Работавший в квартире эксперт сообщил, что отпечатков пальцев в квартире много, что нужно выяснить, кому именно они принадлежат, но если даже предположить, что преступник, торопясь, и постарался скрыть свои следы, то уничтожить кровавые следы кроссовок в прихожей и на полу подъезда не успел. И что, вероятнее всего, это женские кроссовки.

В мусорном ведре обнаружили стакан. Практически чистый и пустой. По этому поводу эксперт со смехом высказал предположение, что преступник выбросил его второпях, решив, что таким образом он не наследит, не оставит ДНК. То есть все сводилось к тому, что убийство совершила девушка в красном свитере. Что убийство было незапланированным, на эмоциях, и находясь в шоке от содеянного, она действовала как во сне, быстро и нелепо, оставляя повсюду следы.

— Найдите мне ее! — сказал он оперативникам. — Хоть из-под земли достаньте. Предполагаю, что эта девица из ближнего круга Ольги Корнетовой. Возможно, она была хорошо знакома и с Врадием, может, была его любовницей. Но точно не чужая этой семье, была вхожа в дом. Если же она из клининговой компании, где работает Ольга, то вы ее быстро найдете. Сергей мне уже отзвонился, он встретился с мужчиной, который нашел у себя дома после уборки телефон Ольги и показал визитку компании, записывайте название: «Клин-Чисто-s». Да, кстати: последний звонок был именно бывшей жене, что и нашло отражение в ее телефоне. Все совпало.

Работа была закончена, тело увезли, квартиру опечатали, и Никита поехал домой.

После развода и полугодового проживания во «дворце», который подарил своей единственной дочери тесть, Никита вернулся в маленькую однокомнатную квартирку возле Савеловского вокзала, где смог почувствовать себя свободным и спокойным.

Он принял душ, сварил пельмени, поужинал перед телевизором и лег спать.

Утром ему позвонил Островский. Его хороший знакомый, с которым его связывало одно непростое дело, где Никите пришлось применить оружие и ранить свидетеля. Островский прикрыл его, как-то смог. Последний раз они виделись, когда вместе с друзьями ездили на зимнюю рыбалку.

— Никита, это же ты ведешь дело Врадия?

Никита выслушал его и, не раздумывая, даже не успев вникнуть в дело, сразу согласился помочь. Дело и так обещало быть сложным, а теперь по просьбе Островского ему еще предстояло держать в курсе расследования коллегу из другого отдела, Валерия Реброва, с которым он не был знаком. Что ж, пусть. Возможно, этот Ребров знает семью Врадия и будет заинтересован в том, чтобы как можно скорее вычислить убийцу. А если так, то сможет реально помочь следствию. Это неплохо. Хотя в таких условиях ему еще не приходилось работать. Если за Реброва попросил Островский, значит, это и для него важно.

— Я понял. Все сделаю, Михаил Алексеевич. Пусть он позвонит мне.

— Спасибо, Никита, — тепло поблагодарил его Островский. — И держи меня в курсе, хорошо?

5

15–16 декабря 2021 г.

Утром, проснувшись и вспомнив о том, что в доме находилась девушка-подарок, Женя поняла, что в ее жизни появилась новая головная боль.

И как бы ей этого вчера ни не хотелось, она устроила Веронику в комнате для гостей, принесла туда таз с горячей водой, куда сыпанула горчицу, и заставила эту особу парить ноги.

— На вот халат. — Она протянула толстый зеленый халат, оставшийся в доме от предыдущей хозяйки, троюродной сестры Жени, Марты. После Марты в доме было много вещей, которые она не пожелала брать с собой в новый дом на Рублевку, куда переехала с семейством, но которые просто невозможно было выбросить, поскольку все они были дорогие и отменного качества. Несмотря на то что не новые, выглядели отлично. Все было сложено в большую коробку и заперто в чулане. И вот теперь многое из того, что ожидало отправки в какой-нибудь благотворительный центр, могло пригодиться. Халат, фланелевая пижама, шерстяные носки, свитер, домашние штаны, тапочки, майка с синей бабочкой.

Она сидела, закутавшись в одеяло, на кровати, опустив тоненькие ножки в таз с горячей водой, и была похожа на нахохлившуюся птичку.

— Ой, горячо! — воскликнула она, когда Женя плеснула в таз воды из чайника.

— Я же сказала тебе, чтобы ты подняла ноги… Смотри, горячо. Скажи, подарок, ты что, действительно думала, что тебе кто-то заплатит за то, что ты будешь жить здесь, в чужом доме, целый месяц? Или что тебя вообще здесь оставят? Ты знаешь, кто такой Борис Михайлович, в дом к которому ты вот так нагло вперлась?

