Венцом трудов Валя стал новый музей Гёте, финансирование которого обеспечил сам Адольф Гитлер. Музей открылся в 1935 году и разместился в здании, прилегающем к дому Гёте. У входа Валь поставил бюст Адольфа Гитлера и прикрепил табличку, в которой рассыпался в благодарностях перед покровителем. На стене музея красовалось «родословное древо» Гёте, которое демонстрировало чистое арийское происхождение поэта.

Сегодня в музее не осталось и упоминания о прошлом покровителе. Бюст убрали, как и родословное древо. Но на одном из камней в фундаменте музея по-прежнему красуется медальон с изображением Адольфа Гитлера.

* * *

«Все началось с пожара», — сказал Микаэль Кнохе, выглядывая в окно. Из комнаты на верхнем этаже дома, который называют Зеленым замком, открывался прекрасный вид на парк на Ильме. Буйная июльская зелень едва ли не врывалась в распахнутое окно. Кнохе, скромный человек в сером клетчатом костюме, возглавляет одну из самых знаменитых библиотек Германии — Библиотеку герцогини Анны Амалии. В 1761 году герцогиня Анна Амалия Брауншвейг-Вольфен бюттельская превратила свой замок постройки XVI века в библиотеку придворных собраний. Отделанная в стиле рококо библиотека входит в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Сегодня она относится к Веймарскому фонду классики, который руководит работой веймарских учреждений культуры.

«Приехав в Веймар в начале 1990-х, я не верил, что здесь существует проблема с украденными предметами. Еврейские организации связывались со мной по этому вопросу, однако я сказал им: „Здесь проблем с этим нет“. Так тогда считалось. Однако пожар все изменил», — сказал Кнохе.

Одной ночью в сентябре 2004 года в библиотеке заискрил поврежденный кабель. Искра попала на сухую потолочную балку, и верхний этаж роскошной библиотеки с десятками тысяч сухих, как щепки, книг оказался объят пламенем. Огонь перекинулся и на картины — написанные маслом портреты монарших особ, которые пять столетий правили Германской империей. В огне погибло пятьдесят тысяч книг, включая огромное количество первых изданий XVI века. В Библиотеке Анны Амалии, где работал Гёте, хранилась самая большая в Германии коллекция изданий Шекспира и «Фауста». Тысячи книг также получили повреждения от дыма, жара и воды.

«Одни потери невосполнимы, на восполнение других уйдут десятилетия», — сказал Кнохе, который все равно рад, что ему удалось спасти из огня библиотечную копию Библии Гутенберга.

Библиотеку отстроили заново, но десятки тысяч книг по-прежнему заморожены в ожидании крайне трудоемкой реставрации. Пожар не только уничтожил десятую часть культурного наследия Германии, но и обнажил гораздо менее славные страницы истории библиотеки.

«После пожара мы стали перебирать все книги в библиотеке. Нам необходимо было оценить потери. Мы занялись изучением старых регистрационных журналов, чтобы понять, откуда появились наши книги. В журналах не было прямого указания на какую-либо „незаконную“ деятельность, однако мы обнаружили кое-какие пометки, которые возбудили в нас подозрения, что ряд книг попал в собрание не надлежащим образом, если можно так выразиться… Там были штампы, письма и другие свидетельства активности подобного рода».

Проведенное в библиотеке расследование показало, что между 1933 и 1945 годами в коллекцию было добавлено более 35 000 книг, происхождение которых «вызывало подозрения». Новая информация подтолкнула Библиотеку Анны Амалии и Веймарский фонд классики полностью пересмотреть собственную историю и деятельность библиотеки в ходе войны. Ганса Валя долгое время считали спасителем Веймара, но теперь в нем видят личность противоречивую — настолько противоречивую, что недавно исследованию его деятельности была посвящена целая конференция.

После войны Ганс Валь сумел убедить советскую власть в своей невиновности, хотя и состоял в национал-социалистической партии и не раз заверял всех в своем агрессивном антисемитизме. Валь не только смог сохранить свою должность при новом режиме, но и добился повышения: в 1945 году его назначили вице-председателем только что сформированного культурного органа, который должен был заняться демократической перестройкой Германии, для чего планировалось первым делом избавить немецкую культуру от фашистского влияния. В 1946 году он также возглавил архив Ницше в Веймаре.

Защитники Валя предполагают, что при нацистах он вел двойную игру, чтобы спасти культурное наследие Веймара. В глубине души, утверждают они, он был демократом, который провел город через самый сложный период истории, зачастую соглашаясь на политические компромиссы, казавшиеся ему необходимыми. После войны Валь твердил, что у него была одна цель — «не позволить очернить Гёте в этот период». С другой стороны, доказать, что Валь действительно был «нацистом поневоле», весьма и весьма сложно. За пять лет до прихода нацистов к власти в Германии он уже участвовал в организации веймарского отделения Союза борьбы за немецкую культуру Альфреда Розенберга.

