Вот только на этой станции в воротах почему-то зияла дыра размером с большую тыкву, криво заколоченная парой досок, а вышедший на высокое крыльцо усатый почтмейстер смотрел на волшебника не с обычным высокомерием лица должностного перед гражданским, а с искренним счастьем и недоверием одновременно. Как бродяга на найденный в канаве золотой: неужто не фальшивый?

Волшебником Скай был самым что ни есть настоящим, но в купленной прямо перед поездкой новенькой дорогой одежке чувствовал себя совершенно фальшиво. Но что уж теперь? Он чинно проследовал прямиком к застывшему на крылечке почтмейстеру, поздоровался и затребовал горячий обед и свежую лошадь.

— Да-да, проходите, ваше мажес…

— Господин волшебник! — сквозь зубы поправил Скай.

— Господин волшебник, — побледнел усач, окончательно теряя чиновничью заносчивость. — Сейчас-сейчас, обед мигом будет. Только с лошадками беда! Болеют лошадки-то.

— Что за зараза? — вынырнул откуда-то Пит. — Почему знак не вывесили?

О болезнях скота, как и о человеческих моровых поветриях, принято было предупреждать за четверть мили вывешенной белой тряпкой с козьим или коровьим черепом, да и на воротах такой же знак повторять следовало для самых невнимательных. Скай покосился на ворота. Никаких тряпок, только две доски поверх округлой дыры, ощетиненной щепками, как пасть Болотного Ногохвата.

— Да не такая зараза это! — горестно вздохнул почтмейстер. — Ночью какая-то зараза приходила, скреблась в двери и в ворота. Лошадки испугались, бились в стойлах, никак мы их успокоить не могли. Один жеребец ногу сломал, другой встать не может, тоже падет, по всему видать! Остальные устали очень, скакать не могут. Завтра смогут, наверно. Если ночью никто их пугать не будет. Вы бы не смогли разобраться, господин волшебник? Гонца-то мы послали, да когда он еще доберется пешком? Тут до следующей станции почти дюжина миль, да пока оттуда до города доскачут…

Почтмейстер замолчал и уставился на волшебника. Волшебник задумчиво смотрел на длинные борозды в дубовой двери станции. Молчание затягивалось.

— Так мне лошадку-то не распрягать, ваше мажество? — вмешался Пит. — Отдохнет маленько, да и довезет нас потихонечку… Или тут подзаработать останемся?

Почтмейстер намек понял и принялся сулить деньги. Скай намек тоже понял: небольшая задержка в пути господина Марка не слишком разозлит. Сошлись на том, что волшебник заночует на станции — конечно же, без платы, как дорогой гость, посмотрит ночью на «заразу» и тогда уже решит, что делать дальше. Может, тварь вообще была мимохожая — поскреблась-поскреблась, да и дальше побежала, больше не пожалует.

Кормили на станции невкусно: что-то пересолено, что-то недосолено, жаркое чуток пригорело… Видимо, у невыспавшейся поварихи сегодня все валилось из рук.

— И что это, по-твоему? — спросил Ник, которому должность позволяла обедать с господином за одним столом. Пит, лишенный такой привилегии, исчез где-то на кухне и наверняка уже разузнал от служанок все подробности ночного происшествия.

— Нежить, — пожал плечами Скай. — Сходи потом, пощупай эти царапины. Холодок от них такой характерный.

— И откуда она тут?

— А мне откуда знать? Вернется — спросим.

— Правда? — не поверил Ник.

— Нет, — признался Скай. — Судя по бороздам, у нас тут не душа, а самое что ни есть бренное тело. Ничего оно нам не скажет. Ну разве что опознает его кто-то из местного люда. Раз так настойчиво скребся, значит, что-то ему тут было нужно. Или кто-то.

После обеда волшебник оставил Ника осматриваться на станции и обживать комнату, а сам отправился прогуляться. Пит тут же вызвался его сопровождать. Среди бела дня нежить бравого кучера не пугала, скорее настораживала, но оставлять волшебника без присмотра он не хотел.

— Ты же будешь этот свой Особый взгляд делать, чтобы найти, где эта зараза на дневку залегла? Ну а я пригляжу, чтобы ты в лужу не упал.

Во дворе, посыпанном мелкими камушками, луж не было, а вот за забором они встречались в изобилии. Зима все никак не могла вступить на престол — ночные метели сменялись утренними дождями, потом из-за туч выглядывало полуденное солнце и отгоняло зиму еще на один день. Люди ругались на солнце и всей душой ждали холодов. Сапоги в жидкой грязи промокали за четверть свечки. И даже волшебное водоотталкивающее зелье не спасало — пропитанные им обувки держались всего свечку-другую, а потом все равно начинали отсыревать вдоль подошв.

— Ну вот чего этим покойникам не лежится-то? — ворчал Пит, рассматривая следы босых ног в грязи перед воротами.

