Открываю ноут. Тот, как назло, слишком долго регистрируется в чужой сети. Виновато поднимаю глаза. Седов что-то говорит про кофе. Мне сливки? Странно, что про сахар не спросил. Сам пьет черный. Спрашиваю, он так любит? Нет, не любит. Только его рабочий день начался четырнадцать часов назад и неизвестно, когда закончится.

Всматриваюсь в него. Сильный мужчина с умным взглядом. На него навалилась куча дел. Чужих, в общем-то. Это же должен был этот, Нечаев, все разгребать. А возится почему-то Седов. И чего я так на него взъелась? Неласково он меня прошлый раз встретил, так я сама ругаться шла. Свой отдел отстаивать. Какой же глупой идеей было с ним воевать. Сильный, решительный, хорошо знает, чего хочет. Такой сметет тебя одной левой и не сразу заметит. Нет. С ним надо дружить. Или, как минимум, сотрудничать.

С какой же стороны к вам подступиться, Тимофей Леонидович. Кофе вы не любите? А что любите? Травяной чай? Не верю своим ушам! Мужчина, который любит чабрец с мятой! Надо будет ему принести. Еще и листьев смородины добавить. Не могу сдержать улыбку, а он принимает ее на счет этой дурацкой таблицы, которая наконец-то открылась. Первый лист — те, кто гарантированно с ним останутся. Их всего трое.

Глава 6

Рита

Время близится к одиннадцати. Мы перебрали почти весь мой список. Вторая закладка — те, кто скорее проявит лояльность. Третья — те, к кому нужен особый подход. На них сидим особенно долго.

— Тут директор самодур, — я уперлась локтями в стол, тру лицо руками. — Вот будет ретроградный Меркурий или не та фаза луны, и хрен вы с ним о чем договоритесь!

Седов вскидывает бровь и иронично смотрит на меня. Будто всерьез о чем-то размышляет. Я вздыхаю, продолжаю:

— Мы обычно все согласовывали с его помощницей. Она там официально секретаршей числится, но по факту его правая рука, нога и немного мозг. Или много, — закатываю глаза.

Седов смеется.

— Вот когда с ней все-все вплоть до графика утрясем, — заканчиваю я свою мысль, — тогда идем к директору, будто бы обсуждать условия. Он пофыркает, попридирается, отправит нас три раза исправлять запятые и буллиты в подпунктах…

— Что в подпунктах? — Седов морщится, не понимая.

— Вот эта фигня, — смотрю на него, как на ребенка, — когда пункт один, а подпункт или «а», или тире, или точечка! Так вот, не дай бог они на весь договор неодинаковые, или где-нибудь на пятом листе выравнивание поехало.

— Придурок, — тихо фыркает Тимофей Леонидович.

— Ну да, — киваю я и вдруг осознаю, что мы сейчас работаем вместе. На одной стороне.

— Хорошо! Я понял. Попрошу Ольгу лично составить этот контракт, — хмурится. — И оборот по нему хороший…

— Да, — киваю. — Хороший клиент. Прибыльный. Более того, — тыкаю пальцами в монитор, — «Декстер» и «Нефаза» от него пришли. По его рекомендации стали пользоваться нашими услугами. Так что, — пожимаю плечами, — один раз в год его потерпеть стоит. Потом мы его не видим и не слышим.

— Ладно. Значит, ему переговоры назначим лично. Все подготовим и постараемся быть нежными и послушными, — говорит Седов задумчиво.

Я не выдерживаю, смеюсь.

— Простите, Тимофей Леонидович, — скашиваю на него взгляд, — мне очень трудно представить вас таким.

— Да? — его взгляд вдруг загорается, глаза светлеют. — А каким легко?

Сознание быстро рисует набор картинок. Страстным, властным, сильным. Может быть, заботливым. Я молчу, отвожу взгляд, краснею.

Седов довольно усмехается, смотрит мою таблицу со своего компьютера.

— Так, кто у нас там следующий?

— На этом листе осталось чуть-чуть, — излишне бодро восклицаю я. — «ЧижСтрой», «Шина», «Щукин», «Эмилия», «Юргал», «Яхонт».

— Ч, Ш, Щ, Э, Ю, Я… — Седов устало откидывается на спинку кресла, прикрыв глаза. — Хорошо, что на букву Ы никого нет.

Я тихонько хихикаю, вспоминая старый студенческий прикол.

— В чем дело? — он смотрит на меня строго.

— Да так, — отмахиваюсь, — шутка из прошлой жизни, — поднимаю на него взгляд, поясняю: — Про букву Ы.

— И какая же? — вроде возмущается, а у самого на губах улыбка. — Поделитесь.

— Я училась на лингвиста, — зачем-то начинаю объяснять я, — и у нас был курс русского как иностранного. Знаете, как англичане учатся произносить букву Ы? — я еле сдерживаю улыбку, а Седов требовательно на меня смотрит. — Они говорят: imagine that you stepped on the balls. You will make this very sound. (Представьте, что вам наступили на яйца. Вы издадите этот самый звук)

Не могу с собой ничего поделать, произнести на русском мне это стыдно, но Седов абсолютно точно понял меня. Выражение его лица меняется на задумчивое, он вскидывает глаза к потолку. Представляет, что ли? Я не выдерживаю и заливаюсь хохотом. Да простят меня боги субординации, но у него сейчас такой вид!

