А Щур был прав: минут через десять мы миновали небольшой поворот и сразу же увидели Новый Вавилон, после чего поняли восторги нашего разведчика — зрелище действительно впечатляло. Мощные стены, несколько куполов и шпилей, возвышающихся над ними, люди, которые входили и выходили в огромные ворота, режущие глаз нестерпимым блеском золота.

— Принимай правее, — заорал Щур. — Правь вон туда! Приставать будем не здесь, а прямо в городе!

Это была новость, про это он раньше ничего не говорил. Но я молча кивнул Азизу, сидящему на веслах, и подал идущим за нами знак: «Делай, как я».

В городе — значит, в городе.

Глава 3

«Вон туда» оказалось небольшим то ли рукавом, то ли притоком Большой реки. Нешироким, но достаточным для того, чтобы там разошлись не только несколько лодок, но и полноценные суда. Он поворачивал к городу и, судя по всему, протекал прямо через него.

— Там ворота, — пояснил мне Щур. — Река течет прямо через город, там тоже есть пристань.

— Тоже? — уточнил Голд, поправляя кепи.

— Вторая пристань там. — «Волчонок» махнул рукой в сторону основного русла реки. — Она для всех, здоровенная такая. А та, что в городе, — для своих. Ну, не совсем для своих, а для тех, кому разрешил Совет. Нам разрешил, Антоныч договорился. Тут дело и в престиже, и в том, что не своруют ничего. На общей пристани разное бывает, а в городе — нет.

Мы приближались к… даже не знаю — входу или, прости господи, вплыву в город, который, как и стены, внушал немалое уважение. Это был огромный проем с зубчатыми верхними краями. Добавляли впечатления и две огромные цепи, верхняя часть которых скрывалась в проеме, а нижняя уходила под воду. И каждое звено этих цепей было размером с две моих головы. Судя по всему, цепи крепились к воротам, сейчас лежащим на дне речном, а ночью закрывавшим доступ в город.

Интересно, а ворота в этом мире ржавеют или нет? И еще — глянуть бы на процесс их подъема, интересно ведь!

Но и это было не все — прямо за зубчатой аркой, в стенах, с обеих сторон находились бойницы, в которых виднелись стволы крупнокалиберных пулеметов. Я насчитал шесть и не сомневаюсь, что это не вся огневая мощь входа в город. Не завидую тем, кто попробует прорваться здесь, даже шесть таких стволов — это немалая сила.

Течение, после того как мы миновали створки, почти не чувствовалось, потому Азиз было взялся за весла.

— Стой ты! — шикнул на него Щур. — Сначала нас проверят.

— Кто? — немедленно рявкнул мужской голос, причем явно чем-то усиленный. — Куда?

— Туда, — помахал рукой Щур, достал из-за пазухи какую-то штуку на кожаном шнурке и поднял ее над головой. — По именному разрешению владетеля Рувима!

— Покажи-ка, — скрипнула дверь в стене, которую вот так сразу было и не заметить, на узкий парапет шагнул человек в камуфлированной форме. — Давай сюда. И сразу — вы кто такие? Разрешение разрешением, а порядок должен быть.

— Представители семьи Свата, — опередил меня Голд. — Живем в пяти днях пути отсюда.

— Семьи? — Привратник рассмотрел то, что отдал ему Щур. Я, кстати, тоже — это был кругляш с цифрой пять в центре, на вид вроде как бронзовый. Еще я дал себе зарок как следует надрать «волчонку» уши за скрытность. Почему не рассказал, почему не показал?

— Чем это название хуже другого? — вступил я в разговор. — У нас тесные отношения в коллективе.

— Свальный грех? — заинтересовался привратник.

— Общность интересов, — подала голос Марика. — Если кого-то из наших обидят, то мы ведем себя как одна семья и мстим за него все вместе.

— Звучит серьезно. — Человек в камуфляже окинул взглядом наши лодки, снаряжение, оружие, видимо, принял какое-то решение, вернул Щуру пропуск, если его можно было назвать так, козырнул. — Добро пожаловать в Новый Вавилон, двигайтесь вперед, а там все сами увидите. После того как причалите, в город не выходите до тех пор, пока не пройдете инструктаж у представителя администрации.

Заплескала вода под лопастями весел. Мы двигались в тени высоченных стен, поневоле проникаясь уважением к тем, кто когда-то это строил (точнее, написал программу), и тем, кто это все прибрал к рукам. К последним почтения было побольше. Захапать такую махину — это сильно. Попади я сюда, а не в лес — не факт, что наложил бы на этот город лапу. Что на город — даже на его самую маленькую улицу.

— Впечатляет? — немного тщеславно спросил Щур, так, как будто он сам это строил.

— Есть такое, — подтвердил Голд, переворачивая кепи козырьком назад. — Чего скрывать.

— Город, — проворчал Азиз, орудуя веслами. — Не люблю. Воздуха нет, неба нет. Не люблю.

— Я тоже как-то от этого всего отвыкла, — подала голос Настя. — Привыкла уже к открытым пространствам и чистому воздуху. А здесь — как в ловушке.

