— Надо пузырь купить, — деловито предложила Мезенцева. — А лучше два. Не видала я еще дедков-сторожей, которых бы такой аргумент не сразил на месте.

— Верно, — одобрил Нифонтов. — Кстати! Тут рядом с больницей есть магазин. Там и затоваримся.

— И еще надо бы заехать поесть, — тихонько произнесла Евгения. — Очень хочется!

— С дедом поговорим — и в кафе, — пообещал ей напарник. — За едой услышанное и обсудим.

Вот только в кафе они попали куда быстрее, чем предполагалось. Дело в том, что сторож, которого звали Петр Петрович, ни им, ни кому-либо другому дать никаких показаний не мог в принципе по причине того, что уже несколько дней пребывал на темной стороне сознания. Нет-нет, никакой мистики. Просто так его обескуражило недавнее происшествие на вверенной территории, что в тот же день обычно тихий, спокойный и благообразный старичок, скажем так, развязал узелок. Говоря совсем просто, отправился в длительное алкогольное путешествие, из которого его даже супруга, внешне похожая на БТР-80 и обладающая голосом, схожим с корабельной сиреной, вернуть не могла, как ни старалась. Петр Петрович, чуть приходя в себя, всякий раз умудрялся добраться до очередной заначки, спрятанной в доме с невероятной фантазией. Влив в себя некоторую дозу хмельного, он исполнял несколько песен времен своей юности, после минут пять весело плясал, а затем надолго отправлялся в страну снов, из которой никто его извлечь не мог ни под каким соусом.

Что же до оперативников, они до недвижимого тела сторожа даже не добрались, поскольку имели несчастье наткнуться на упомянутую супругу. Мало того, Мезенцева, на их голову, еще и пакет с лежащими в нем бутылками неудачно дернула, так, что те провокационно брякнули.

— Какие такие сотрудники органов? — раненым зверем взвыла жена сторожа, услышав мелодичное «динь-динь». — Спаиваете моего мужа? А-а-а! Я поняла! Вам дом наш нужен! Стало быть, вы его подпоите, потом отвезете к нотариусу, чтобы он вам все документы подписал, и в лес его! В лес! В могилу! Чтобы дикие звери кости потом растащили! Я телевизор смотрю! Я зна-а-аю, как оно делается-то сейчас! А ты, рыжая, небось вообще проститутка! Он же тебе даже не в отцы, в деды годится! Как же ты такой грех на душу взять сможешь? Как жить потом станешь?

— Да полицейские мы! — заорала Мезенцева, которой резануло ухо слово «проститутка». Ее как только в жизни не называли, но так пока ни разу. — А он — свидетель! Нам его опросить надо!

— Проваливайте! — в руках женщины появилась швабра. — Полиция вы, не полиция — мне все едино! Сейчас разукрашу под хохлому — и все!

Короче, ушли оперативники из дома сторожа несолоно хлебавши, потому и отправились в кафе заедать неудачу.

— Может, ведьмы? — не донеся ложки с борщом до рта, задумчиво произнес Николай. — У них есть такие заклятия, что человек как свеча тает, пока вовсе не окочурится. Но только логики в этом ноль. Все трое не мажоры какие-то, обычные ребята, с родителей которых хрен чего возьмешь.

— Месть, — предположила Мезенцева, бодро уплетая ароматное харчо. — Они злопамятные как не знаю кто. Как я! И даже хуже. Может, кто-то из родственников пострадавших ведьме насвинячил, вот она обратку и включила?

— И сразу троих неслабым таким заклятием припечатала, плюнув на кучу разнообразных рисков? Извини, но очень сомнительно данная версия звучит. Да и демонстративность такая не в их привычках. Да и место не очень с ними монтируется. Ночной клуб, ресторан — это да, это их эстетика. Но заброшенный завод?

— Может, это молодая ведьма. Или нонконформистка. — Женька отодвинула от себя опустевшую тарелку и довольно облизнулась. — Слушай, вкусно тут кормят. И цены божеские.

— Молодая заклятие такой мощи не сплетет, — покачал головой Николай. — Нет, здесь опыт нужен.

