Аня Вьёри

Измена. (Не) чужой ребенок

24.02

Маша

Никак не могу проснуться. Голова гудит, спину ломает, подташнивает.

Это гормоны. Снова сбились после попытки ЭКО. Я знаю.

Уже проходила.

Сейчас надо заставить себя встать и начать жить этот идиотский новый день!

Новый? Или просто один и тот же день, только заново?

Вздыхаю, сажусь на кровати, тру лицо…

— Марусь! — в спальню влетает мой муж.

— Егор? — вот это да! — Ты не на работе?

— Сегодня нет! Тебе сделать кофе? Ты чего так долго спишь?! — у мужа от восторга горят глаза.

— Что-то случилось?

— Не-ет, — тянет Егор. — Но может случиться! Пойдём!

Муж приготовил мне сюрприз?

Ну надо же! Я думала, он за последний год почти забыл о моем существовании.

Быстро пью кофе, наспех одеваюсь…

— Куда ты меня тащишь? — ничего не понимаю, смеюсь.

— Марусь, быстрее! — весь как на иголках, спешит.

— Что за спешка? — я даже смущена таким его напором.

— Машка, я клянусь, тебе понравится! — отзывается восторженно.

Он широко улыбается, и я, заражаясь его весельем, тоже чему-то радуюсь. В груди чуть замирает дыхание от предвкушения, по ладошкам пробегают мурашки.

Что за сюрприз приготовил мне муж?

— Куда мы едем? — улыбаясь, спрашиваю я.

— Потерпи, сейчас все увидишь! — он почему-то на меня не смотрит, но я вижу, что он нервничает. Причем сильно. Неужели так волнуется, что мне не понравится его сюрприз?

— Это здесь!

Я чуть замечталась и не заметила, что Егор уже припарковался.

— Это больница? — хмурюсь.

— Не совсем, — он смотрит на меня напряженно, уже без улыбки. — Пойдем!

Распахивается дверь, он тянет меня за руку. Действительно спешит.

— Идем же, — подхватывает меня, вынося из машины.

Ему это легко! Он сильный, а я мелкая.

— Егор, я не уверена…

— Маш, не нервничай, все будет хорошо, — тянет к крыльцу.

— Егор!

Но он не слушает меня. Дверь распахивается, фойе, холл и…

Выписка?

— Здравствуйте, — обращается Егор к дежурной медсестре, — мы Полянские.

— А, да, давайте, — женщина охотно берет сумку, скрывается в отделении.

— Егор, что происходит?

Я нервничаю. И уже нет никакого желания улыбаться.

— Потерпи, сейчас увидишь, — он возбужденно дышит, его глаза лихорадочно блестят.

— Егор…

И тут дверь распахивается.

— Вот, мамочка, папочка, встречайте!

Нам выносят крохотный спеленутый кулек.

— Егор, — у меня подкашиваются ноги, живот завязывается в узел, — кто это?

— Маш, — мой муж смотрит на меня взволнованно, потому берет у медсестры конверт и протягивает мне свою уменьшенную копию. — Это наш сын…

****

— Егор, я не понимаю… — заламываю руки, чуть не выдергиваю себе волосы. Как? КАК?!

— Маш, давай дома поговорим.

Он спокоен. Или хочет казаться таковым.

Забрал ребенка, документы, вывел меня из приемного.

У него в багажнике люлька для перевозки младенцев.

Подготовился. Заранее. Хорошо знал, куда ехал.

— Егор, чей это ребенок? — у меня перехватывает горло от слез.

— Его отец я, — отрезает мой муж.

— А мать? — у меня подкашиваются ноги, упираюсь в капот машины обеими руками, просто чтобы не рухнуть.

— Садись в машину. — холодный приказной тон.

Я не шевелюсь. Муж берет меня под руку и фактически впихивает на переднее сиденье внедорожника. Захлопывается дверь.

— Кто его мать? — повторяю свой вопрос уже тише. Выходит почти обреченно.

— Понятия не имею! — резко фыркает Егор. Все же не сдержался. Психует.

— Как это? — замираю.

— Что не ясно? Ты сама сколько раз ходила на ЭКО! Нанятая женщина! Суррогатная мать. Я ее ни разу не видел! Все контакты были через менеджера перинатального центра!

— Суррогатная? — удивленно выдыхаю я.

— Суррогатная! — выкрикивает Егор.

— Но почему… Я же… — лепечу что-то, пытаясь осознать.

— Что — почему? Что? — оборачивается ко мне, во взгляде ярость и боль. — Потому что последние четыре года в твоих глазах только отчаяние, потому что тебе не подходит гормональная терапия и ты сама себя убиваешь, потому что я больше не могу видеть, как ты умираешь после каждой неудачной попытки! — резко замолкает, тяжело дышит. — Больше не будет никакого ЭКО, — произносит тихо, и тут младенец начинает громко плакать.

Похоже, его напугали крики Егора.

— Останови машину, — прошу его твердо.

— Маш, — он морщится, стискивает зубы, на его лице гримаса отчаяния.

— Останови машину! — я повышаю голос. Ребенок не унимается, к его крику уже добавляются всхлипывания.

