Остаток концерта я просидела как в тумане. Номера самодеятельности проскользнули мимо — не осталось ни малейшего желания насмехаться над ними. Меня волновала лишь одна мысль: где-то в одном зале со мной сидит Ромка, такой знакомый и в то же время чужой… Я и хотела, и боялась встретиться с ним.

Наконец королевский прием подошел к концу. Король с королевой церемонно распрощались с почтеннейшей публикой и удалились со сцены. В зале разом зашумели голоса, захлопали сиденья кресел. Мы с Иркой тоже поднялись и вместе со всеми двинулись к выходу, возле которого образовался затор.

Наконец нам удалось просочиться в коридор. Мы облегченно выдохнули, переглянулись и одновременно спросили:

— Куда пойдем?

Мы рассмеялись, но выбрать направление движения нам это ничуть не помогло. Народ активно рассасывался по своим бывшим классам, и нам, естественно, ничего не оставалось, как направиться в сторону кабинета информатики, к нашей любимой классной.

Татьяна Дормидонтовна нам почему-то совершенно не обрадовалась.

— Ой, девочки… молодцы, что зашли… Правда, мне скоро уходить надо… — скороговоркой выдала она.

Не понимая намеков, мы уселись за первую парту. В очередной раз меня кольнула жалость от того, что теперь мы здесь всего лишь в качестве гостей!

Мы немного побеседовали с классной, хотя она выражала явные признаки нетерпения и наконец прямо сказала:

— Извините, девочки, очень рада вас повидать, но мне пора! Надо кабинет запирать!

Мы вышли в коридор, разочарованно распрощались с Дормидонтовной и без всякой цели побрели по пустому полутемному школьному коридору. Выпускники либо разошлись праздновать в более интересные места, либо сидели по классам тихо — создавалось впечатление, что мы в школе одни.

Разыгравшаяся фантазия утихомирилась, я вернулась с небес на землю и теперь ясно понимала: пускай Ромка на-учился петь и играть на гитаре, он не стал от этого киногероем, его сделала таким я в своих мечтах. И даже если мы сейчас встретимся, никакого чуда не произойдет и ничего не изменится.

— Пойдем в старую школу? — неожиданно для самой себя предложила я.

Расставаться так скоро нам не хотелось, а идти больше было некуда.

— Зачем? — удивилась Ирка.

— Просто так, — пожала я плечами.

— Ну, пойдем, — без энтузиазма согласилась подруга.

В первый класс я пошла именно в старую школу, и проучились мы там целых четыре года, пока не построили новое здание. В него перевели средние и старшие классы, в старом остались только начальные.

Помнится, в четвертом классе мы учились во вторую смену, и дома с меня брали клятвенное обещание, что вечером я буду возвращаться по освещенной улице, а не по темным дворам. По улице путь был длиннее, но я честно шла именно им. А в начале учебного года какой-то мальчик лазил по стройке и свалился в котлован, после чего всех нас заставили подписать обещание, что никто больше носа не сунет за ограждение…

Русский в те времена у нас почему-то проходил в кабинете химии, где стояли прикольные парты с раковинами, и хотя вода из кранов не текла и никаких реактивов поблизости, естественно, не наблюдалось, этот класс казался нам ужасно таинственным и особенно почитался. В старших классах, когда мы сидели в кабинете химии на вполне законных основаниях в компании с реактивами, спиртовками и всем прочим добром, это уже не казалось мне таинственным, лишь бесило и раздражало, что надо делать лабораторную работу, а нужный результат никак не получается…

— Куда теперь? — Голос Ирки вырвал меня из детских воспоминаний, в которые я погрузилась с головой. Я даже не сразу сообразила, где мы и что здесь делаем.

— Переходим с одной лестницы на другую, и мы в старой школе, — отозвалась я. — Не помнишь разве?

— Откуда мне помнить, если я в этой вашей старой школе не училась, — слегка обиделась подруга.

Верно, Ирка пришла в наш класс позже и не застала те славные времена.

— Извини, я и забыла, — покаялась я. — Зачем мы тогда туда идем?

— Гуляем, — пожала плечами она. — Помнится, мы там в актовом зале концерт к тридцатилетию школы готовили.

