Маша молчит, а у меня дыхание замирает. Ну что ты скажешь, жена моя? Как дальше будем жить?

Ведь так больше продолжаться не могло! Не могло! Ты уже как на работу ездила в этот центр репродукции. Заработала себе кучу проблем со здоровьем и какие-то дикие неврозы.

Да, накосячил. Но лучше же так, чем изо дня в день убивать себя? Разве нет?

— У него смеси едва до завтра, — произносит моя девочка несмело, — и подгузников нет совсем, — хмурится. — Надо бы купить кроватку, комод… Ему столько всего нужно, — ведёт плечами.

Замираю. Боюсь дышать!

Да-а-а. Да! Ты согласилась.

— Все есть, — отзываюсь тихо.

— В смысле? — вскидывает брови.

— Ну я же знал о нем, — пожимаю плечами. — Все есть.

— Где? — она реально удивлена.

А вот тут настало время новых откровений…

— В доме…

— В доме? — Маруся хмурится. — Я не понимаю.

— Когда ты забеременела, я купил дом, — отвожу взгляд. — Ну… Инициировал сделку… Потом просто ее уже не остановил.

— Тебе не кажется, что ты слишком много сделал, не сказав мне? — говорит тихо, чтобы не тревожить младенца, но в ее глазах самая настоящая ярость.

— Кажется, — киваю, — виноват по всем фронтам, — мне сейчас только каяться. — Если честно, я об этом доме просто забыл, — качаю головой, — в той суматохе… А потом, когда пришли финальные бумаги на подписание, уже пришлось бы платить неустойку… В общем, — развожу руками.

— И тут дом неожиданно пригодился, да? — язвит Маруська.

— Маш, — смотрю на нее укоризненно.

— Ладно, — отводит взгляд, встает с дивана. — В доме так в доме. Где он хоть?

— Семь километров в область по шоссе, — пожимаю плечами. — Хороший коттеджный поселок, охраняемая территория.

— Значит, ему надо в дом, — Маруська напряжена, голос безжизненный, это просто вымораживает.

— Давай заедем по дороге в ЗАГС! — предлагаю ей почти торжественно.

— Зачем?

Правда, что ли, не понимает?

— Выпишем на него свидетельство о рождении, — пожимаю плечами. — Мы в браке, и… Документы сделаны так, что мы можем записать тебя его матерью, — сглатываю. Кажется, слишком шумно. — Но можем и поставить прочерк, — добавляю тише.

— Ты хочешь всем объявить, что я его мать? Меня же никто не видел беременной! Тебе не кажется, что это слишком? — Маруська моя аж прищурилась от негодования.

— Маш, — успокаиваю ее, — мы сделаем так, как ты сочтешь нужным. Но, — замираю, глядя в глаза жене, — если ты будешь записана матерью, это избавит нас от кучи административных проблем. По поводу “всем сказать”, — вздыхаю. Я и правда думал над этим. — Мы можем сказать родным, что была использована твоя яйцеклетка. Но что его выносила суррогатная мать. Это будет почти правдой. А вне семьи, — развожу руками, — если мы переезжаем, то для всех мы молодая пара с ребенком! Не сильно откровенничай с новыми знакомыми, и ни у кого не возникнет вопросов!

— А мы переезжаем? — вскидывает подбородок.

Черт. Как же сложно! Только что об этом проговорили. Разве нет?

— Вещи малыша не здесь, — повторяю монотонно. — Но если ты не хочешь, то мы не поедем! Сделаем детскую в квартире. Отдам под это кабинет. Это не проблема. Все будет так, как скажешь ты.

Не отвечает. Думает. Смотрит на младенца.

— Как ты хотел его назвать? — спрашивает зачем-то.

— У него будет мое отчество, — хмыкаю. — Думаю, будет справедливо, если имя выберешь ты.

Молчит. Замерла и молчит.

— Сашка! — резко разворачивается к двери, тут же замирает, смотрит на меня. — Александр Егорович. Тебе нравится?

— Очень! — расплываюсь в улыбке. Я знаю, что это имя она готовила для нашего первенца… Значит… Значит… Есть надежда?

— Мне надо взять паспорт? — смотрит на меня смущенно.

— Если записывать тебя его матерью, то да, — киваю.

И она кивает.

— Документы в рюкзаке.

Плевать на рюкзак. Подхожу к ней, аккуратно обнимаю их обоих. Моя жена и мой сын. Боже. Как же я мечтал об этом. Как бы много я отдал, чтобы этого сейчас не было.

Маша

До дома доезжаем менее чем за сорок минут. Удобно. Очень. Видимо, Егор старался выбрать так, чтобы ездить отсюда на работу.

Егор уверенно ведет машину. Явно знает куда. Украдкой посматриваю на своего мужа. Он стал сильнее, увереннее. Его взгляд стал тверже, скулы острее, свои темные волосы он стал стричь чуть короче. Возмужал. Теперь это был не просто обаятельный красавчик. Теперь он превратился в шикарного стильного мужчину, хорошо знающего, чего хочет и как это получить. А осталось ли в нем что-то от того романтичного мальчишки, в которого я влюбилась?

