Шесть ударов плетью, шесть глубоких ран, следы от которых останутся на всю жизнь. И один вопрос — за что? Вопрос, ответ на который искать было бесполезно.

Глава 8

За восемь лет дружбы Леджер впервые оказался в гостях у Нэйта, и контраст между их с матерью скромной квартирой и апартаментами, в которых жил его друг, вызвал у Бёрнса непритворный шок. Все, что он видел, несомненно стоило баснословно дорого: и картины на стенах, и мебель из цельного дерева, и ковры с ручной вышивкой.

Джулия с опаской наблюдала за тем, как долговязый светловолосый парень, удивленно подняв брови, озирается по сторонам, сунув ладони в задние карманы спортивных штанов.

— Нэйт в своей спальне, — сдержанно сообщила она и, указав рукой на запертую белую дверь, скрылась в гостиной.

Леджер дотронулся указательным пальцем до фарфоровой балерины на полке, а та вдруг покачнулась и опасно накренилась.

— Твою мать, — прошипел парень и едва успел поймать фигурку обеими руками.

Поставив балерину на место, он обтер вспотевшие ладони о черные штаны и, стукнув по двери один раз, тут же ее распахнул.

— Здоро́во, — хрипловатым голосом поприветствовал он Нэйта.

В комнате оказалось темно, лишь полоска света, прокравшегося в спальню между занавесок, разделила пол напополам. Нэйт лежал на животе, но, услышав голос друга, зашевелился и закашлялся.

— Привет. Можешь свет включить. Если не боишься.

Ледж матерно выругался, начиная понимать, что снова стряслось с Нэйтом.

— Только не говори, что твой больной папаша опять над тобой поиздевался…

— Не скажу, сам увидишь.

По периметру потолка вспыхнули лампочки, а глаза Леджера округлились, когда он увидел кровавые пятна на бинтах Нэйта. Друг оперся на руки, напрягая бицепсы, и встал с кровати. На его лбу выступили капли пота, будто такое простое действие отобрало у него все силы. И Ледж с ужасом понял, что так оно и было.

— Расскажешь, что стряслось? — напряженно спросил он, усевшись на широкий подоконник и скрестив руки на груди.

Нэйт, пытаясь держать спину прямо, встал рядом и уставился в окно. Накрапывал дождь, орошая асфальт первыми мелкими каплями, отпугивая редких прохожих.

— Не хочу вспоминать, — наконец тихо ответил Нэйт. — Считай, что это часть его воспитательных мер.

— А не поздновато тебя воспитывать? — процедил Леджер, невольно подмечая, что даже просто стоять Нэйту почти невыносимо. Его слегка потрясывало от напряжения, и в конце концов он не выдержал. Опустился на компьютерное кресло, не касаясь спинки. Друг был одет в одни шорты, вместо футболки — бинты, обмотанные вокруг торса. — Виски, по-моему, то, что я сейчас наблюдаю — это дно. Не считаешь? Пошли своего чокнутого предка и свали нахрен из дома. Будешь жить у меня. Отец в море еще минимум на два месяца, а мать иногда даже дома не ночует, если ее драгоценный Эдвард начинает шмыгать носом. А болеет он чаще, чем я приношу из школы плохие оценки, чтоб ты знал.

— Наверное, я мог бы так и сделать. Но отец ясно дал понять, что за все мои проступки будет отвечать мать.

— Да что ж так дерьмово-то, — покачал головой Леджер и взъерошил светлые волосы ладонями. — Выходит, про золотую клетку не просто так болтают. Вроде бы живешь в шоколаде, но слишком уж дорого он обходится.

Нэйт вдруг осознал, что несмотря на их долгую дружбу, Бёрнс на самом деле не знал о нем ничего. Не знал самого главного, о чем и говорить было невозможно. Он поднял голову, впервые пристально вглядываясь в лицо друга, и невольно выругался, поднимаясь с кресла.

Леджер криво усмехнулся, пряча глаза за отросшими прядями, упавшими на лоб. Побарабанив пальцами по подоконнику, он развел руками и произнес:

— Я в порядке.

— Ну еще бы. Ходишь, разговариваешь. Вижу, что полный порядок. Откуда украшение?

Скула Леджера отливала фиолетовым и синим, а на подбородке обнаружилась глубокая царапина с запекшейся кровью.

— Упал.

Нэйт прищурил разноцветные глаза и привалился плечом к стене.

— Мне-то не ври.

— Сообщил чистейшую правду. Мне втащили, и я упал. Рассек подбородок и обзавелся пурпурной кляксой на морде.

— Ты подрался, что ли? Из-за Эшли?

После возвращения из военного лагеря они снова сошлись, что ужасно не нравилось Нэйту, но он не был Леджеру нянькой и не имел права лезть в его личную жизнь. Впрочем, свое мнение о воссоединении с этой девицей он все равно высказал.

Леджер закатил глаза, словно таким образом говорил — мне что, делать больше нечего?

— Из-за бабок, бро.

— В смысле? — опешил Нэйт. — Ты дерешься за деньги?

— Бинго, — щелкнул он пальцами. — Они нужны мне, я нужен им, и мы идем навстречу друг другу.

— Ледж, ты можешь хоть иногда не строить из себя клоуна?

