Понедельник. 2 июня. 10.00

— И мы, конечно, поздравляем нашу молодежь, — Илья Степанович машет рукой в мою сторону, — с такой потрясающей находкой! Я думаю, что репортаж с вручения наград нужно будет сделать на втором развороте! — он оборачивается к Ларисе Ивановне, статьи которой обычно эту полосу занимали.

Та сидит, плотно сомкнув губы, отчего ее нос заострился, а лицо вытянулось. Она сейчас полностью оправдывает свое прозвище. Хотя, конечно, Крысой ее прозвали не за внешность. Журналисты не настолько злые.

Летучка заканчивается бурными аплодисментами в адрес Светланы Михайловны и немножко в мой. Коллеги поднимаются и дружной гудящей толпой вываливаются из переговорной. Мне нужно сказать пару слов Светлане Михайловне, я чуть задерживаюсь и выхожу последней. Тут же жалею об этом, потому что прямо у дверей переговорки стоит Антон.

Он засунул руки в карманы и чуть насмешливо оглядывает меня. А Илья Степанович распинается:

— Вот, молодая кровь, свежий взгляд! Вы же видели, как у нас скакнули продажи? И рекламный бюджет? Вы видели? Это обязательно надо отразить в отчете! Я, — он поворачивается и с гордостью родителя смотрит на меня, — умею видеть таланты.

Антон закусывает губу и скользит по мне совершенно недвусмысленным восхищенным взглядом. Сегодня на мне светлое платье в крупный цветок. Крой простой, но очень изящный. Выгодно подчеркивающий мою высокую грудь и тонкую талию. Антон любил, когда я в этом платье. Любит. Наверное. Взгляд жадный.

— Поздравляю, — кивает он то ли мне, то ли главреду.

Я вспыхиваю, что-то лепечу в ответ и тут же хватаю под руку нашего выпускающего.

— Светлана Михайловна, мне с вами поговорить надо.

— Конечно, Наташенька, пойдем, — с чисто материнским покровительством она берет меня под руку и уводит.

— Наталья, после обеда зайдите ко мне, — начальствующим тоном кричит мне вслед Илья Степанович.

— Ох, не к добру это, — обеспокоенно шепчет мне на ухо Светлана Михайловна.

— Что? — я искренне удивляюсь и тут же краснею, вспоминая взгляд Антона.

— Степаныча внимание! — фыркает моя редактор. — Поаккуратнее с ним! И еще, — она замирает и озирается, — Лариске не попадайся!

— В смысле? — тут уж я совсем ничего не понимаю.

— В смысле! — повторяет Светлана Михайловна. — Она тебе не простит, если Степаныч тебя назначит любимой женой… — она закатывает глаза.

— Любимой кем?! — возмущаюсь, — Да разве я…

— Ты-то, может, и нет, но Лариске на это плевать, — поглаживает меня по спине Светлана Михайловна. — Я в дамскую комнату забегу, ты иди ко мне, я сейчас приду. Платье, кстати, шикарное! Где купила?

— Ой! Не помню, — отмахиваюсь. — Оно старое.

Несмотря на то, что Антон прислал мне все мои вещи, одеться на работу мне по-прежнему сложно. Наряды дорогие, брендовые. В пятницу та же самая Лариска меня чуть не съела! Было ветрено, и я взяла с собой жакет. Простенький. Песочный. С голубыми капри хорошо смотрится. Когда-то в Мадриде купила. Кто ж знал, что она на глаз определит его стоимость. Пришлось врать, что мне он с чужого плеча достался. Кажется, поверила. Но взгляды в мою сторону наша прима бросает мерзкие. Уф… Как же сложно в дружном женском коллективе. То ли дело парни.

— Кофе будешь, звезда? — это Сашка встречает меня у кофемашины.

— Буду! Если звезда, то морская… Барахтаюсь на дне…

Сашка смеется, а я подхватываю стаканчик и иду к Светлане Михайловне. У меня к ней серьезный разговор.

* * *

— Вот, это еще в начале мая присылали, — показываю я письмо. — Эх, вот бы на девятое такое опубликовать!

В выходные я таки разгребла письма читателей и нашла очень интересную историю шестидесятилетней давности…

— Да, — с сожалением тянет Светлана Михайловна, — ты права, на девятое бы зашло.

