Тим

Стою и смотрю в окно. Хмурюсь, несмотря на то, что вечер приятный. Красиво подсвеченные закатным солнцем облака диссонируют с тем, что творится у меня на душе. Что за вселенская несправедливость?! Я встретил свою самку… Свою! Одну из тысяч! И она…

С досадой отворачиваюсь от окна, снова просматриваю досье от Громова. На нее было совершено нападение. Восемь лет назад. Подробностей в докладе нет — подразумевается же, что я интересуюсь ей всего лишь, как потенциальной подчиненной, но история, скорее всего, была неприятная. Видимо, ее изнасиловали. Неспроста в графе «личная жизнь/семейное положение» стоит туманное «психологические проблемы». Это вам не «не замужем». И даже не прочерк.

Наверное, произошло что-то еще, что ударило по психике. В Доставке она проходила психологическое тестирование на профпригодность. Уж не знаю, как они это ей объяснили и объясняли ли вообще, но тесты она прошла. В анамнезе боязнь прикосновений, боязнь замкнутого пространства, но на работе это не отражается.

Все описано канцеляритом, языком протоколов, но за скупыми строчками доклада Алексея Дмитриевича громадная жизненная трагедия.

С отвращением закрываю папку. Умница, красавица! Дошла до руководящей должности с обычного курьера. Молодец. Только вот мне какое теперь дело?! Отшвыриваю бумаги. Самка искалечена! Как там Егор подметил? Мужиком от нее не пахнет. И никогда и не будет пахнуть. Черт! А до чего ж сладкая!

Пытаюсь вспомнить ощущение от ее присутствия. Как вскипала кровь, как кружилась голова и мурашки бежали внутри живота. Бля! Да что на ней, свет, что ли, клином сошелся? Достаю мобильник, пролистываю номера, раздумывая. Лена? Нафиг. Катя? Туда же. Ева? Вот ее можно. Тыкаю в номер:

— Алло, Ева? Привет! Поужинаем вместе?

* * *

Сижу в ресторане напротив этой дорогой соски и откровенно разглядываю ее. Ева крута. Ухоженные волосы, красивый маникюр, профессиональный макияж, стильно одета. Никакой вульгарности, кричащих алых ногтей или накаченных губ. Все сделано качественно, аккуратно. Если только с сиськами чуть перестаралась.

Ева ловит мой заинтересованный взгляд и истолковывает его по-своему: выгибается, выставляя вперед красивую грудь абсолютно правильной формы. Кривлюсь приободряюще. О да, детка, в этом ты хороша. Выгнуться как надо, поработать язычком, постонать, когда я хочу. И тебе со мной хорошо, я знаю. Не то, чтобы ты была мне очень нужна, но своих сучек я с другими не делю. Ты ни под кого, кроме меня, не лезешь, я это чувствую. Оно и понятно: кто раз оборотня попробовал, человеческим мужиком сыт не будет. Хотя ты же не знаешь, кто я на самом деле.

Ева что-то воркует и призывно смотрит на меня, а я пытаюсь вдохновиться ее сиськами. У Маргариты сильно меньше. Под пиджаком и не видно было. И косметикой Ритка почти не пользуется. Только ресницы накрашены. От Евы сильно несет пудрой и парфюмом. У Риты тоже были какие-то духи. Что-то свежее, едва ощутимое, как запах травы в полнолуние. А ее кожа, такая белая, такая чистая, представляю, как касаюсь кончиками пальцев ее острых скул, как аккуратно спускаюсь к мочке уха, веду по шее…

Черт! Бросаю в тарелку приборы, которыми ковырял свой бифштекс. Я уже с час пялюсь на сиськи Евы, и они меня совершенно не возбуждают, а стоило только вспомнить Риту! Сучка…

Шумно выдыхаю, пытаюсь унять возбуждение и злость. Ева ошарашенно смотрит на меня, совершенно не понимает моей реакции. Нет никакого желания продолжать с ней ужин или что-то ей объяснять. Думаю, как бы вежливо слинять, и тут на мою удачу мигает телефон. Подхватываю его: обновилось какое-то приложение. Я притворно хмурюсь:

— Черт, Евочка, прости. Мне надо уйти, — вкладываю в голос всю досаду и раздражение, которые на самом деле сейчас переполняют меня.

— Что случилось? — тянет та сочувственно. У нее глубокий грудной голос. Очень подходящий, чтобы мурлыкать. — Ты весь вечер сам не свой.

— Да эта чертова покупка, — отмахиваюсь. Ева, конечно, следит за делами фирмы по новостям. — Один сплошной головняк! — особенно для меня. Для меня лично. Головная боль, которую зовут Маргарита Волкова. Волкова.

Ухмыляюсь, но тут же трясу головой. Забыть. Забыть ее как можно скорее! Ее не существует! Вообще! Нигде и никак!

Скорбно смотрю на Еву:

— Мне нужно ехать, — тебе все равно сегодня ничего не обломится. Не стоит у меня на тебя. Ее хочу. Черт!

