— Ну и ракетная техника. — На экране появилась грузовая машина с трубчатыми направляющими. — Дальность пока невелика, всего десять километров, но зато поле сплошного поражения одним залпом больше семи гектаров. Вес снаряда сорок, вес боевой части десять килограммов. Это больше, чем у 152-миллиметровой пушки. Одна машина может заменить целую батарею, а цена реактивного снаряда немногим выше, чем снаряда обычного. Снаряжается пусковая установка силами расчета и экипажа транспортной машины за двадцать минут, и сразу же готова к стрельбе.

Кадры огненного шторма в том месте, куда падали снаряды РСЗО, впечатлили даже всякое видевших Ворошилова и Шапошникова.

— Ракетная система для поражения объектов размером тридцать на тридцать метров, — прокомментировал Новиков кадры пусковой установки с двумя большими пятиметровыми ракетами на подъемных направляющих. — Наведение осуществляется установкой дистанции на гироскопическом устройстве. Дальше ракета сама подправляет свою траекторию в процессе полета. Вес боевого заряда — сто килограммов, боевая часть осколочно-фугасная или объемно-детонирующая. Ну и последнее, что хотелось бы показать, это ручной пехотный гранатомет. Сама труба, как вы видите, достаточно легкая и спокойно переносится одним человеком, освобождая, таким образом, второй номер для переноски боезапаса. Дальность поражения бронетехники до пятисот метров, причем в любой проекции. От рикошетов, конечно, никто не застрахован, но можно утверждать, что восемьдесят пять процентов — за уничтожение. Снаряд пробивает даже лобовую броню в шестьдесят миллиметров. А модифицированный снаряд, который сейчас на испытаниях, — до ста миллиметров.

— Так нет же такой брони, товарищ Новиков? — снова встрял Шапошников.

— Будет, товарищ командарм. Обязательно будет. Нарастить броню это самый простой способ увеличить живучесть танка. Неужели наши враги этим не воспользуются?

— Обязательно воспользуются, товарищи, — подал голос Сталин. — Как и любой нашей недоработкой и недальновидностью. — Свет в зале включили, и Иосиф Виссарионович посмотрел на Кирилла. — А почему вы не рассказываете о реактивном самолете?

Чкалов при этих словах встрепенулся, но Новиков сделал успокаивающий жест.

— Нормально не летает, товарищ Сталин. Хвастаться нечем. Планировали сделать радиоуправляемую крылатую ракету, с дальностью не менее пятидесяти километров, а летит только на двадцать. Дальше не хватает мощности и интенсивности луча наведения. Свет рассеивается, ракета теряется и уходит с курса черт знает куда. Да и взрывчатки пока только сто килограммов.

— То есть у вас, товарищ старший майор, уже сейчас есть ракета, которая уверенно попадает в нужную точку с двадцати километров и несет стокилограммовый заряд? — уточнил Кузнецов. — Вы хоть знаете, каков процент попадания обычным артиллерийским снарядом с дистанции двадцать километров? Да даже с десяти? Дай бог, чтобы один из десяти попал. Да и количество взрывчатки даже у самых крупных калибров сильно меньше ста килограммов. Это же сверхоружие для нашего флота!

— Когда доделаем систему наведения — согласен. А так, небольшой туман, и всё. Наведение невозможно. — Кирилл вздохнул. — Не тянет она пока на оружие, не то что на «сверх», товарищ народный комиссар. Разве что для береговых укреплений.

— Товарищ Новиков как всегда прибедняется, — проворчал Сталин. — Перестраховывается товарищ Новиков. Его «Стальным Киром» называют, а он опасается, перестраховывается. Есть мнение, что излишняя осторожность может повредить делу, товарищ Новиков?

— Несколько менее, чем безответственные и невыполнимые обещания, товарищ Сталин! — спокойно отрезал Кирилл.

Вождь поцокал языком. Покачал головой, вздохнул:

— Такой упрямый у нас товарищ Новиков. Просто очень упрямый товарищ. Есть мнение, что все его разработки не знает даже его начальник, товарищ Берия.

Берия, улыбнувшись, кивнул, а Новиков, в лаборатории которого уже работал первый в мире газоразрядный лазер, только вздохнул.

— От прототипа до оружия все же не один шаг, товарищ Сталин. Надежность и механическая и эксплуатационная, удобство использования и надежность хранения, понятные инструкции и наставления, да много всего. Мы же не ставим на вооружение пушку, которая стреляет через раз?

Когда все вернулись в кабинет, Сталин, наконец, озвучил главный вопрос, который волновал всех.

— Как вы считаете, этого достаточно, чтобы отбить объединенную агрессию Польши и Балтийских государств?

Ворошилов по старой кавалерийской привычке сразу рванулся в бой.