От воды шел немного затхлый запах, который и впрямь был не слишком приятен.

— Нам тут не жить. — Мне, если честно, тоже было немного не по себе — обзора нет, кругом камень да вода. И ощущение, что я сейчас под прицелом, что моя голова и головы моих спутников находятся в перекрестье оптики, приделанной к винтовке. Хотя, может, так оно и было на самом деле.

В какой-то момент этот серый проход из стен кончился, и перед нами открылась широченная и длиннющая набережная со ступенями, сходящими прямо к дощатому причалу. На самой набережной было полно народу, а около причала мы увидели множество самых разных плавсредств — от резиновых лодок вроде наших до вполне серьезных суденышек, напоминающих яхты.

— Кто такие? — недовольно заорал, глядя на нас, крепкий мужичок, обнаженный по пояс, видимо для того, чтобы все увидели его татуировки, которыми был заполнен каждый сантиметр его тела. — К кому, куда, зачем?

— Как много вопросов, — заметила Марика из своей лодки. — Могу тебе еще рассказать, на каком боку я обычно засыпаю.

— Не хотите отвечать — проваливайте, — и не подумал менять модель поведения мужичок. — Двигайтесь прямо и скоро снова попадете к реке. Бывайте!

— Эй! — окликнул его я. — Щур, покажи ему висюльку. Мы тут по личному разрешению владетеля… Как его?

— Рувима, — понял меня Щур и помахал бронзовой безделушкой.

— Понятно, — кивнул мужичок и вытянул руку. — За яхтой, вон той, дальней, синего цвета, которая «Фламинго» называется, будет поворот, по нему и двигайтесь до стены. Там стойте и ждите меня, из лодок не вылезать, с плота тоже не сходить. Ясно?

— Предельно, — кивнул я.

— Тогда давайте, давайте, — замахал он рукой. — Чего застыли? Это не дикие места, это Вавилон, тут надо двигаться быстро!

— Я один себя ощущаю маленьким мальчиком из Тульчина, попавшим в очень большой город? — громко поинтересовался Одессит. — Не знаю, как вам, а мне немножко боязно, немножко стыдно за свою провинциальность, но зато очень интересно, чем это кончится. Правда, для маленьких мальчиков из Тульчина в больших городах все кончается, как правило, не очень хорошо, но иногда они ухватывают удачу за усы.

— А как «не очень хорошо»? — спросила у него Фрэн.

— Ну, сначала их лишают девственности, потом — тех денег, что у них есть, потом они становятся директорами фирм и в результате отвечают за то, что с этими фирмами делали дяди, которых эти мальчики никогда даже не видели, — охотно ответил ей Одессит. — Срок ответа обычно составляет от трех до шести лет общего режима. Потом они возвращаются в Тульчин, женятся и с печалью смотрят на то, как их взрослеющие дети собираются покорять большие города.

— Никогда бы не подумала, что такое скажу, но его болтовня как-то даже к месту, — удивленно произнесла Настя.

— Магия большого города, — засмеялся Голд. — Азиз, вон туда. Если не ошибаюсь, это та яхта, про которую нам говорил тот, в партаках.

— В чем? — тут же спросила у него Настя.

— В самом деле? — удивился я. — А мне показалось — просто роспись по телу.

— Да прямо, — фыркнул Ювелир, который слышал наш разговор, расстояние между лодками было не таким уж и большим. — Все верно Голд говорит — воровские у него татуировки, там такой иконостас… Настенька, по телу этого человека можно изучать криминалистику, чего у него там только нет. Кстати, именно по этой причине я сомневаюсь, что он в самом деле тот, за кого себя выдает.

— То есть? — Голд даже привстал, видно, заинтересовался.

— Не хочу орать. — Ювелир повертел головой. — Пристанем — скажу.

Миновав яхту с надписью «Фламинго», мы повернули в узкую протоку, прошли мимо десятка разномастных лодок с пассажирами и без, после чего буквально уперлись в стену.

— Прибыли, — выдохнул Щур. — Ф-фу!

— А тебе-то чего нервничать? — удивился Одессит. — Ты свою почетную героическую миссию выполнил еще тогда, когда нам от Оружейника благую весть припер.

— Не скажи, — помотал головой Щур. — А сюда вас доставить? Это тоже моя работа.

— Ответственный какой, — прищурился я. — Неспроста. И сразу вопрос…

— Сват, давай по очереди, — потребовал Голд. — Ювелир, так что там с татуировками?

— У него на правом предплечье набит кот в шляпе и с бабочкой, на левом — парусник, а на груди — распятие с пятью молящимися людьми, — тут же ответил тот. — Парусник означает, что он гастролер, мотается по разным городам и не работает там, где живет. Кот в шляпе — символ карманника. Распятие обозначает, что он большой авторитет. Ну ладно, с натяжкой можно согласиться с тем, что карманник может быть гастролером. И даже с тем, что он может быть авторитетом, — пусть. Но бабочка на шее кота?