— Ты долго на этой полосе был?

— Да почти год! — восторженно восклицает парень. — Но я всегда рвался в бой, — он явно гордится собой. — Если у кого прокол там или дыра в верстке, я всегда был готов пару абзацев накатать! Так и вышел на свою рубрику, — он салютует стаканчиком с эспрессо. — Я сейчас веду происшествия и криминал. И очень рад, что теперь не придется еще и гороскопы писать, — широко улыбается.

— Спасибо! — иронизирую я. — Теперь этот путь будет моим!

— Не злись, — он миролюбиво хлопает меня по плечу. — А ты вообще откуда такая?

— Из Москвы, — пожимаю плечами.

— А у нас что забыла? — искренне удивляется он.

— А почему нет? Мне здесь квартира в наследство осталась. Городок милый, я его с детства люблю, — профессионально вру. — Да и издательство у вас авторитетное.

— Да уж, — фыркает Саша. — Московское! Только не больно-то мы Москве нужны!

Журнал и правда принадлежит столичному издательскому дому. Только, судя по всему, они не очень интересуются своим региональным активом. Все в редакции будто из прошлого века. Хотя… Почему будто? Меня подводят к моему рабочему месту, и я вижу допотопный компьютер с маленьким монитором. Ну ладно, хоть что-то. Зато мне будут платить зарплату.

Понедельник. 26 мая 18.40

Это был адский день. Ноги гудят, голова тоже. Самый молодой корреспондент — это еще и секретарь, и курьер по совместительству!

“Сбегай на почту, отправь заказным!”

“Сходи в архив, поищи в подшивке…”

“Блин, сахар кончился! Тебе не сложно заказать? И кофе! И стаканы”.

Это все — список моих поручений на сегодня. Ну и подготовить набор анекдотов, гороскопов и кроссворд для закрывающей полосы. С анекдотами сложнее всего — надо, чтобы они не повторялись! Перерыла тонны третьесортного юмора в поисках чего-то, что не печатали хотя бы год. А еще на меня свалили письма читателей! Это я уже не осилила и переслала их себе на личную почту. Разберу вечерком.

Плетусь пешком из офиса, думаю, хорошо, что тепло. Блузка моя, должно быть, высохла уже. Захожу в магазин, беру пакет стерилизованного молока и десяток яиц. Холодильник я так и не купила — готовить дома пока нет возможности. Обхожусь кашами и омлетом.

Ноги еле шевелятся, мечтаю о душе, диване и чашке чая. Заворачиваю в свой двор, автоматически бросаю взгляд на припаркованную у сараев машину, и у меня перехватывает дыхание. Что? Как? Откуда? Вот это сюрприз!

_____

Понедельник. 26 мая 18.45

Сюрприз не сказать чтобы приятный. Опершись на капот, у машины стоит Антон и смотрит на меня испытующим взглядом. Он одет в деловой костюм. Галстук распущен, ворот рубахи чуть расстегнут. Мой муж отталкивается от машины и идет ко мне с грацией хищника. Взгляда с меня не спускает. Ну точно тигр на охоте! Я с явным усилием отвожу глаза и направляюсь к своему подъезду.

— Куда так спешишь? — конечно, он догоняет меня в три шага.

— Домой, — огрызаюсь через плечо. — День был тяжелый.

— Оно и видно, — фыркает и преграждает мне путь.

— Слушай, что тебе надо? — я пытаюсь говорить тихо, хотя очень хочется орать.

— Поговорить, — он делает шаг ко мне, оказывается почти вплотную.

Вижу менее чем в полуметре от себя его твердый подбородок, широкую грудь, ту самую шею, которую так живо представляла недавно, ямочку между ключицами. Он так любит, когда я его туда целую.

Вздрагиваю! Черт! О чем я думаю?

— Разве нам есть о чем говорить? — пытаюсь произнести это с вызовом, но выходит жалобно.

— Есть, — он кивает.

— Хорошо, — вспоминаю свое последнее счастливое утро. — Давай поговорим. Почему это все наше имущество вдруг переоформлено на твою мать?

— А тебе от меня только имущество нужно? — озлобленно рычит он.

— А на что еще я могла рассчитывать? — кривлюсь презрительно. — Ничего другого, как выяснилось, у меня и не было! Ни верности, ни честности, ни любви!

— Ташка! — он выставляет вперед указательный палец.

— Не называй меня так! — кричу. — Не смей! Нет больше Ташки! Наталья! А для тебя — Наталья Андреевна!

Я и сама не заметила, как по моим щекам покатились слезы. А вот он заметил. Скривился, отступил на шаг назад, еще раз взмахнул рукой, будто пытаясь что-то сказать, но тут я вышла из ступора и рванула в подъезд. Услышала за спиной ругательства и пиликанье сигнализации. Значит, он тоже ушел. Ну и славно.