Совесть моя слегка успокоилась — все-таки старая школа Ирке не совсем чужая, — и я поделилась воспоминаниями:

— Мы в четвертом классе во вторую смену учились, я сидела за последней партой с Толиком Касаткиным. Однажды над нами перегорела лампа, никто не торопился ее менять, и Касаткин в конце концов принес фонарик, при свете которого мы и писали… А в другой раз мы с ним дежурили, и он в меня тряпкой меловой запустил. Я за ним погналась, он побежал, задел ногой ведро, и вся вода на пол вылилась… Мы скорей давай пол мыть по-матросски — под нашим классом учительская была, где как раз в это время педсовет проходил, и мы все боялись, что затопим их и по шапке получим…

— Потрясающие приключения! — усмехнулась Ирка. — И где теперь твой Касаткин?

— Откуда я знаю, — ответила я и запоздало открестилась от бывшего соседа по парте: — Он не мой.

Воспоминания о Касаткине у меня и правда остались исключительно юмористические, между нами не было даже намека на романтику. Вспомнив еще один случай, я поспешила поделиться с Иркой:

— В тот год у нас было модно заполнять самодельные анкеты, каждый изготавливал свою из тетрадки, придумывал вопросы и пускал по рукам. Так вот в моей Касаткин на странице «Любимая книга» написал «Брошюра по кролиководству»! Его семья в загородном доме жила, и они кроликов разводили…

— Да, Настя, — скептически хмыкнула Ирка. — Я смотрю, у тебя было бурное детство. Кроме Касаткина и вспомнить некого!

— Просто всплыло в памяти по длинной логической цепочке, — пожала я плечами.

Новое здание при строительстве соединили со старым, и мы без проблем перебрались туда по смежным лестницам. В старой школе было совсем темно и безлюдно. Естественно, что тут делать выпускникам! Только предаваться ностальгии, как вздумалось нам. Мы невольно замедлили шаг, стараясь ступать тише, но эхо шагов все равно гулко отдавалось в пустом здании. Несмотря на смешки и шуточки, мне стало не по себе.

— Лучше пойдем отсюда, — словно прочитала мои мысли Ирка. — Я уже по горло сыта школьной романтикой.

— А актовый зал? — не сдавалась я. — Давай хотя бы до него дойдем.

— Он в противоположной стороне! — возмутилась она. — Пока дойдем, ноги переломаем.

— С чего это? — удивилась я. — Здесь вообще-то начальная школа, а не заброшенный замок.

— Уж лучше бы я в замок сходила, — поежилась Ирка. — Давай обратно, а?

— Нет, — упрямо помотала головой я. — Решили же до актового зала дойти.

— Это ты решила, — напомнила она.

— А ты согласилась.

— Ничего не соглашалась! Короче, ты как хочешь, а я назад!

— Ноги не переломай! — обиженно крикнула я вслед.

За прошедшее после школы время я и забыла, что Ирка такая же упрямая, как я сама! Ну и ладно, не первый раз. Я сейчас быстренько доберусь до зала и обратно, а потом в гардеробе встретимся, наверняка она без меня не уйдет. Только как бы дорогая подруга и в самом деле не навернулась на темных лестницах, у нее ведь плохое зрение. Впрочем, сейчас она без очков, значит, в линзах, а в них она видит нормально, и ничего страшного не случится.

Я поежилась — вдруг стало жутковато. И зачем я осталась? Ничего мне тут не нужно, по начальной школе я никакой особенной тоски не испытывала. Пришло время признаться себе: я сделала это из чистой вредности и тупого упорства. Но кому и что я хотела доказать? Ирке, с которой после окончания школы виделась считаные разы? Или самой себе — что мне не слабо прогуляться одной по темной и пустой старой школе?

За моей спиной послышался приглушенный шум, а потом шаги — размеренные и гулкие, как в классическом ужастике. Я вдруг поняла: «похолодеть от страха» — вовсе не образное выражение. Конечно, логичнее всего предположить, что это у Ирки проснулась совесть и подруга решила вернуться, но отчего-то я была уверена — шагает не она.