— Если затаимся, может, им и лошадей хватит? — только что сокрушавшийся о судьбе животных Рион посмотрел на Теира. — Насытятся и уйдут.

Отшельник дернулся, вытаращил глаза и сделал попытку вывернуться из захвата чернокнижника.

— Завоешь — шею сверну, — шепнул тот и отпустил смирта.

— Не уйдут. Там капище. Нечистое святилище! Он унес его часть! — Отшельник ткнул пальцем в спящего стрелка.

Я едва не выругалась вслух. Капище — это не просто плохо, это почти верная смерть.

— Теперь, как собаки, по следу пойдут… все равно найдут… Придут… убьют… найдут… найдут… — Смирт снова впал в оцепенение и начал повторяться.

— Выкиньте эту гадость, и дело с концом, — предложил чаровник.

— Можно, но нам это не поможет, — разочаровала я парня.

— Ты-то откуда знаешь?

Бормотание отшельника снова свелось к упоминанию Эола и земным поклонам в сторону вирийца. Я подняла глаза: прямо над чернокнижником висела картинка с божественным ликом. Эол на ней выглядел хмурым и недовольным, а может, просто показалось в полумраке.

— Знаю, — не стала вдаваться в подробности. — Эти твари, как гончие, для них главное — запах. Всех, кто касался камня, убьют. Ну и остальных за компанию. Так что выбрасывать камень надо вместе со стрелком.

— И со мной, я его тоже трогал. — Вит поморщился.

Рион обернулся, по его лицу я поняла, что избавиться от чернокнижника он не прочь, а вот Михея жалко.

— Понятно, почему скит считают проклятым. Эй, блаженный, — позвал Рион. — Чего сразу-то не рассказал? По-человечески? Мы бы поверили…

— Потому и не сказал. — Вириец посмотрел на бьющего поклоны отшельника, — что поверили бы и на ночь здесь не остались. Чтобы сойти с «единого пути», нужна кровь, а еще лучше жертва, и уж совсем хорошо, если человеческая. А выбор у нас не так велик.

— Но мы бы никогда не тронули святого человека, — поразился ученик мага.

— Говори за себя, — прошептал Вит.

— Других способов нет? — спросила я.

— Есть. — Вириец встал, обошел коленопреклоненного смирта и аккуратно выглянул в окно. — Вернуть осколок на место до того, как нечисть обнаружит недостачу во вверенных ей развалинах. Запах им, конечно, все равно не понравится, но… если сытые — по следу не пойдут. Одна трудность. Сад сейчас кишит разными тварями, и так просто нам туда не пробраться, особенно если хотим жить долго и счастливо.

— А если бы… — Рион отвернулся от щели в стене, — если бы… — Я скривилась, понимая, до чего додумался ученик Дамира. — Говорят, народ вордов [Ворды — водяной народ.] не оставляет следов. Совсем.

— Правда? — с живейшим интересом переспросила я. — Почему, как только что-то надо, я — ворд? А как пакость на другом конце села — так ведьма?

— Айка, ну зачем так? — покачал головой парень, забыв, что чернокнижник нас переименовал, да, наверное, это уже не имело значения, если только кто-то выживет и не поленится выбить имена на могильном камне. — Ты не оставляешь следов — это может стать выходом для всех. Отнесешь камень и…

— И стану первым блюдом, а за вторым нежить идти поленится, так?

— Тьфу, — сплюнул Рион и снова стал вглядываться в темноту сквозь дыру в стене.

— Айка, — позвал чернокнижник. — А если я скажу, что твоя «бесследность» может стать спасением? Для тебя.

— Скажи. — Я села на свой плащ, раздумывая, разбудить Михея сейчас, чтобы вместе с нами мучился, или проявить доброту. Эол учит великодушию, особенно на пороге вечности. Наверное, поэтому пнуть стрелка захотелось еще сильнее.

К тихому смеху в саду добавилось низкое рычание.

— Злыдни пожаловали. Веселье только начинается, — грустно прокомментировал Рион.

— Ты помнишь, откуда Михей взял камень? — спросил вириец.

Я кивнула, глядя, как только что упомянутый парень неловко завозился на своем плаще и приоткрыл глаза.

— И помнишь, как близко от разрушенного Фонтана стена?

Стрелок несколько раз моргнул и резко сел.

— Помню. — Я подняла взгляд на Вита.

— Ты можешь попробовать уйти. Если не сожрут сразу… — Вит многозначительно замолчал. — Если не смогут взять след…

— Слишком много «если». — Я свернула плащ.

— Что происходит? — растерянно буркнул стрелок.

— Сколько у нас времени? — спросила, натягивая куртку.

— Кто знает. — Вит пожал плечами. — Лучше считать, что его совсем нет.

Рион стал вполголоса рассказывать Михею о том, в каком месте нас угораздило заночевать и чем придется расплатиться за взятый на память камушек. Смирт продолжал молиться, его завывания были созвучны визгливому лаю и рычанию нежити.

— Может, дверь подпереть? — предложил спустя минуту Михей.

