Андрей Земляной

Орден Красной Звезды

Посвящается моей маме, Каримовой Рени Камаевне, и всем моим родственникам с татарской стороны: Булатовым, Каримовым и Артемьевым.

Пролог

— Господа, наш самолёт совершил посадку в аэропорту имени Франца Штрауса города Мюнхен. Просим оставаться на местах до полной остановки воздушного судна и подачи трапа, о чем мы вам своевременно сообщим. Первый пилот и экипаж прощаются с вами и желают всего наилучшего…

Мужчина преклонных лет дождался, пока пассажиры большей частью покинут борт; несмотря на свой более чем почтенный возраст, легко поднялся, улыбнувшись стюардессам и поблагодарив на чистом немецком языке, вышел в переходный тамбур. Не обращая внимания ни на кого, уверенно дошёл до стойки паспортного и таможенного контроля, показал свой полупустой портфель и, кивнув на «Добро пожаловать в Германскую Республику, герр Краузе», так же уверенно вышел на стоянку перед аэропортом и, сев в такси, добрался до города.

Окраины любого города похожи, словно близнецы. Ряды однотипных многоквартирных домов напоминали Москву, Париж, как и сотни других городов.

Выйдя из машины, старик оглянулся, ориентируясь, и, пройдя пару кварталов, снова сел в такси. На этот раз доехал до центра и только на четвёртой по счёту машине добрался до нужного адреса, где его ждали.

Пожилой мужчина, ни слова не говоря, принял портфель и проводил гостя в дом.

— Добрый день, Путник.

— Добрый, герр доктор, — старик с улыбкой поклонился. Его старый, ещё чёрт знает каких времён псевдоним выглядел здесь и смешно, и грустно. Саркома уже почти сожрала тело, но, пока сознание не погасло, Путник даже в восемьдесят с лишним оставался почти таким же подвижным, хотя и совсем недолго.

— Я полагаю, что вы не передумали? — уточнил тот, которого назвали Доктором, и, увидев мимолётную усмешку, вышел из комнаты и вернулся с небольшим пакетом.

— «Глок семнадцать», два запасных магазина, хотя сомневаюсь, что вы успеете отстрелять хоть один. Но пусть будет. — Доктор из отдельного пакетика достал документы. — Британский паспорт, билеты, справка, ну и прочее «облако достоверности». Даже вот билеты на лондонский автобус. Всё настоящее. Господин Питер Гаррисон пропал три дня назад во время поездки по Германии, по внешности вы с ним почти одно лицо.

Старик с удивлением посмотрел на фотографию, отметив удивительное сходство.

— Действительно, случайность. Попал на окраине под машину, и тело успел перехватить наш человек.

Путник одобрительно кивнул.

— Объект с четырнадцати будет находиться в юридической конторе Майер и Браун. Где-то в пятнадцать — пятнадцать двадцать выйдет и поедет обедать в Шнайдер Бройхаус, и будет там примерно до восемнадцати часов, после чего поедет домой.

Передвигается на бронированном «Гелендвагене» с охраной и на микроавтобусе. Охранников в машине трое, в автобусе ещё пятеро. Охрана из агентства Dreizack.

— Дом?

Доктор развернул план.

— Сняли, частично подсмотрев в окна, частично по данным от муниципальных служб.

Путник долго смотрел на план, просмотрел все фотографии и, кивнув каким-то своим мыслям, взял со стола пистолет, быстро разобрал, собрал, вставил снаряжённый магазин и, скинув пиджак, стал прилаживать кобуру.

— Машина с оборудованием с семнадцати сорока будет стоять напротив дома.

— За мной не ходить, у цели не мелькать и вообще не отсвечивать.

— Слушаюсь, товарищ генерал-полковник. — Доктор на секунду вытянулся по стойке смирно и кивнул.

Время было ещё раннее, и старик погулял по городу, покормил уток в Английском саду, время от времени прикладываясь к бутылочке с лекарством.

Он вообще не любил ковыряться в воспоминаниях, но тут что-то нашло, и вся жизнь, словно фильм, снятый за одно включение камеры, стала проматываться в голове. Учёба в авиационном институте, служба «пиджаком» на секретном радиолокаторе, нападение толпы узкоглазых борцов за какую-то свою невнятную правду и короткий бой, когда он остался один, но и из бандитов не выжил никто. Почему не выжил? Да потому что когда лейтенант Шухов увидел своих мёртвых товарищей, то подхватил ещё один «калаш» и прошёлся по всем лежащим бандитам, делая контроль, стреляя в голову, причём не одиночными, а короткими очередями, оставляя на месте головы большую кровавую кляксу.

Мобильная группа прилетела только через полчаса, когда Виктор уже сложил всех погибших сослуживцев на брезент и занимался ремонтом радиостанции, в которую попало несколько пуль.

Старший группы — невысокий, скуластый и загорелый дочерна капитан — молча походил по месту боя, вызвал ещё одну вертушку для вывоза «двухсотых» и убыл, оставив Виктора одного. Правда, ненадолго, потому что вертолёт с новой командой узла связи и ремонтными блоками прибыл ещё через час, а Виктора отправили в Сеул.