Воображение тут же рисует Риту на месте Евы. С этим же призывным взглядом. Ну нет! Ни за что! Чтоб я еще раз коснулся дел этой Доставим и Точка?! Да никогда. Егорку назначили, пусть он и впахивает. Ему она ничем не пахнет!

Даю себе слово больше не вникать в дела нашей новой фирмы, а телефон снова мигает. На этот раз действительно сообщение. От Егора. Бля, он что, издевается?!

Глава 4

Тим

Откладываю ее на самый конец. На вечер. Не железная же она, уйдет с работы, будем общаться по переписке. Что за манера ходить к начальнику лично! Составила обзор контрактов, добавила примечания и сиди, жди ответа! Нахрена ты мне тут нужна?!

Запускаю руки в волосы, опираюсь локтями на стол. Да, мы сильнее обычных людей, но даже я уже вымотался. С утра шерстил их отделы. Если среди логистов еще есть толковые, то продажников просто всех гнать в шею. Особенно начальника. Такое ощущение, что ему нужен не результат, а процесс. Интересно, как он свою жену ночью имеет? Ну и что, что не кончили, зато как трахались!

Усмехаюсь собственной похабной шуточке и перевожу взгляд на монитор. Документацию в ОСиД я уже посмотрел. По логике вещей сейчас нужно заниматься Волковой. Точнее, ее отделом, но в моем сознании они неразделимы. Ценные грузы — это она.

Шумно выдыхаю, тру лицо, откидываюсь на спинку кресла. Ну что ж. Деваться некуда. Егорка заболел, а у нас совет директоров в понедельник. Надо делать отчет. Заболел, мать его так!

Как вообще чистокровный оборотень может заболеть? Я не чистокровный, у меня мать — человек, но я ни разу не помню у себя ни насморка, ни кашля. Мама рассказывала, что в детстве однажды у меня был отит. Однажды. Все! А Егор? Этот сукин сын умудрился простыть, да еще и с температурой! Ныл мне с утра в чате, что сил нет даже в монитор смотреть, глаза слезятся. И башка ничего не соображает. Интересно, она у него вообще когда-нибудь соображает?

Тут же одергиваю себя. Не смей, Тим. Егор умный. И верный. Он друг. Он свой. Своя кровь. Его родители погибли, когда Егору было восемь. Нечаев воспитывался в моей семье. Растили, как родного. Собственно, он родным нам и был. Наши отцы были двоюродными. У нас с ним несколько месяцев разницы, но он всегда называл меня старшим братом. И относился так же. А отец всегда убеждал меня, что я должен Егора поддерживать, защищать.

Удивительно, но сын двух оборотней был уродом. Отбраковкой. Такое иногда случалось в браках с людьми, особенно если четвертое или пятое поколение подряд брало парой человека. Случай Егора заткнул рты всем чистокровникам. Он, сын волка и волчицы, был недооборотнем. Он был слаб. Не мог обернуться. Если только в полнолуние. Волк, не способный завладеть телом, часто отыгрывался на разуме, и в период первого гона такие ребята сходили с ума.

Но не Егор. Егор был умный. Это было его сильной стороной. Только благодаря интеллекту он держался в стае. Был действительно хорошим аналитиком и ценился в фирме. А физический авторитет ему обеспечивал я. Как в детстве. Иногда просто молча стоял рядом. Иногда кое-кого особо борзого приглашал поговорить. В общем, мы поддерживали определенный статус-кво, и всех все устраивало. До этого момента. Но он же не мог знать, что мне эта Волкова как кость поперек горла! Не специально же он это сделал!

Я еще раз выдыхаю и открываю почту.

«Маргарита Сергеевна, прошу вас подготовить мне таблицу с контрагентами. Интересуют даты окончания контрактов, общий баланс по клиенту и вероятность расторжения договора. Подробные комментарии приветствуются. Срок — завтра».

Жму «отправить» и понимаю, что все это время стискивал зубы. Черт! Что за идиотизм? Это же всего лишь письмо! Я даже ее не вижу!

Не успеваю разобраться в собственных переживаниях, как всплывающее уведомление сообщает о новом входящем. От нее. Текст письма — чистая формальность. Во вложении — таблица. Все очень подробно, раскрашено для удобства разными цветами, и примечания. Читаю и усмехаюсь. Она до последнего будет отстаивать свой персонал. Самая частая приписка: «Останутся с нами, если не почувствуют перемен».

Прекрасно понимаю, что она имеет в виду, но почему-то очень хочу ее одернуть. Переспросить.

«Что значит “не почувствуют перемен”?»

Ответ приходит в ту же секунду. Понимаю, что она сидит перед монитором и ждет. И весь день ждала.

«Клиентам ценных отправок важна стабильность. Привычный координатор, привычный курьер».

Усмехаюсь. Я знал, что она ответит. Молодец, девочка. За своих борешься. Уважаю. Не успеваю придумать ответ, как приходит еще одно сообщение.

«Я могу прокомментировать таблицу лично. Знаю каждого клиента. Последняя переговорная кампания была всего два месяца назад».