— Не-а, — не поддержала идею. — Во-первых, — я указала на подгнившие доски, — это не дверь. А во-вторых, помнишь, что говорят о притворах?

— От притворы нет затвора, — ответил Рион. — Там не только нечисть, там еще и нежить. Игоша, например, не имеет тела, он и сквозь стены пройдет.

— Так, что ты решила? — Вит едва заметно усмехнулся. Раны на его лице почти зажили. — Попробуешь спастись? И попутно спасти нас? Или ждем дорогих гостей?

— Давай осколок. — Я посмотрела на Михея.

Стрелок замотал головой.

— Сам пойду. Раз из-за меня все случилось.

— Я тоже хорош. — Чернокнижник сел у окна. — Капище не признал.

— Давайте вы потом покаетесь и сравните, у кого вина больше, — попросила я, прислушиваясь к ночным звукам. Кажется, визгливый лай приблизился. — А то, боюсь, восторг от собственной смелости быстро пройдет, я передумаю, забьюсь вон в тот угол и начну выть вместе с нечистью и нашим гостеприимным отшельником.

— Сам пойду, — упрямо повторил стрелок.

— Толку от твоей самостоятельности, — нервно рассмеялся Рион. — Твои следы для них, как красная ковровая дорожка.

— Камень, — попросила я, чувствуя, как слабеют колени.

Называла идиотом Риона, а сама… Правда, у моего поступка было другое название. Подлость. Или даже не так. Трусливая подлость.

Стрелок нехотя отдал мне камень. Тяжелый осколок с иззубренным камнем, самый обычный, если не считать цвета и холода, шедшего от поверхности. А ведь Михей сказал, что он теплый?

Я спрятала камень за пазуху, проверила, легко ли выходит из ножен клинок. Проверила, скорее чтобы потянуть время, вряд ли эта железка спасет меня, даже если успею пару раз взмахнуть.

— Айка, — позвал Рион, когда я распахнула дверь, и пожелал: — Удачи.

Не могу описать, насколько мне полегчало от этого напутствия. Михей бубнил что-то невнятное и очень похожее на извинения.

Я вышла, ощущая спиной их взгляды. Дверь снова открылась, и еще до того как чужие руки легли на плечи, я знала, кто вышел вслед за мной в серую ночь.

— Дойди до стены, перебрось камень и беги в лес, — тихо проговорил Вит, склонившись к самому уху.

Я выдохнула. Наверное, слишком шумно, потому что именно это я и собиралась сделать.

— Нечисть все равно пойдет по следу Михея. Он касался их святилища, он забрал его часть, пусть они не умеют считать, но они…

— Чувствуют, — закончила я.

— До хижины нечисть дойдет в любом случае, а как только унюхает людей…

— А как же ты? — вырвалось у меня, хотя нужно было спросить «как же вы?». Нужно. Но я спросила другое.

— А я положу всех, кого смогу, и Рион мне в этом поможет. У Михея есть арбалет. Шанс выжить остается, и… — Его руки сжали мои плечи чуть крепче. — Этот шанс не зависит от того, будешь ты с нами или нет.

Я хотела повернуться, хотела посмотреть ему в глаза, даже если зрачки снова стали вертикальными, но вириец не дал, встал почти вплотную ко мне. Его шепот сливался с ночными шорохами, с отдаленным рычанием и смехом.

— Доживешь до утра, возвращайся в хижину, твари уйдут с восходом. Чтобы сойти с «единого пути», нужны кровь и смерть. И того, и другого здесь будет вдоволь, потопчись как следует, вымажи подошвы так, чтобы в обуви хлюпало, и иди на восток. Поняла? — Я не ответила, и он повысил голос: — Поняла?

— Я поняла, что дурная слава чернокнижников сильно преувеличена.

— Люди должны нас бояться, иначе на шею сядут, — тихо рассмеялся Вит. — На самом деле, если бы был хоть малейший шанс, я бы тоже ушел. Не упусти свой, — шепнул мужчина вместо прощания и отступил.

Скрипнула закрывающаяся дверь, и я осталась наедине с ночью и криками.

Лунный свет заливал округу. Развалины скита проступали сквозь силуэты деревьев причудливыми черными мазками. Звуки разносились далеко — смех, бульканье, рычание. Первый шаг дался мне с огромным трудом — ноги словно одеревенели. Второй шаг дался легче, хотя нерешительность сменилась страхом.

Я медленно двигалась вдоль развалин скита. Остовы домов выглядели зловеще, сейчас все, даже небо, казалось исполнено злого умысла. Из каждого проема, из каждого темного провала за мной словно наблюдали чужие недобрые глаза.

Вопреки ожиданиям у арочного прохода никто меня не поджидал ни чтобы откусить голову, ни чтобы оторвать ногу и приготовить холодец. Никто — ни живой, ни мертвый. Путь был открыт. Но войти туда меня не заставила бы никакая сила. Идти в гости к кровожадным созданиям через парадное — скорейший путь успеть к трапезе, причем в качестве главного блюда.