— Это не твое дело, — отбрила ее Вероника. — И не лезь. Работаешь здесь, вот и работай. Можешь не возиться со мной, я позову Бориса Михайловича, и он вместо тебя будет мне поливать на ноги. И носки свои даст, и свитер. Ты просто не знаешь мужчин. Это он поначалу так себя ведет, делает вид, что ничего не знает и не понимает. Все он знает. И кто меня прислал и, главное, для чего. Мужчинам, любым, всегда нужно одно и то же. И твой Бронников не исключение. Просто ему, может, перед тобой неудобно. Ну, может, и брат его, Петр, тоже не в курсе. Вот увидишь, завтра он тоже будет куражиться, попытается выпихнуть меня отсюда, но не сделает этого. Просто увидишь спектакль.

— Хочешь сказать, что он оставит тебя здесь?

— Уверена. И это только сегодня я буду ночевать в этой комнате, а завтра уже, вот посмотришь сама, я буду спать вместе с ним.

— Но он не такой! — воскликнула чуть ли не плача Женя и тотчас устыдилась своей неприкрытой реакции. Как же ей неприятно было все это слышать!

— Ты для домработницы слишком болтлива, вот что я тебе скажу.

— Что-о-о? — От такой наглости Женя растерялась. А ведь она уже успела даже пожалеть эту юную проститутку, собиралась принести ей поесть! — Советую тебе не портить со мной отношения, если собираешься оставаться здесь, как ты надеешься.

Женя поднялась и теперь стояла с чайником, в котором оставался кипяток, и готова была выплеснуть остатки прямо на голову этой наглой девке.

— Ладно. Прости. Но мне неприятно тоже все это от тебя выслушивать. У тебя своя работа, а у меня — своя. Меня привезли сюда для вполне определенной услуги, мне обещали за это хорошо заплатить, и у меня действительно под кожей есть чип, за мной следят.

— Но как такое вообще возможно? И что же, твой хозяин… или кем он там тебе приходится, уверен в том, что тебя впустят в дом, что Борис примет тебя в качестве подарка?

— Этого я не знаю… Но то, что я останусь здесь, это точно. Думаю, Борису Михайловичу будет звонок от моего хозяина. Чтобы мне здесь не трепали нервы. А уж воспользуется он мной или нет, это уже его дело. Если он меня не захочет, просто проживу здесь месяц, и он ко мне не притронется, мне же лучше. Хоть отосплюсь. Отдохну.

— И часто тебя вот так дарят кому-то?

— Ну да. Ты не смотри, что я сейчас похожа на мокрого воробья, просто я замерзла и устала. Вот приведу себя в порядок… ой! Я же сумку на террасе оставила! А там косметика, белье…

— У тебя, случаем, не температура? — спросила Женя, глядя на выступившие бисеринки пота на маленьком носике Вероники.

— Это я распарилась, никакой температуры у меня нет. Слушай, принеси мою сумку, пожалуйста.

Женя вышла из комнаты и зашагала по коридору к выходу. Проходя мимо кухни, услышала голоса. Притормозила, чтобы подслушать. Что поделать, раз в доме творятся такие дела?!

— …Я вот все думаю, — говорил Петр, — может, мне на самом деле съездить в Стамбул с тем переводчиком, с которым я списался, и попытаться проникнуть в архив, покопаться в нем, чтобы найти материал про султана?

— Поезжай. Но только не сейчас. Такие снегопады, погода нелетная, — лениво отвечал ему Борис. — Сиди уже дома. Я на твоем месте написал бы какую-нибудь веселую пьесу, комедию. Потом почитал бы нам, мы повеселились, взбодрились.

Это же надо! Они ни словом не обмолвились о Веронике? Она была уверена, что услышит хотя бы что-нибудь о том, как им всем теперь здесь жить, с ней или без нее. Один в Стамбул собрался за материалом к роману, который он никогда не напишет, а другой предлагает ему продолжать лениться или писать пьесу! Какие же они все легкомысленные! А если она воровка? Или какая-нибудь шпионка?

Собравшись с духом, Женя тихонько постучала в косяк двери, как бы давая понять, что она здесь. Дверь-то была открыта, и она могла войти и без стука, но хотелось проявить такт. Если они это, конечно, заметят и оценят.

— А, Женечка? — расплылся в пьяненькой улыбке Петр.

Ну, конечно, между ними на столе стояла черная бутылка коньяка «Remy Martin». Еще были блюдце с нарезанным лимоном и корзинка с апельсинами, целый ворох кожуры от которых свидетельствовал о том, что братья активно закусывали.

— Борис Михайлович, — Женя приблизилась к невозмутимо играющему пустой рюмкой Борису и зашипела ему в ухо: — Вы что, серьезно решили ее здесь оставить?

— С чего это вы взяли, барышня? — Он отстранился от нее и уставился в окно. — Я же не идиот.

— Вы хотя бы знаете, кто вам ее прислал?

— Понятия не имею. Но кто-то, кому я, видимо, хорошо помог в этой жизни. Другой вопрос, почему он решил, что меня следует благодарить именно таким экзотическим образом? Мог бы просто деньги привезти или машину подарить.