Потом была самая странная школа в мире, где его учили всему. От того, как держать вилку, до правильной походки в женских туфлях, хотя двухметрового и широкоплечего Виктора трудно было представить в женском платье.

Экзамен он сдавал в Соединённых Штатах, наведавшись к одному из высокопоставленных сотрудников Агентства национальной безопасности, который любил работать с секретными документами дома.

После этого были двадцать лет нескучной службы в различных местах земли, и после окончания активного периода — ещё тридцать лет преподавания в той самой школе и, как завершение, быстрая, словно ураган, болезнь, пожиравшая тело.

Это была его идея. Умереть не в постели, а покуражиться напоследок, приводя в исполнение старый приговор.

Его уговаривали, ему обещали самые лучшие лекарства и просто угрожали, хотя чем можно угрожать человеку, потерявшему страх ещё в восьмидесятом году, в афганских горах?

Внутри словно щёлкнул внутренний таймер, и Виктор, не глядя на часы, неторопливо пошёл на выход из парка.

* * *

Охранники из агентства Dreizack, что переводилось на русский как «Трезубец», не были квалифицированной охраной, а просто отморозками, готовыми стрелять на любой чих. Собственно, за это их и наняли в охрану когда-то важного лица, а ныне просто богатого пенсионера, имевшего за спиной массу врагов.

Но годы шли, никто бывшему генералу не угрожал и даже не подходил, и служба превратилась в рутину, несмотря на постоянную ротацию кадров. В «Трезубце» так и называли эту службу: «к дедушке». Служба считалась отдыхом от серьезной работы, и охрана откровенно зевала, исполняя обязанности кое-как. Вот и пара наблюдателей в машине напротив дома не заметили вовремя старичка, гулявшего по улице, и задремали совсем уже крепко, перейдя в категорию безвозвратных потерь.

Двухэтажный особняк в Грюнвальде был обычной постройкой с парадным входом и крошечным садиком на заднем дворе.

Старик нажал на кнопку дистанционного ключа, и припаркованный у дома автомобиль гулко ухнул, генерируя мощнейший микроволновой импульс, гарантированно убивавший всю сложную электронику в доме.

Поэтому электрозамок, запиравший дверь, просто отключился, давая возможность войти.

Спешащего вниз охранника старик снял одним выстрелом, гулко прозвучавшим в тишине дома. Подождав секунд тридцать, старик стал беззвучно подниматься по лестнице на второй этаж, где были кабинет и спальня хозяина дома.

Ещё один охранник тихо стоял за перегородкой, но шумно дышал и переминался с ноги на ногу.

Бронебойные пули пробили гипсокартон, из которого был сделан почти весь дом, и впились в тело охранника.

Больше телохранителей быть в доме не должно, но Путник не расслаблялся, сделав лишь одну паузу и приложившись к бутылке с лекарством.

Ещё раз прислушался к тишине и, уловив какой-то странный скрип, присел, осторожно толкнул дверь, закинул в проём газовую гранату и тут же сдвинулся в сторону, что было совсем не лишним, поскольку хозяин дома уже всё понял и ответил ворохом пуль, остановившись по технической причине. Очень трудно стрелять, когда вокруг такая адова вонь, что слезятся глаза и перехватывает дыхание.

Старик, уже надевший очки и лёгкий фильтр на нижнюю часть лица, вошёл быстрым шагом, откинул в сторону пистолет от валяющегося на полу человека, распахнул оба окна настежь, впуская приятную сентябрьскую прохладу, и дважды выстрелил, пробивая бывшему генералу ноги. Затем достал другой бутылёк и, свинтив крышку, выхлебал до конца, выкинув ненужную больше посуду.

Через пару минут газ распался на совершенно не пахнущие компоненты, и старик снял маску.

— Привет, — он жизнерадостно улыбнулся и помахал перед лицом предателя стволом. — Как жизнь, как дела?

— Мне обещали… — прохрипел генерал и, встав на четвереньки, куда-то неторопливо пополз.

— Те, кто тебе что-то обещал, уже ждут, — старик рассмеялся. — Надеюсь, у вас будет одна сковородка на всех.

— Ты тоже проклят, — прохрипел генерал, втаскивая себя в кресло. — Проклятая страна, проклятая система, проклятые люди.

— Возможно, — Путник улыбнулся. — Но мне будет что сказать в свою защиту.

— Мне тоже.

— Прекрасно, — старик кивнул, — тогда в путь? — и выстрелил в голову предателя несколько раз, пока пистолет не встал на задержку. Где-то далеко послышался всё нарастающий звук сирен, но это было уже не важно. Как и написано было в инструкции к препарату, он схватил кресло с трупом за подлокотники и, словно собирался поднять его, чудовищным усилием потянул вверх и даже приподнял немного, но тут препарат сработал, и натруженное сердце старого душегуба наконец остановилось.