— У нас, товарищ Сталин, уже восемь стрелковых, две авиационные и две тяжелые мотомеханизированные дивизии по новому штату. Еще десять на перевооружении, но учеба уже идет и в течение месяца, мы справимся.

— А сколько дивизий вы раздели, чтобы собрать все лучшее? — ворчливо заметил Сталин.

— Школы сержантов и полевые лагеря младшего командного состава работают уже год и выпускают каждые три месяца более десяти тысяч человек, обученных по новым уставам. Из сержантов, хорошо показавших себя в процессе обучения, формируем учебные подразделения для углубленного изучения основ тактики и матчасти, с тем, чтобы обеспечить замещение всей линейки младших командиров. Кроме этого, постоянно проводим полевые занятия и переаттестацию командиров, в том числе и на приборах ЛМ. О летных школах лучше расскажет товарищ Чкалов, а мы, кроме того, организовали школы саперов, артиллеристов, танкистов и снайперов. Готовим специальные штурмовые и разведывательные группы. Инструкторов и матчасти катастрофически не хватает, но большую помощь оказывает комиссариат внутренних дел.

— Это хорошо. — Сталин кивком обозначил, что приветствует такую взаимопомощь, и передал слово Кузнецову, который долго и обстоятельно докладывал о военно-морских силах, имеющихся в акватории Финского залива, а также о состоянии дел в морской авиации и частях морской пехоты.

Последним доложился Молотов, четко обозначивший срок начала польско-финской войны, исходя из сведений, переданных ему, как двадцатое октября. Таким образом, оставалось чуть меньше месяца для завершения подготовки.

Готовились к войне и будущие противники.

Военные возможности сравнительно небольшой Финляндии были невелики, страна смогла собрать и экипировать армию, приблизительно равную восемнадцати дивизиям, в рекордно короткие сроки. Основной удар намечался на Ленинградском направлении, и именно там были сконцентрированы основные силы финской армии и шюцкора [Щ ю ц к о р — охранный корпус самообороны Финляндии. Полувоенная организация националистического толка. Насчитывал около 100 тысяч членов. Существовали также женская организация — Лотта Свярд, и юношеская.].

Великобритания поставила большое количество вооружений и техники, повысив таким образом шансы финнов на успешное завершение броска к Ленинграду, а Соединенные Штаты предоставили солидный кредит в десять миллионов долларов [Как и в реальной истории.].

Военные эксперты и разведки всех государств внимательно отслеживали все приготовления воюющих сторон, так как в этой войне можно было реально оценить силы Советской России как участника полномасштабного конфликта.

Самолеты-разведчики и наземные наблюдатели тщательно следили за перемещением сил Красной Армии, но видели лишь чуть более интенсивную подготовку, чем в мирное время.

Казалось, что русские и не думают обороняться от нависшей над ними опасности, занимаясь учебой и строевой подготовкой в тот момент, когда на границе уже был слышен рев танковых моторов.

20 октября 1938 года передовые группы финской армии на быстроходных броневиках и мотоциклах пересекли границу с Россией и выдвинулись вперед для контроля обстановки, успешно проскочив замаскированные позиции наблюдателей и подрывников.

Поскольку финские бронетанковые войска располагали всего лишь тремя сотнями танков разных модификаций, в основном легких «Рено FT-17», танкеток «Викерс Карден-Лойд» и «Викерсов Мк. Е», минные поля были рассчитаны именно на пехотные подразделения.

Ротный старшина Егоренков, сидевший в тщательно замаскированном гнезде, наблюдал за выдвижением пехотной колонны в бинокль. И когда первые ряды поравнялись с меткой, видимой только ему, помощник, сержант Хаткин, крутанул подрывную машинку и вдавил кнопку на коммутаторе.

Дорога под пехотинцами вспучилась, и мощный взрыв взметнул длинный черный цилиндр на высоту трех метров. Долю секунды он словно раздумывал, что делать, а потом взорвался, разметав стальную шрапнель, накрыв полем сплошного поражения круг диаметром в сто пятьдесят метров и перемешав человеческие останки с землей и металлом.

— Хорошо пошла, Василии. — Хаткин уважительно посмотрел на месиво, оставшееся после взрыва МБР (мины большого радиуса), и переключил клеммы минного коммутатора на следующую позицию.

— Смотри, Петь, обходят! — Егоренков, не отрываясь от наблюдения, толкнул боком товарища. — Шесть-два, на контроль.

— Шесть-два готов! — деловито отозвался сержант.

— Щас, щас… вот ужо… — Старшина, от нетерпения притоптывал сапогом, наблюдая, как офицер в шапке командует, отправляя дивизионную колонну в обход. — Ну давайте уже, чо телитесь? Ваши, там, на небе заждались уже… Давай!