуйста!

— Слушай, я, наверное, не совсем дура? — отозвалась та. — Одно дело — в Москве с кем-то сцепиться, другое — здесь. Это же не наша земля.

— И в Москве не стоит лишний раз на конфликт лезть, — назидательно произнес Нифонтов. — Сегодня ты с человеком поругалась, завтра…

— Да-да-да, — Мезенцева застегнула свою курточку и открыла дверь автомобиля. — Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Пошли уже. Световой день все короче, а дел пруд пруди. Пока тут пообщаемся, пока туда-сюда съездим… А это все время!

— Взрослеть никак начала? — обескураженно пробормотал молодой человек, глядя на напарницу. — Или все же дрянь какую покуривать принялась?

Против его ожиданий, навеянных визитами в районные УВД столицы, где футболить визитеров от человека к человеку являлось хорошей народной традицией, все прошло неожиданно гладко. Впрочем, может, сработало то, что местному командиру позвонил кто-то сверху и предупредил его о том, что в гости пожаловали москвичи, в планах которых забрать себе это изначально не слишком хорошо пахнущее дело. Когда кто-то выполняет твою работу, это всегда хорошо. Тут ведь как? Если результат воспоследует — ты всяко молодец. Если нет — по шапке не тебе дадут.

Потому сотрудников отдела довольно быстро принял заместитель начальника, напоил их чаем с баранками, представил следователя, который вел дело до того, выразил надежду на то, что столичные сыщики шустренько разберутся в том, откуда у этой заморочки ноги растут, пожал руки и выпроводил восвояси.

— Ну чего, пошли в кафе? — осведомился у гостей следователь, носящий звучное имя Святослав, но сразу предупредивший о том, чтобы его называли Славой. — Перекусите, отдохнете с дороги. А после с новыми силами…

— Оно неплохо бы, только со временем беда, — перебил его Николай, отодвигая от себя дело, которое перед тем внимательно изучил. — Нам это дело как снег на голову свалилось, все остальное пришлось в сторону отодвинуть. А ведь работа сама себя не сделает, ты же в курсе. Потому давай сначала сгоняем на место происшествия, потом к пострадавшим в больницу. А все остальное — после.

— Да не вопрос, — покладисто согласился Святослав, глянув на часы, а после в окно. — Поехали. И да, лучше сначала на старый завод наведаемся. А то вон опять небо тучами затянуло, значит, смеркаться раньше начнет.

— Хм. — Женька взяла его под руку. — А что, в темноте туда лучше не соваться? На то есть какие-то причины, которые нам стоит знать?

— Да там до фига этих причин, — щеки довольно юного Святослава чуть покраснели. — И катушки от кабеля, и кирпич битый, и ямы, которые хрен знает кто, когда и зачем там выкопал. Там еще везде нас… Ну… Вы поняли, короче. Синева местная и то туда в ночи бухать не ходит. Ноги боится переломать.

— Типичная «заброшка», — подытожила Мезенцева. — У меня в городе тоже такая стоит. В старые времена на ней банки стеклянные для консервов производили, потом перестали. Мы с ребятами по старым цехам в детстве часто бегали, пока Валька Синицкая себе ногу не распорола от лодыжки до ляжки.

— Легко отделалась, — заметил Николай, у которого тоже имелись воспоминания о подобном строении, только расположенном уже в его родном городе. — У нас один пацан добегался до того, что на арматурину наделся. Снизу вверх.

— Это как?

— От задницы до горла, — пояснил Нифонтов. — Мне потом эта картина еще года два в кошмарах снилась. Он еще живой, глазами вращает, хрипит… Блин, до сих пор мороз по коже продирает, как вспомню.

— Нас до последнего времени бог миловал от таких страстей-мордастей, — вставил свое слово Святослав. — А что до этой троицы… Мы все же думаем, что они какой-то дряни там накурились. Сейчас много разной химии появилось, сами знаете. Такое продают, что жуть берет, если разобраться, что там в составе. Небось эти долбоклюи и закинулись на территории завода чем-то эдаким… Особо ядреным. Теперь вот лежат как овощи, и не факт, что в себя придут. А если и придут, то запросто могут дальше овощами остаться. Или почки у них откажут на пару с печенью. Случались уже такие прецеденты. Ума-то нет… А что анализ крови ничего не показал, так это не странно. Фармакология сейчас на коне.

«Заброшка» оказалась просто-таки классической, как раз из числа тех, о которых вспоминали оперативники. Да и Николаю за годы службы уже в подобных пару раз побывать пришлось. Серый каменный забор, издалека производящий впечатление внушительного, на деле оказался с зияющими то здесь, то там брешами, светло-коричневые облупившиеся здания щерились клыками битых стекол, а прицеховые территории, были завалены разнообразным мусором, накопившимся за годы запустения. И еще ветер. Он, казалось, был везде. Он хлестал по щекам незваных гостей, посвистывал в пустынных коридорах, завывал где-то там, наверху, на полупровалившихся крышах.

— Нам туда, — показал Святослав на крайнее левое здание. — Там их нашли.

— А кто нашел? — поинтересовался Николай. — Ты же сам сказал, даже бухарики сюда не суются.

— Но сторож-то есть. Завод хоть и заброшенный, но при собственнике. Банк один его в залог сто лет назад взял как обеспечение по кредиту, с тех пор им и владеет. То ли не знают, как этим хозяйством распорядиться, то ли сбыть с рук не могут — я не в курсе. Но сторожа наняли, как видно, обязаны по закону это делать. Вернее, не сторожа, а что-то вроде смотрителя. Дедок один, который живет неподалеку, пару раз в день заглядывает сюда, здания обходит, ну и вообще.

— Надо будет с ним побеседовать, — деловито заметила Мезенцева. — Мало ли чего вспомнит.

Внутри бывший заводской корпус тоже ничем оперативников не удивил. Выбоины в полу, какие-то тряпки и обрывки газет, валяющиеся тут и там, несколько давно засохших куч дерьма по углам и, разумеется, десятки надписей на стенах, от классической нецензурщины и вечного «Олег лох» до почти абстрактных, вроде «А мой руки под твоими телами!». Чем подобное творчество было навеяно — запредельными ли ассоциациями, или же той самой химией, о которой вел речь Святослав, — непонятно. Но уж как есть.

Ну а небольшой зальчик с парой разбитых окон, в котором обнаружили недвижные тела местных школьников, порадовал оперативников обилием магических символов, которые красовались на стенах. Причем совсем свежих, нарисованных буквально недавно.