— Виски, что неясного? — вздохнул Леджер и на миг с его лица спала маска невозмутимости, обнажив недетскую усталость. — Подпольные бои — вот мой источник заработка. Не думай, я там не блистаю. Так, на разогреве взяли драться. Для серьезных дяденек те деньги, что они платят мне за это, — ерунда. А мне бабки позарез нужны.

— А здоровье тебе не нужно? — неодобрительно покачал головой Нэйт. — Как тебя вообще взяли? Ты ж несовершеннолетний!

— Да им плевать. Мне тоже. Ну и сам видишь — я выгляжу старше семнадцати. Только давай без нотаций. Горбатиться офиком за пяток фунтов мне не в кайф. А бои помогают выпустить пар и приносят существенный доход.

— Разве твой отец мало зарабатывает?

Леджер закатил глаза и раздраженно откинул светлую прядь с лица.

— Не думаю. Только мы с матерью ни хрена тех денег не видим. А унижаться и просить у него я не стану.

Слово «унижаться» больно резануло слух. Нэйт замер, даже забыв сделать вдох. Он словно со стороны увидел себя стоящим на коленях в старинном соборе, а затем изо всех сил вцепившимся в каменную колонну. Он прижимался к ней окровавленной щекой, которая с каждым ударом плети все сильнее раздиралась о шершавую поверхность его опоры.

— Прикинь, — вдруг негромко добавил Бёрнс и хмыкнул, — отец вдруг верующим стал. Вернулся и из корабля прямиком в храм. Меня с собой потащил. Что за дурдом вообще? А главное — бухать все равно не прекратил. Паскуда.

Нэйт сокрушенно покачал головой. Им обоим не очень-то повезло с родителями, но зато повезло с дружбой.

— А что с тхэквондо? — тихо спросил он, отгоняя и мрачные мысли, и грызущие воспоминания о том, что случилось с ним в соборе.

— Похоже, завязываю, — с плохо скрытой горечью пробормотал Бёрнс. — Завтра тренировка, а я с такой мордой и без сил. Меня любой новичок завалит в два счета. Да и тренер не дебил, сразу поймет, чем я занимаюсь.

— Ты хорошо подумал, Ледж? Столько лет этому посвятил…

— Чем-то приходится жертвовать.

Они оба замолчали. Должно быть, в эти самые дни их детство окончательно закончилось. Не будет больше совместных тренировок, не будет одного спортивного братства на двоих; Леджер уже не станет тихонько комментировать действия других спортсменов во время соревнований, выделяя их сильные или слабые стороны, и не хлопнет Нэйта по спине, когда тому нужно выходить на татами. И Виски не услышит больше его подбадривающие крики в очередном раунде, а после и не увидит самого Бёрнса в деле, уверенно замершего напротив соперника в ожидании команды рефери.

Сам же Нэйт отныне будет связан по рукам и ногам. Никаких лишних движений, необдуманных решений и слов. Отец потребовал от него минимума, как он сказал. На данный момент ему нужна пока лишь отличная успеваемость в школе и первые места на соревнованиях. Нэйту предстояло стать лучшим во всем, чтобы отец оставался довольным.

Рваные раны на спине заживали, оставляя после себя розоватые рубцы. На щеке навечно отпечатались несколько тонких шрамов, разглядывая которые в зеркало, Нэйт неизменно вспоминал тот вечер, когда он вошел в двери собора святого Джайлса, но обратно на своих ногах уже не вышел. Что-то сломалось в нем тогда, а починить уже было невозможно.

В конце декабря состоялись соревнования, на которых Нэйт занял первое место. Пришлось забыть все принципы тхэквондо, которым учил первый тренер, и продемонстрировать сопернику ту жестокость, которую всколыхнул в нем отец.

Когда проходило награждение и назвали его имя, он обвел равнодушным взглядом зал и вдруг заметил девчонку в черном вельветовом платье с белым воротничком. Волосы собраны в высокий хвост, удлиненная челка прикрывала внешние уголки глаз. Чуть приоткрыв губы, она разглядывала Нэйта, а затем подняла орехового оттенка глаза выше, сталкиваясь с его взглядом.

Эм-Джей.

Наверное, пришла посмотреть на бой Оливера. Насколько Нэйт знал, в этот раз тому не повезло.

Он замечал ее в толпе и на других соревнованиях — в начале и в конце весны. Они не разговаривали, даже не стояли рядом друг с другом. Но отчего-то его взгляд неизменно выхватывал ее среди лиц других зрителей. Однажды ему почудилось, что она едва уловимо улыбнулась ему. Быть может, просто показалось. Присутствие Мэри-Джейн было все равно что редкие стежки светлыми нитками на темно-сером полотне его жизни.

Леджер же вычеркнул из своей жизни все, что было связано с тхэквондо и ни одно соревнование так и не посетил. После Нового года загремел в больницу с переломом ребер, восстановился довольно быстро и снова вернулся к подпольным боям. Гематомы и ноющие мышцы стали его вечными спутниками. Он все больше курил и проводил много времени с мутной компанией Эшли. Его едва не выгнали из школы, а однажды он позвонил Нэйту и назначил встречу в дешевой забегаловке на Лонгстоун роуд. Едва не вырывая на себе волосы, друг сообщил, что Эшли, похоже, беременна.