— Тогда я не знаю. — Мезенцева цапнула нож и вилку. — Давай поедим, а после под кофеек и медовик дальше думать станем. Коль, у тебя борщ скоро совсем остынет. И котлеты тоже.

— А чего тут думать? — передернул плечами Нифонтов. — Делать надо. Дождемся ночи и отправимся туда же, где эта троица проблемы на свои головы нашла. Посидим, поглядим, может, чего и прояснится. Не факт, конечно, но мало ли? Не исключено, что на огонек нагрянет кто-то, кого мы в расчет вовсе не берем.

— Вариант, — согласилась Женя, бодро препарирующая котлету по-киевски. — Уй, масло брызжется! И еще знаешь что? Надо наш микроавтобус рядом с заводом оставить. Так, чтобы на виду. Если все же это ведьмы или вурдалаки постарались, то они могут попробовать нас убрать.

— Аргументируй, — попросил напарницу Коля.

— Это небольшой город, — пояснила та. — В нем новости разносятся быстро, особенно если держать руку на пульсе. Если в случившемся замешан кто-то из местных обитателей, то он уже знает, что мы приехали по его душу. Ну, или что там у него есть? Ну а завод ночью — лучшее место для того, чтобы отправить нас следом за той троицей.

— Звучит убедительно, — признал Нифонтов. — Одно смущает — как бы его в ночи попросту не разули. Утром с территории выйдем, а он на кирпичах стоит.

— Могут. У нас точно бы разули. Но мы, если что, после по-братски подойдем к местным операм, объясним, что к чему. Тут не столица, народ работает попроще и посердечнее, сначала немного нас погнобят за то, что москвичи, а после помогут. Уверена, у них все монтажки местные прикормлены, так что вернут злодеи нам наши колеса, причем с установкой и балансировкой. А то и зимнюю резину в подарок подгонят.

— Знаешь, Женька, ты иногда меня пугаешь, — без тени шутки признался Нифонтов. — Проскакивает в тебе иногда что-то такое… Житейско-мрачное.

— Жизнь разная была до отдела, вот и я разная. — Мезенцева с невероятной скоростью уплела котлету и пододвинула к себе медовик. — Слушай, вкусный какой! Надо будет Вальке несколько штук прикупить, она такое любит.

— Прикупи, — согласился Николай. — А еще давай-ка мы до приятеля Пал Палыча доедем. Как его там?

— Серега, — подсказала девушка.

— Вот-вот. Дай-ка я его наберу, пока время рабочее и он домой не ушел.

Серега оказался крепко сбитым мужичком лет сорока простецкой внешности. Настолько простецкой, что сразу становилось понятно: с таким держи ухо востро, этот ложку мимо рта не пронесет.

— Звонил мне Пашка насчет вас, — первым делом сообщил он напарникам, когда те пришли к нему в «опорник», находящийся на окраине города и расположенный в старом доме с резными наличниками. — Просил, если что, подсобить. Давайте говорите, что надо, а то сегодня «Динамо» с «Амуром» играет. Может, хоть пару шайб им навтыкаем наконец.

— Слушай, не пробьешь ту троицу, что в больницу из заброшенного завода отвезли? — не стал церемониться Николай. — Ну, ты же в курсе, о чем именно я говорю? Вернее, о ком?

— Конечно, — подтвердил Серега. — Слышал, что случилось. Говорят, они вообще уже одной ногой на том свете.

— К тому идет, — кивнула Женька.

— Эти ребята не с моей земли. — Серега налил себе воды из графина и степенно осушил стакан. — Это Иваныча контингент. Но оно даже хорошо. Иваныч — старой закалки мент, все про всех знает, потому, если за ними что-то значится, я про это вам завтра расскажу.

— Нам и незначительные детали важны, — добавил Николай. — Может, они с какой теткой сцепились недавно по какому поводу, может, в подъездах ссали регулярно или песни по ночам орали. Чем больше информации, тем лучше.