Понедельник. 26 мая 21.20

— Какого хрена ты на меня орешь? Не давал я ему твой адрес!

Я кричу на Яра так, что слышат, наверное, все соседи вокруг. А может, даже через этаж. И он отвечает мне тем же.

— Откуда тогда он тут нарисовался? — реву и не стесняюсь этого.

— Ты же ему звонила! Номер пробить — нефиг делать! Особенно с его связями!

— Яр, — я всхлипываю… Ничего связного выдать не могу, только вою.

— Ну что Яр?! Таш, это с самого начала было дурацкой идеей! Вам надо поговорить!

— Не надо! Не надо мне с ним говорить! Пусть бумаги пришлет через адвокатов, я все подпишу!

— И ты просто вот так все бросишь?

— А что мне бросать? Там все равно ничего моего нет! Ты что, не знаешь Антона? Если он что делает, так комар носа не подточит! Я ничего не отсужу!

— Да я даже не про имущество, — Яр звучит растерянно.

— А про что? — я затихаю.

— Про него. Он тебе совсем не нужен? Ты же любишь его. Неужели не хочешь побороться за ваши отношения?

— Бороться за отношения, — я тихо смеюсь сквозь слезы. — С кем? С ним? Он мне изменил, Яр!

— Таш, — друг замолкает.

— Что?

— Таш, мужики немного по-другому устроены, — неуверенно начинает он. — А развода Тоха, насколько я вижу, не хочет.

— С чего ты взял? — скептически хмыкаю.

— Ну а какого фига он к тебе прикатил? В рабочий день, между прочим!

Я впервые задумываюсь. Действительно. Что он тут делал в понедельник вечером? Мог приехать в выходные. Пусть не эти, так следующие.

— Яр, ты думаешь…

— Я думаю, тебе надо с ним поговорить, — уверенно говорит мой друг. — И, Таш… — опять замолкает.

— Что?

— Не руби с плеча.

— Яр, — это уже даже не крик, а стон.

— Так, все! — он сворачивает разговор. — У тебя был тяжелый рабочий день, а у меня впереди тяжелая рабочая ночь! Все! Давай вешать трубки.

— Хорошо. Спасибо тебе.

— Пожалуйста! Ты холодильник купила?

— Нет. С зарплаты куплю.

Яр шумно вздыхает.

— Ну ладно. Давай. Я уверен, ты справишься.

— Справлюсь.

— Все, обнимаю.

— Пока, Яр.

Я отключаю звонок и сажусь на диван. А действительно, что делает мой муж за сто километров от Москвы в понедельник вечером? Просто приехал поговорить? Так не вышло же ничего. И он вот так легко сдался и уехал? Не верю. Чего еще мне от него ждать?

Понедельник 26 мая. где-то ночью

Я брожу по квартире в одной пижаме. Душно, хоть окна и нараспашку. Не могу уснуть. Включен ночник, тихо бубнит старенький телевизор. Я почти уговорила себя снова уйти в постель, как раздается звонок в дверь. Кто это может быть среди ночи? Со мной творится что-то странное, потому что я, чуть помедлив, открываю. На пороге стоит Антон.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, а я попросту теряю дар речи. Отступаю, упираюсь спиной в стену узкого коридора. Ему словно только это и надо. Шагает внутрь и прижимает меня рукой к стене. За горло. Его рука лежит у меня на шее. Мне не больно, не трудно дышать, но я абсолютно точно понимаю, что я сейчас полностью в его власти. Во всех смыслах. И мне это нравится.

Я прикрываю глаза, ноги подкашиваются, и Антон видит это. Он склоняется и целует меня. Резко, требовательно, настойчиво. Засовывает свой язык в мой рот, не спрашивая разрешения, просто вторгаясь, врываясь. Его свободная ладонь блуждает по моему телу, сжимая чувствительные места. Почти до боли. Он останавливается ровно на той грани, когда ощущение уже острое, но еще сладкое. Ничего не могу с собой поделать. Выгибаюсь в сладкой истоме. Низ живота скручивают судороги, с моих губ срывается стон прямо в его рот.

Антон усмехается, убирает руку с моего горла и по-хозяйски запускает руку в широкую штанину моих шорт. Я вздрагиваю от его прикосновений, таких нежных и таких настойчивых. Я так хочу их, и Антон видит это.

Он расплывается в улыбке и кивает на диван. Я отталкиваюсь лопатками от стены, шагаю в комнату, призывно смотрю на него, а мой муж скидывает туфли и толкает все еще открытую входную дверь. Она резко закрывается с совершенно неправильным звуком. Так хлопает рука по голому телу. Шлеп! И я рывком сажусь на своем диване. Шумно дышу, пытаюсь понять, где я, и тут же падаю назад на подушку, скорчившись в рыданиях. Самое противное, что я безумно хочу Антона!