— В общих чертах ты и сам знаешь, — вздохнул Скай. — То ли дела важные остались, то ли кто поднял. Не знаешь, не пропадал ли тут кто?

— Из своих никто не пропадал, почтальоны тоже все в срок проезжали, а что до простых путников — кто ж их считает. Помирать — тоже не помирал никто, за последние три года ни одних похорон. Ссор и вражды не больше обычного, так что насылать такую напасть вроде как некому и не за что. Даже конкурентов нет: все станции на этой дороге одно семейство держит.

— С местными понятно. А постояльцы?

— А нету их. Ни единого гостя тут прошлой ночью не было, что для этого времени года совершенно нормальная картина.

Скай снова вздохнул. Насколько проще было бы найти и упокоить недовольного поведением наследников дедулю: и могилка вот она, и причины неупокоенности ясны. Притащившийся вслед за гостем мстительный мертвяк тоже устроил бы волшебника — как пришел сюда за обидчиком, так за ним же и дальше пойдет, сюда уже не вернется. Но когда ни единой явной причины для появления потустороннего гостя нет, вообще непонятно, что может обнаружиться.

Волшебник принялся растирать ладони, потом поднес сложенные чашечкой кисти к лицу, словно умывался набранной в руки Силой. Глаза обожгло. Мир вспыхнул зеленым и оранжевым маревом, следы нежити на земле теперь стали темно-фиолетовыми, похожими на синяки на оранжевой земле.

Пришел мертвец через поле, со стороны леса, туда же потом и убрался. Вокруг забора навертел несколько кругов, в двери и ворота скребся с нечеловеческой настойчивостью — последняя надежда на то, что мертвец был мимохожий и больше не вернется, растаяла. Этому покойнику явно позарез понадобилось что-то на станции.

— Тогда я за топором? — обреченно спросил Пит, которому волшебник изложил положение дел.

— Да, ночи ждать смысла нет, пожалуй. Ночью с ним драться придется, а по солнышку есть шанс упокоить по-быстрому. Лопату еще захвати, вдруг откапывать понадобится!

Пит ушел, а Скай остался на месте. Под чарами Особого Взгляда мир выглядел не совсем так, как в действительности. Лужи и кусты становились неважными, почти невидимыми, зато хорошо были видны тропки духов, волшебные вещи, существа — как живые, так и немертвые.

Глава вторая

Немертвых в поле зрения не наблюдалось. Живые пялились на волшебника за работой из окон станции, чирикали на заборе, шуршали в кустах. Мелкая полевая нечисть сновала на земле и в воздухе вокруг волшебника, но к станции не совалась.

В угловых столбах забора сверкали обереги от духов и нежити — обычная для почтовых станций предосторожность, но в столбиках ворот обереги лишь слабо, почти незаметно светились на фоне дерева. Если мертвец придет следующей ночью, то к утру скрести доски ему уже не понадобится — перевалится через створку ворот, и все дела.

То есть мог бы перевалиться. Скай снял чары Особого взгляда и подошел к воротам. Навстречу уже шли Пит с топором на плече и Ник, вооруженный лопатой. Вид у травника был встрепанный, но решительный.

— Обереги разрядились совсем. Сейчас подправлю, и пойдем. — Скай поднялся на цыпочки, дотягиваясь до вбитого под самой верхушкой столбика железного гвоздя с висящим на нем чахлым травяным пучком.

Оберегом тут был только гвоздь, а полынь пополам с мятликом — дремучим суеверием. Если кого-то этот веник и отпугивает, то только некоторых мошек, и то лишь от себя самого. Ворча на бестолковых людей, которые могли бы не тратить силы на вязание веников, а лучше бы перевесили сами обереги пониже, где работать с ними было бы проще, Скай влил немножко силы сперва в один гвоздь, потом во второй.

Ник смотрел за его работой внимательно, пытался разобрать, что и как волшебник делает. С таким же вниманием взирал на волшебника и мальчишка лет семи, высунувшийся из-за двери сарая. Пит, который на мелкую волшебную работу уже насмотрелся, а в серьезной, было дело, и помогал, глядел по сторонам.

— Ну вот, теперь не откажут в самый неподходящий момент, — удовлетворенно кивнул Скай.

Пит, зная, что после работы волшебнику всегда нестерпимо хочется есть, достал из кармана краюху хлеба и протянул Скаю.

— Спасибо! — Волшебник привередничать не стал, хотя с большим удовольствием съел бы сейчас еще один обед.

— А вы их заправляли? Как фонари маслом? — спросил вдруг мальчишка.

— Ага, — кивнул Скай. — Как фонари. «Масло» в них почти совсем закончилось.

— Его Змея выпила, — тихонько, словно по секрету поведал мальчишка. Даже оглянулся, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.