— Что смогу — узнаю, — повторил участковый. — А вы сейчас куда? Если обратно в Златоглавую не собираетесь или с гостиницей проблема — пошли ко мне. Я один живу. Пивка возьмем, хоккей посмотрим. Лещ копченый у меня есть. Зверь, а не лещ, вот такого размера, клянусь. Одному такого не съесть. Мне один удалец из поднадзорного контингента время от времени подгоняет. У него брательник в Астрахани живет, понимаешь, вот и…

— Заманчиво, но нет, — отказалась Мезенцева. — Мы на завод собрались. Там и переночуем.

— Плохая идея, — посерьезнел Серега. — Мало ли кто там шатается по ночам?

— Ты что-то знаешь? — подхватился Нифонтов. — Если да — расскажи.

— Ничего такого особенного, — замялся участковый. — Бред, скорее всего, но… Есть у нас тут такой Васятка. Знаешь, из той породы мужиков, которые до старости на отчество себе у людей уважения набрать не могут. И руки у него из жопы растут, и доверить ничего нельзя, и пьет он не по чину. Короче, ни богу свечка, ни черту кочерга. Так вот его как-то с пьяных глаз в конце лета на тот завод занесло. Чего, зачем, почему — он и сам не знает. Так вот так его та ночевка пробрала, что он прямо жуть! И главное, я у него спрашиваю: «Что видел-то?» А он мне — ничего такого не видел. Ни рож страшных, ни чертей рогатых. Просто ходил кто-то вокруг того цеха, где он прикорнул, да в окна заглядывал. Я его — кто ходил-то? А он — кто-то. И все тут. Вроде бы ерунда, он цел, ничего не произошло, может, это вообще первые признаки белой горячки, и только. Вот только после той ночи Васятка еще с месяц не пил совершенно, а это, знаешь ли, показатель.

Сразу после того как Серега закончил свой рассказ, Нифонтов с трудом удержался от того, чтобы расплыться в счастливой улыбке. Вот он, оперской фарт. Вот тот самый след, который они все это время искали. Да, он не знает, кто именно напугал Васятку, кто бродил в темноте и заглядывал в окна. Но главное, этот некто существует. А значит, его можно выследить и поймать.

Ну, или убить. Тут уж по ситуации.

— Сергей, а вы Иваныча на этот счет тоже не расспросите? — попросила участкового Женька, которая, похоже, тоже не пропустила мимо ушей появившуюся подсказку. — Вдруг и у него такие Васятки есть?

— Спрошу, — очень серьезно пообещал Серега. — Вы как, с оружием хоть? Сразу скажу, я в нечистую силу не верю, а вот в то, что там какие-то барыги могут склад с левым бухлом организовать, — запросто. И свидетели вроде вас им на хрен не нужны. Одно дело, когда алкаш глухой забрел, его валить смысла нет, другое — когда ребята вроде вас.

— При оружии, — показала кобуру Женька. — Все нормально.

— Аккуратней там, — повторил Серега. — Плохое место. А еще лучше пошли ко мне леща есть.

Глава шестая

«Заброшка» (окончание)

— Может, зря мы не пошли рыбу есть и хоккей смотреть? — задумчиво произнесла Мезенцева и подбросила в небольшой костерок, разведенный на полу, кусок полупрогнившей доски. — А, Коль? Впустую, по ходу, мерзнем.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — отозвался тот. — Сказать?

— Ну-ну, — девушка поудобнее устроилась на корявом, но еще достаточно крепком ящике, подперла кулачком подбородок и уставилась на напарника, всем видом показывая, насколько ей интересны и важны его слова.

— Ты не умеешь ждать, — проигнорировал этот саркастически-мимический выпад Нифонтов. — А наша работа именно из ожиданий и состоит. Стрельба, изощренные логические игры с преступниками, погони — это все замечательно, но данная экзотика больше относится к сериалам, чем к жизни. А наше дело почти всегда — это сидеть и чего-то ждать. Когда в засаде, когда в отделе, ожидая ошибки злодея, когда документов из архива. Вариантов масса. Но вот ты ждать не умеешь, тебя всю корежит, когда надо на одном месте больше чем на час задержаться. Тебе вечно спешить надо, орать, пистолетом размахивать. Ты не считала, сколько за минувший год операций чуть не завалилось от того, что ты впереди паровоза бежала?

Конец ознакомительного фрагмента