Егор беззвучно ругается, забирает резко вправо. Машина останавливается у тротуара. Муж не смотрит на меня. Сидит, вцепившись в руль изо всех сил.

Я распахиваю дверь, выхожу, громко хлопая, и… Сажусь на заднее сиденье.

— Чш-ш-ш, — достаю карапуза из люльки, — ну что ты расстроился? — глажу его по личику. — Испугался, да?

Поднимаю глаза и ловлю взгляд мужа в зеркале заднего вида. Ошарашенный, удивленный и… Растроганный.

— Езжай быстрее домой, — говорю Егору, — У него, похоже, подгузник полный.

Муж резко выдыхает, на его губах расплывается улыбка. Машина с визгом срывается с места и несется к нашей квартире.

Мы едем домой с сыном моего мужа.

И как мне теперь быть?

* * *

— Я не мог уже смотреть, как ты гробишь себя!..

Я сижу на диване, кормлю ребенка выданной в роддоме смесью. Я хотела сына. Очень. Только своего. Но не выходило. Много лет не выходило. Мне уже стало казаться что виной всему моя миниатюрность, что это гормональный сбой, что я какая-то недоразвитая.

Но нет.

Анализы упорно показывали норму, гинеколог только разводил руками, а психолог на мне, кажется, озолотилась. Но я ей благодарна за те сессии. Я стала спокойнее и увереннее в себе.

По крайней мере, очередную неудачную попытку ЭКО я пережила намного легче.

Егор ходит по комнате кругами, запустив пальцы в волосы.

— Я думал… Я хотел… Так было нельзя, Маша! — всплескивает руками, смотрит на меня. — Я думал, ты сейчас выйдешь из больницы и я все тебе расскажу. Я не хотел, чтобы ты снова шла на ЭКО, но…

— Но тебе нужен был ребенок, — отзываюсь я упавшим голосом.

Егор — Полянский… Да! Тот самый. Империя Полянского. Мы познакомились беззаботными студентами, и я долго ничего не знала. Егор водил меня по мелким кафешкам и в кино на утренние сеансы, а я совершенно не задумывалась почему. Мне это казалось очевидным. Просто босоногое студенчество. Это потом я уже поняла, что он боялся попасться на глаза кому-то из своего круга.

Мы так встречались почти три года. А потом. Потом он сделал мне предложение. И когда я ответила “Да”, прыгая от восторга, Егор взял с меня слово, что я не передумаю после знакомства с его семьей.

Испугалась ли я? Конечно, испугалась. Уже успела представить себе папашу-алкоголика, маму — тирана. Но все вышло намного хуже. Куда хуже.

Егор оказался наследником одного из самых богатых кланов. Наследник, который, конечно же, просто обязан продлить род.

— Нет! — он кричит. — Нет! Не мне! Тебе! Я уже не знал, как тебя остановить! Ты мне не верила, я говорил — не надо! Но ты… Я хотел…

— Хотел, но не сказал, — шепчу еле слышно, боюсь скатиться в рыдания.

— Марусь, ну ты разве не помнишь? — сейчас муж кажется возмущенным. — Ты помнишь, что тогда было?

Помню… Очень хорошо помню… Год назад была самая тяжелая попытка. Плод прижился. Я летала от счастья! Ну наконец-то! Будет сын! Мое счастье длилось две недели. Две с половиной.

Я вышла из больницы, будто замороженная. Все решили, что я почти в норме. Мне и самой в тот момент так казалось. Но… Стоило попасть домой…

За то время, что мой малыш был во мне, я успела нафантазировать, что вот тут будет кроватка, эту комнату переделаем в детскую, а вот здесь я поставлю гамачок, и мы с ним будем…

А когда я вернулась после выкидыша, у меня попросту сорвало тормоза. Я скатилась в неконтролируемую истерику, которая закончилась в отделении неврологии.

Если Егор и хотел что-то сказать, то… Понимаю, почему не смог. Но не понимаю, почему он сначала сделал, а потом решил обсудить.

Черт! Я ничего не понимаю!

Мне жутко больно, и я не знаю, что со всем этим делать. Вот у меня на руках малыш. Сын моего мужа. Не об этом ли я мечтала? И все же… Что-то выжигает меня изнутри. Что-то, чему мне сложно подобрать определение. Несмело поднимаю взгляд:

— Егор, — зову мужа тихо, — ты сделал это из-за завещания?

Егор

— Нет, черт возьми! Нет! — замираю перед ней, стискиваю зубы. Чувствую, как ходит кадык по моей шее. Твою ж… Как же тебя убедить?! — Маруся, я клянусь тебе, — выдыхаю, — я просто хотел, чтобы ты остановилась. Ты же, — он рвано вздыхает, — ты же с упорством самоубийцы шла на новую терапию, снова на ЭКО. Мои слова тебя не останавливали!

Маруська опускает глаза, долго и внимательно рассматривает ребенка. Он методично и смешно работает щечками, добывая из бутылочки еду.

— Понимаешь, — рассекаю ладонями воздух, — это было чертово спонтанное решение! Я же даже материал не сдавал, он у них был! Дал отмашку, а когда пришел в себя, меня порадовали, что подсадка прошла успешно! И что? Что мне оставалось делать?