Появившаяся в последние годы новая информация о собрании Библиотеки Анны Амалии также ослабила позиции Валя. После войны ему все сошло с рук отчасти потому, что новый режим, подобно Веймарской республике и Третьему рейху, также хотел обеспечить себе законность с помощью имени Гёте. И снова образ Гёте необходимо было пересмотреть. Десятью годами ранее Валь превратил Гёте в антисемита, а теперь должен был сделать из поэта героя-социалиста.

Ганс Валь скончался от сердечного приступа в 1949 году — в год Гёте. В знак признания его заслуг по сохранению духовного наследия Гёте его с почестями похоронили рядом с Шиллером и Гёте на Веймарском историческом кладбище. В его честь назвали улицу, которая идет к архиву Гёте и Шиллера по другую сторону парка на Ильме. Она и сегодня носит его имя.

«О нем по-прежнему много говорят в Веймаре. Одни считают его героем, другие… Пожалуй, к нему такие определения неприменимы. Правда в том, что коммунистам нужны были люди вроде Валя. Им нужен был Веймар. Трофейные бригады Красной армии похищали предметы искусства и культуры по всей Германии, но этот город не тронули. Казалось, Веймар был священным местом», — сказал мне Кнохе.

Сегодня в Веймарском фонде классики работают три эксперта по установлению провенанса, которые пересматривают миллионы книг, документов, писем, предметов искусства и других объектов, хранящихся в фонде. Из находящегося на верхнем этаже кабинета Кнохе я спустился на лифте вниз — мимо фойе и подвалов. Под замком, под институтами, библиотекой, пивными и неровными мощеными улицами простиралась сложная сеть подземных катакомб. Они были прекрасны. В полированных полах отражались горящие лампы. Сегодня большая часть собрания библиотеки хранится в этом подземном комплексе, где контролируется уровень освещения, кислорода и температуры.

Два работающих в фонде эксперта по установлению провенанса, Рюдигер Хауфе и Хайке Кроковски, показали мне на полку, идущую вдоль стены очень длинного коридора. Там лежали их «находки».

Подобно библиотекарям Берлинской городской библиотеки, Ганс Валь не стал отказываться от уникальной возможности расширить свое собрание. Сняв с полки несколько книг, Хауфе и Кроковски показали мне изящные экслибрисы еврейских семей, которые некогда жили в Веймаре. Одни книги считались «подарками» гестапо или партии. Другие поступили с центральной сортировочной станции, организованной в Прусской государственной библиотеке в Берлине. Несколько крупных партий было приобретено у беспринципных книготорговцев, которые неплохо наживались на евреях, которые бежали из многих городов, включая крупную Вену.

Но Ганс Валь также интересовался конкретными собраниями — в частности, коллекциями еврейского бизнесмена Артура Гольдшмидта, который сколотил состояние на производстве кормов для животных. Однако истинной страстью Гольдсмита были книги. Когда нацисты пришли к власти, в его библиотеке насчитывалось около сорока тысяч книг. Ее бриллиантом была уникальная, весьма известная коллекция старинных альманахов XVII–XIX веков, в которую входило около двух тысяч томов. Гольдшмидта поражало разнообразие иллюстрированных альманахов, которые в ту пору затрагивали любые темы, от балета и карнавалов до насекомых и сельского хозяйства. Альманахи часто были адресованы конкретным группам населения и перечисляли важные праздники или периоды цветения определенных растений. Издавались также литературные альманахи, в которых публиковались стихи и прозаические произведения. Неудивительно, что Гёте тоже заинтересовался этим форматом и сам опубликовал несколько альманахов, первые издания которых сумел раздобыть Гольдшмидт. В 1932 году Гольдшмидт опубликовал библиографию коллекции под заголовком «Гёте в альманахах». Валь не оставил эту публикацию без внимания. Так случилось, что веймарскому архиву Гёте и Шиллера как раз не хватало этих альманахов в собственной коллекции. Через несколько лет Валь воспользовался шансом, когда государство конфисковало компанию Артура Гольдшмидта. Чтобы выжить, Гольдшмидт вынужден был продать свою коллекцию архиву Гёте и Шиллера. Гольдшмидт оценил свою коллекцию как минимум в 50 000 рейхсмарок. Валь сообщил ему, что архив не может заплатить более одной рейхсмарки за альманах, и заявил, что Гольдшмидту следует «пойти на жертвы», чтобы его коллекция оказалась в известном архиве. Подобно многим другим евреям в Германии 1930-х, Гольдшмидт не мог торговаться. Вывезти столь знаменитую коллекцию за пределы Германии не представлялось возможным, а денег оставалось все меньше. Гольдшмидту пришлось принять предложение Валя. Во внутреннем отчете Валь удовлетворенно заметил, что все предприятие «было настоящей авантюрой, но в результате бедная коллекция альманахов, собранная в архиве, пополнилась весьма желанными экземплярами». Он также объяснил, как архиву удалось купить коллекцию по столь низкой цене: «Причина очевидна, ведь герр Гольдшмидт — еврей». К концу 1930-х годов семейство Гольдшмидтов сумело покинуть нацистскую Германию и бежать в Южную Америку, где Гольдшмидт и умер в нищете в Боливии.