— Простите, — отсмеявшись, выдаю я. Уверена, мне сейчас придется извиняться, однако у него вид не строгий, а веселый. Он тоже улыбается и смотрит на меня, хитро прищурившись.

— Великолепное сравнение, — одобряет он. — Уверен, вы были бы хорошим учителем.

Он это сейчас о чем? Смущаюсь, опускаю глаза и понимаю, что голова уже совсем ничего не соображает.

— Тимофей Леонидович, — усиленно смотрю в монитор. — Может быть, я максимально подробно опишу вам последние шесть компаний в письме?

Он вздыхает. Сам еще готов работать, но видит, что я уже валюсь с ног.

— Ладно, — тяжело вздыхает. — Я все равно собирался выходить завтра. Нужно будет найти и посмотреть вот эти договора, — у него в ежедневнике выписаны двенадцать компаний с самым высоким оборотом. — Мы хоть и являемся правопреемником, но надо будет перезаключаться.

Я хмурюсь. Это моя работа. Выверить договор, учесть все детали. Он же их не знает.

— Давайте я тоже приду, — говорю тихо. — Там столько нюансов — сейчас накосячим, потеряем клиента.

— Вам нравится работать без выходных? — он удивленно выгибает бровь.

— Мне нравится работать, — уверенно киваю. — И всему моему отделу тоже.

Седов криво ухмыляется.

— Ладно, — поднимает на меня ироничный взгляд. — Поговорим об этом завтра. Думаю, рано встречаться не стоит. Приезжайте сюда к двенадцати.

Молча киваю. Встаю, захлопываю ноутбук.

— Тогда до завтра?

А он как-то странно на меня смотрит. Оценивающе, изучающе… В его взгляде есть еще что-то, что я не могу понять.

— До завтра, — отзывается эхом.

Смущаюсь, запихиваю ноут в рюкзак, быстро ему киваю. Радуюсь, что он не пошел меня провожать, но уже в фойе начинаю об этом жалеть. Пустые коридоры и ночь на дворе. Но тут, как по мановению волшебной палочки, появляется охранник.

— Позвольте, провожу вас к машине, — парень держится на расстоянии, совсем не вызывает у меня беспокойства.

Киваю и семеню за ним к моей малолитражке. Уставший мозг не хочет ничего анализировать. Сейчас я хочу только спать.

Тим

Благодарю мироздание за то, что уже вымотан. Мое тело почти не реагирует, просто хочется сидеть рядом и чувствовать ее тепло. Самочка моя с головой ушла в работу, листает свою таблицу, обо всех подробно рассказывает. Егор был прав, они все завязаны на нее. С каждым она общалась лично. Не удивительно. При таком начальнике коммерческого отдела сам дело в руки не возьмешь — все развалится. Она взяла, вот у нее и один из лучших показателей.

— Тут директор самодур…

Она трет руками лицо, ничего не стесняясь. Волосы на висках взъерошены и слегка вьются. От косметики уже не осталось и следа, и все равно она безумно притягательна. Пытаюсь представить на ее месте Еву. Или Лену. Не получается. Всегда холеные, всегда идеальные, всегда искусственные.

— Будет не та фаза луны, и фиг вы с ним о чем договоритесь!

Удивленно смотрю на нее, потом на имя директора. Может, он один из наших? Прокручиваю в голове все дальние ветви. Нет. Не припомню. Я бы знал, что с Доставкой оборотни работают. Я бы этого не позволил! Хм, похоже, и правда просто придурок. Фыркаю, произношу это вслух, за что она награждает меня теплой улыбкой соратника. Мы с ней в одной лодке. Нам. Не ей, не мне, а нам надо найти подход к этому болвану. И не скинешь же его. Показатели хорошие.

— Да, — говорит она, — более того, «Декстер» и «Нефаза» от него пришли…

— Ладно, — думаю, кто способен справиться со всеми запятыми, чтобы ему не вздумалось меня из-за них разворачивать. Я же рыкну и похерю ее многолетнюю работу. — Постараемся быть нежными и послушными.

Она смеется. Не понял? Нет, вы на нее посмотрите, сидит и заливисто хохочет! Ловит мой растерянный взгляд.

— Простите, Тимофей Леонидович, не могу вас таким представить!

Ух ты! Все раздражение моментально улетучивается. А каким ты можешь меня представить? Ну-ка?! Краснеет. Сучечка моя. Представь. Вот именно таким меня и представь. Она прячет глаза, зажимается. Нет, этого я не хочу.

— Так, кто у нас тут следующий?

Остается шесть компаний на все буквы алфавита. Она уже вымотана, сейчас прямо тут уснет. Да и я не отказался бы вытянуться на любимой кровати. Желательно с ней. Трясу головой, смотрю в таблицу. Хорошо, что не придумали название на мягкий знак или на Ы. Самочка моя хихикает. Что в этот раз? Я опять что-то не то ляпнул?