— Э-э-э, там кто-то дергает! — закричала я. Дядя Слава, который был ближе всех ко мне, подошёл и принялся быстро вытягивать леску из воды. Через мгновение он вытащил из лунки рыбину. Та ошарашено смотрела вокруг и безмолвно открывала рот, из которого торчал крючок с короедом. Я улыбнулась, подумав: вот так тебе, рыбина, ты хотела съесть ни в чем неповинного танцующего червя и за это я съем тебя. Мгновенная карма настигла тебя, как молния.

— Ну вот! Твой первый ленок! — сказал дядя Слава, снимая рыбу с крючка.

— Поймала! — восторженно воскликнула я и победно посмотрела на Женьку. Тот сидел рядом со своим отцом и завистливо смотрел на бьющегося об лед ленка. Сам он в тот день так ничего и не поймал…

… Снег больше не идет. День солнечный и ясный. У деревянной базы, огороженной жердями, коровы. От них валит пар. Я гляжу на Витим и вижу белое одеяло снега. Это одеяло настолько огромное, что, заботливо прикрыв поле и ледяную реку, оно расстелилось ещё дальше к далёким сопкам и только там, края его обрываются и видны чёрные точки оголённых деревьев. Наверное, им зябко.

— Ну что? Идем? — тихо говорит Женька, а сам поглядывает на окна дома — не смотрит ли тётя Вера.

— Точно не страшно? — спрашиваю я его.

— Не бойся, здесь совсем недалеко. — уверяет он. И мы отправляемся в путь. Сначала мы бежим: нужно перебежать поле так, чтобы тётя Вера нас не увидела из окна, а за полем крутой обрыв к реке и там нас будет уже не видно. Женька бежит впереди и мне тяжело бежать рядом с ним из — за неудобных валенок.

— Давай быстрей! — вполголоса кричит он, останавливаясь и косясь на дом.

Мы перебежали поле и скатились с обрыва к берегу Витима. Женька трёт лоб и успокоенно говорит:

— Фу-х! Ну теперь можно и помедленнее пойти, мама не увидит.

— А знаешь, летом, когда тебя здесь не было, игрушки дома не жили, — говорит он, когда мы миновали обрыв и зашагали по ровной поверхности льда.

— А где же они жили?

— Они жили в поле в сусличьих норах. Утром они просыпались и отправлялись на Витим купаться. Они запрягали сусликов и садились на них, как на лошадей, и ехали. У них вождь — деревянный ковбой в шляпе.

— А я думала, что ковбои на лошадях только ездят.

Женька, на секунду замешкавшись, выдаёт:

— Так у ковбоя есть лошадь! Маленькая такая, игрушечная лошадь. Он и ездит на ней, а все остальные игрушки — на сусликах… Ну и пираты ещё на лошадях. У них они тоже есть.

— Что? Даже барби ездит на суслике?

По Витиму идти намного легче. Снег здесь твёрдый и ребристый лежит ровно и его не так много, как в поле. Поэтому мы с Женькой идём наравне бодро и весело.

Подумав, Женька отвечает.

— По — моему, у неё есть карета и она ездит в ней. Они ведь и в Хунгуру на сусликах уехали. Ты не заметила, что в поле нет сусликов?

Я вспомнила безжизненные белые поля вокруг гурта.

— И правда!

— Вот! — торжествующе говорит он, — Я и говорю тебе, что они теперь все живут в Хунгуре.

Мы идём по замёрзшей реке. По обоим её берегам рассыпался лес. Чёрные деревья стоят в оцепенении и глядят на нас. Некоторые деревья так низко склонились над рекой, словно слушают, как глухие старики, которые подставляют к тебе ухо и громко спрашивают: «А — ась?». Я поглядываю на эти деревья и мне отчего — то становится боязно.

— Женька, а долго ещё идти?

— Да нет! Сейчас вон туда повернём и там будет Хунгура.

Он показывает варежкой вперёд, где Витим круто уходит влево. Мрачные деревья бегут по берегам и тоже поворачивают влево, отчего кажется, что впереди лес преграждает нам путь. Я обернулась назад и увидела такую же картину — далеко позади стоит тёмный лес и смотрит нам вслед. Теперь мы окружены безмолвными деревьями со всех сторон.

Мы дошли до того места, где река поворачивала влево и повернули вместе с ней. Я ожидала увидеть такой же домик, как в Алянге, коровьи базы, сараи, однако ничего этого не было. Белая дорога реки убегала дальше, а по берегам все те же наши спутники — деревья разводили ветками-руками, мол, нету тут никакой Хунгуры. Только теперь с обеих сторон реки выросли серые голые скалы, а лес полз высоко в горы.