— Послушайте, я посмотрела выкладки маркетологов. Ну у нас же целевая аудитория — женщины и пенсионеры. Почему бы не попробовать сделать такие заметки? Из жизни города. Именно о людях, об их судьбах, — наталкиваюсь на скептический взгляд редактора. — Ну это же всегда интересно! О чем соседки сплетничают. Кто когда и с кем прошелся.

— И куда, — кивает Светлана Михайловна. — Нет. Мне твоя идея с рецептами больше понравилась.

— Понравилась? Можно оставить? Я уже нашла тетку, которая печет самые вкусные пирожки в нашем доме.

— Вот ты неугомонная, — фыркает редактор. — Тоже конкурс будешь устраивать?

— А что? — я невинно хлопаю глазками.

— Мужикам понравится, — ухмыляется Светлана Михайловна. — Ладно, я поняла идею. Пока нет. Докрути, доработай до формата. Мы все же не женский журнал. Мы именно городской. Доведешь до ума — приходи еще раз. Пока нет. Работай.

— Есть работать, — несмотря на отказ, встаю из-за ее стола с улыбкой. Мне есть над чем подумать, и это уже интересно.

Окрыленная, выскакиваю в коридор и тут же замираю. Передо мной Антон.

Он смотрит на меня все тем же жадным взглядом. Глаза чуть прищурены, на губах играет улыбка.

— Куда так спешишь? — спрашивает тихо.

— Работаю, — отвечаю коротко и опасливо озираюсь. Вроде нас сейчас никто не видит.

— Делаешь успехи, — он улыбается шире. — Тебя тут ценят.

— Я стараюсь, — вздергиваю подбородок, пытаюсь обойти мужа, но он резко делает шаг в сторону, преграждая мне путь.

— Таш, поговорим?

— Наташа, — настойчиво поправляю его я. — А еще лучше Наталья Андреевна.

— Наталья Андреевна, — цедит сквозь стиснутые зубы он, — нам надо поговорить. И если ты не хочешь говорить со мной в нерабочее время, мне ничего не стоит пообщаться прямо тут! — он сверкает глазами. — Думаю, главред не будет против, когда узнает, кем ты мне приходишься!

У меня перехватывает дыхание. Зараза! Ну конечно! Кто ж оставит работать в коллективе жену этого жуткого аудитора. Мне до сих пор везло, и никто не задумался, что у нас с ним одинаковые фамилии. Мало ли Егоровых на свете. Как только он заикнется о том, кто я, так и вылечу.

— Хорошо, — выдавливаю из себя, еле сдерживая гнев. — Мы можем встретиться после работы.

— В шесть двадцать в кафе на площади, — выдает он мне как приказ и тут же уходит. Очень вовремя уходит. В коридоре появилась Лариса Ивановна. Ну, или Крыса. Я ловлю ее взгляд, и мне все больше хочется звать ее именно прозвищем.

Понедельник. 2 июня. 18.28

Забегаю в кафе с опозданием. Не то чтобы себе цену набиваю. Не получилось уйти ровно в шесть, а идти достаточно далеко. Впрочем, я этому рада. Меньше шансов встретить своих коллег.

Антон сидит у окна, что-то сосредоточенно рассматривает. Я не вижу его лица, но сильная спина напряжена, красивые пальцы нервно стучат по чашке кофе.

— Привет, — я стараюсь поздороваться непринужденно, в глаза ему не смотрю, сажусь за стол.

— Рад тебя видеть, — а он, кажется, искренне улыбается. — Тебе что-нибудь заказать?

— Нет, спасибо, — ловлю его взгляд. — Я надеюсь, я не надолго.

Он стискивает челюсти. Вижу, как играют желваки на его скулах.

— Таш, — начинает он, а я резко вскидываю взгляд, заставляя его поправиться. — Наташ… — шумно вздыхает и выпаливает заученную речь: — Давай все забудем. Ты достаточно ясно дала понять: то, что ты видела, для тебя неприемлемо. Уяснил, исправлюсь. Ничего подобного больше не повторится.

— Ты о чем? О самом процессе или о том, что я его увидела? — уточняю непринужденным тоном.

— Наташ! — он почти рычит, кладет напряженные ладони на столешницу.

Конец ознакомительного фрагмента