Не успеваю додумать эту мысль, машина сворачивает на подъездную дорожку к светлому дому. Окидываю взглядом красивое компактное строение, и в голове рисуются идиллические картины. Я утром в светлом платье накрываю ему завтрак на веранде. Он целует нашего ребенка. Меня.

А теперь.

Этого ничего не будет. Никогда.

Стоп.

Остановись, Маш.

Уж ребенок-то точно не виноват, что его родила не ты.

Оглядываюсь.

Младенец, которого мы только что записали моим сыном, мирно посапывает в автолюльке.

Хороший мальчик. И на Егора похож. Так мне кажется. Так мне хочется.

Может, что-то и выйдет.

Может, и будет еще и светлое платье, и завтрак на веранде…

Машина заезжает за кованые ворота, проезжает по подъездной дорожке и тормозит у красивого парадного крыльца.

Егор выходит первым, распахивает передо мной дверь, заводит в просторный холл.

Дом красивый. Очень. Высокие потолки, большие окна, светлые стены. Вкусы у нас с мужем совпадают, а он тут, чувствуется, приложил руку. Немного не хватает уюта, но уж с этим-то я справлюсь. Надеюсь.

— Мария, познакомься с прислугой, — муж подводит меня к выстроенным в шеренгу женщинам. — Экономка — Елизавета Дмитриевна, горничные — Светлана и, — мнется секунду, — Юлия. Да? — женщина, расплывшись в улыбке, кивает. — Повар — Александра Степановна, дневные няни Ирина и Ольга, Екатерина — ночная дежурная. Кстати, — почти с гордостью произносит Егор, — Ольга — медсестра педиатрии, а Екатерина — фельдшр. Так что вы в надежных руках.

Он улыбается, он доволен собой, а у меня внутри все обрывается, и сердце ухает куда-то в живот. Рассеянно киваю прислуге.

Чувствуя мое напряжение, они исчезают из холла, а Егор удивленно на меня смотрит.

— Ну что такое, Марусь? Что не так?

— А ты, — начинаю дрожащим голосом, — ты бы его сюда привез в любом случае, да? — вздрагиваю. — Даже если бы я не согласилась.

ПРОВЕРЕНО

СТОП

25.02

Маша

— Ух ты! А в мое время просто клизмочкой отсасывали! — свекровь восторженно крутит в руках аккуратный пластиковый аспиратор, который в простонародье называется соплесос.

Сегодня мы знакомим сына Егора с родными. В честь этого даем скромный семейный обед. Приглашены только свои.

Мои родители живут далеко, но свекор и свекровь тут. Они уже приехали. Мы ждем еще Федора. Двоюродного брата моего мужа.

А пока свекровь осваивается в детской. Кажется, она решила провести полноценную ревизию всего детского хозяйства. Но после того, как я не опознала одну из коробок, отмахнувшись, что это что-то Егор заказал или няни, она смотрит на меня с подозрением.

— Хм, конечно, — многозначительная пауза. — Няни.

С матерью Егора мы никогда не враждовали. Но и любви особой между нами не было. А сейчас она откровенно показывает свое недоумение. Ей непонятна моя роль. Да и мне непонятна.

Егор очень старается. Он окружил меня нежностью и заботой. К малышу подойти боится и, кажется, не из-за мужских страхов, а чтобы не сделать мне больно. Ему-то он родной.

А мне — нет. И я никак не могу это переступить. То и дело ловлю косые взгляды прислуги, хотя, конечно, их очень строго проинструктировали и они держат языки за зубами.

Жалко, что так же нельзя заткнуть и свекровь.

Первой ее реакцией было:

— В смысле суррогатная мать? А зачем же тогда…

— Мама! — резко оборвал ее Егор, но я же все равно поняла.

Зачем же тогда я.

Его родила суррогатная мать, к нему наняты аж три няни…

— Брось, Арина, — довольно хмыкает свекор, — самое главное, что условие соблюдено! У нашего сына родился первенец.

Егор клялся, что завещание тут ни при чем, но… Его отца не заткнешь так легко, как его мать… Он будет говорить то, что хочет.

— Папа, я же просил, — цедит сквозь зубы мой муж. Но Григория Полянского такими мелочами не пронять.

— А что тут такого? — недоуменно произносит он. — Или твоя жена была не в курсе, что по условиям завещания тебе нужен был наследник, чтобы остаться во главе корпорации? — свекор победоносно смотрит на меня. — Вот теперь наследник есть. Мы рады!

Егор сжимает пальцами переносицу, на его скулах играют желваки.

Я в курсе. Я всегда была в курсе.

С того самого дня, когда я узнала, что мой любимый — наследник богатой семьи, меня это поражало и… восхищало. Да. Тогда это меня восхищало.

С самого детского сада Егора готовили управлять империей. Специальные программы обучения, гувернеры, репетиторы, целые семестры в иностранных вузах, стажировки… Родители его готовили к великим свершениям, и у него получалось!