Женька остановился.

— Кажется, я запутался… А, вспомнил! Хунгура там, за той горой!

Он показал на скалистую мрачную гору, что была с правой стороны берега.

— Нам что гору нужно переходить? — с растущим беспокойством в груди воскликнула я.

— Да нет! Мы так же по Витиму пойдём. Она же вдоль берега, гора. За ней сразу гурт. Он так же, как и наш, стоит недалеко от реки. Пойдём!

Он нетерпеливо махнул рукой. Заторопился и побежал вперёд. Я бросилась следом.

— Постой! Подожди меня!

Женька неохотно остановился и дождался меня.

— Когда заберем игрушки, — сказал он, — наверное, тётя Таня, ну та, которая в Хунгуре живёт, даст нам коня и обратно мы поедем верхом!

— Правда?

— Угу. Только надо ей сказать, что родители нас отпустили и попросили её, чтоб дала нам коня на обратный путь.

Я остановилась как вкопанная.

— Соврать?

— А что такого? — пожал плечами брат, — ты что хочешь назад идти пешком? И ещё нести на себе игрушки?

Я понуро опустила голову:

— Нет.

Затем посмотрела наверх. Зимнее маленькое солнце было на середине неба.

— Ты сказал, что к обеду мы уже вернёмся обратно, — с упреком сказала я. — А уже обед.

— Да мы просто проснулись поздно! — оправдывался он. — Если бы мы раньше встали, то уже давно бы пришли обратно.

— Но мы так долго идем. Я устала.

Я почувствовала, как что-то защипало в глазах и к горлу предательски подкатил комок.

— Давай домой пойдём, я хочу обратно!

Женька остановился и сверху вниз посмотрел на меня.

— А как же игрушки?

— Ну… Ну мы их потом можем забрать. Или скажем дяде Славе, он их нам привезет. Ну пожалуйста!..

— Ну тут совсем немного осталось! Совсем чуть-чуть, — упирался он.

В эту секунду мы услышали крик.

— Женька — а! А ну стойте!

Мы обернулись и увидели человека, который бежал к нам по реке. Это был дядя Слава. На спине у него висело ружье.

— Куда это вы идёте? — строго спросил он, подойдя к нам вплотную.

— Мы за живыми игрушками пошли в Хунгуру, — радостно сдала наш план я. Радостно от того, что увидела дядю. Женька шикнул на меня и опустил голову.

— За какими ещё игрушками?! А ну марш домой! Три километра за вами бежал!

Дядя Слава схватил нас за воротники шуб и подтолкнул.

— Бегом, я сказал, домой! Сейчас родители покажут вам «игрушки!».

Мы с Женькой враз завыли и побежали. Позади нас шёл дядя Слава и поминутно ругался.

— Это ты опять напридумывал, фантазёр? — строго крикнул он, обращаясь к Женьке. Женька под этим криком втянул голову в плечи и завыл ещё громче.

— До Хунгуры два дня пешком. А, если бы я вас не нашёл?!

Так, под строгим надзором дяди мы пришли в Алянгу. Взрослые затребовали ответ и мы рассказали, зачем пошли на соседний гурт. Потом тётя Вера схватила ремень и принялась охаживать им Женькин зад.

— А если бы вас волки задрали?! Это надо же так придумать: ковбои на сусликах в Хунгуру уехали!

— Не на сусликах они — и! — рыдал брат, — У них кони есть!

— Нету никаких ковбоев, дурачина ты этакая! — в сердцах выкрикнула тётя Вера.

— Е — есть! — провыл Женька. Казалось он и сам поверил в свою фантазию.

— Да что толку ему говорить! — воскликнул Женькин отец, который сидел за столом и смотрел на все действо. — Он опять нафантазировал себе что-то! Что за человек растёт? Что в голове — непонятно!

— А ты бы сына лучше воспитывал, чем с утра до ночи по своим лесам бегать! — переключилась тётя Вера на мужа. Потом снова нам:

— Почему без спросу уходите? Почему, спрашиваю! — не унималась она. Бить, однако, Женьку она перестала. — Нельзя без спросу уходить! Сколько можно повторять?! В угол! Оба!

Так неудачно закончился наш поход за живыми игрушками.

Помню, что вдоволь наплакавшись, мы стояли с Женькой в углах и посматривали друг на друга.

Потом пришёл Новый год, а после праздников, нас снова отправили в деревню, ведь Женьке пора было идти в школу, а мне в детский сад.

АРТЕМКА

В двухтысячном году, первого января на свет родился светловолосый русский малыш. Его первый крик в родильном доме номер № 2 города Улан — Удэ символизировал зарождение нового тысячелетия.

Конец ознакомительного фрагмента