Анна Дашевская

Две дамы и апельсиновый джем

Глава первая,

в которой вдовствующая графиня остаётся без завтрака, а её галльский бульдог находит себе неожиданного друга

Леди Камилла Конвей, вдовствующая графиня Торнфилд, пригубила чай и поморщилась: остыл.

Чай остыл, сэндвичи с огурцом подсохли, масло размякло… Вот разве что мармелад взять?

Чуть улыбаясь, она намазала золотисто-оранжевый полупрозрачный джем на подсушенный тост и сказала с поощрительной интонацией:

— Это очень интересно, дорогая, продолжай!

Её невестка мысленно возвела глаза к небу, тоже пригубила чай и с милой улыбкой проговорила:

— Камилла, это мне интересно, почему вы решили поменять поставщика?

— Поставщика чего? — старшая леди отставила чашку и нахмурилась.

Слегка, чтобы не появлялись морщины.

— Дорогая, вы всегда покупали мармелад у миссис Пламптон, так ведь?

— Да, ты права.

— Ну вот! — и пальчик с розовым ногтем непочтительно ткнул в банку с тщательно завинченной крышкой. — А этот — от «Фортнум и Мейсон», тот самый, которым вы всегда были недовольны!

Вдовствующая графиня удержалась от замечания, взяла банку в руки и, чуть отодвинув от себя (появившуюся дальнозоркость она старалась игнорировать), стала изучать этикетку. В самом деле, бирюзовый фон, золотые буквы, поставщик двора его величества…

— Странно, — пробормотала она.

Графиня действующая улыбнулась, и в её крови запело торжество. «Неужели я сумела её задеть? В первый раз за пятнадцать лет, помоги мне святая Кристина, я сумела её задеть! Сто восемьдесят ежемесячных совместных завтраков, чтоб мне подурнеть, и каждый раз она была так невыносимо любезна, что мне даже пожаловаться Артуру было невозможно!».

В общем-то, леди понимала, что Артур Джонатан Конвей, граф Торнфилд, её муж и старший сын леди Камиллы, вряд ли бы стал прислушиваться к её жалобам. Но иногда очень, очень хотелось, чтобы её обняли, погладили по плечу и сказали: «Да не обращай внимания, я же с тобой!».

Тем временем леди Камилла коснулась пальцами колокольчика, и через мгновение в дверях появилась сухопарая дама неопределённого возраста, примерно между сорока и семьюдесятью, с желтоватым лицом и поджатыми губами. Её тёмно-синее форменное платье было образцово-некрасивым, а причёска могла бы послужить вдохновенному живописцу моделью для детали портрета мегеры домашней обыкновенной.

— Миссис Гривс, на кухне всё в порядке? — мягко спросила вдовствующая графиня.

— Да, миледи, насколько мне известно.

— Мы не меняли кухарку?

— Нет, миледи.

— Тогда скажите мне, пожалуйста, отчего именно сегодня к завтраку был подан этот мармелад? Вы ведь знаете, как важны для меня встречи с моей дорогой леди Сесилией! — в последней фразе прозвучал небольшой упрёк, но даже самый внимательный слушатель не определил бы сходу, обращён он к экономке, к невестке или к обеим сразу.

Мельком глянув на стол, миссис Гривс ещё сильнее поджала губы.

— Обычно мы покупали домашний мармелад у миссис Пламптон, — сказала она. — Раз в три месяца, двадцатого числа, дюжина банок.

— Вчера было как раз двадцатое, — кивнула леди Камилла.

— Да, миледи. Но доставки не было. Вечером я попыталась связаться с миссис Пламптон, но её коммуникатор не отвечал. Сегодня утром отправила туда Дженкинса, он стучал и звонил, но двери не открыли.

— В дверь чёрного хода, или в парадную тоже? — спросила внезапно леди Сесилия.

— Как можно, миледи? — вскинула брови экономка. — Через чёрный ход, разумеется.

— Я поняла вас, миссис Гривс, — леди Камилла кивком отпустила женщину и повернулась к невестке.

Та натягивала перчатки.

— Дорогая belle-mère, как бы ни хотелось мне провести с вами побольше времени, но я должна идти. Сегодня заседание Комитета…

— Рада была повидать тебя, милая, — кивнула вдовствующая графиня. — Привет мальчикам. С Артуром я, скорее всего, увижусь в воскресенье в Лингфилд-парке, на скачках.

— Да, конечно, — пробормотала леди Сесилия.

Скачки интересовали её куда меньше, чем причины смены марки джема к вечернему чаю.

— Кстати, скажи мне, почему ты спросила, куда именно стучался Дженкинс? — уже у двери гостиной окликнула её свекровь.

В ответ Сесилия лишь пожала плечами.

Когда за невесткой бесшумно закрылась дверь, леди Камилла откусила ещё кусочек от тоста с джемом, прожевала, поморщилась и отложила.

— Решительно, этот мне не нравится, слишком стандартный вкус. Сколько бы лет они ни были поставщиками двора. Что же случилось с миссис Пламптон?

Понятно было одно — она умрёт от любопытства, если этого не выяснит. Возможностей, разумеется, было несколько: можно отправить того же Дженкинса, чтобы он выяснил у соседей и дежурного городской стражи кварталу, что произошло. Но Дженкинс, совершенно незаменимый при переноске багажа или сопровождении хозяйки в посещении магазинов, сообразительностью не отличался. Он бы наверняка не задал нужные вопросы, или задал ненужные…

Второй вариант — пригласить к ужину сэра Джастина Хьюза. Отставной суперинтендант городской стражи всегда был в курсе всех городских происшествий, иногда даже раньше, чем нынешний глава следственного отдела, полковник Паттерсон. На резонный вопрос «Как?» сэр Джастин пожимал плечами, рассеянно улыбался и отвечал: «Птички на хвосте принесли». Поскольку каждое утро он кормил птиц на дорожках Беркли Сквер, рядом со своим домом, ответ этот представлялся двусмысленным.

Наконец, был и третий путь, и, говоря по правде, леди Камилла склонялась именно к нему. Она могла пойти гулять с собакой. Да, вот именно: прогулка — именно то, что им обоим сейчас необходимо!

Двойное прикосновение к колокольчику вызвало дворецкого.

— Гривс, кто-нибудь выгуливал сегодня Бони?

— Тимминг, миледи.

— О боже, бедному мальчику явно недостаточно! Тимминг всегда ограничивается четвертью часа прогулки. Вот что, скажите Дженкинсу, чтобы он надел на Бони ошейник и поводок и ждал меня у двери.

— Да, миледи, — с поклоном дворецкий исчез.

Неизвестно, что думал о маленьком галльском бульдоге Гривс, он вообще был молчалив и необыкновенно тих, а к тому же обладал умением возникать из тени ровно в тот момент, когда хозяйка собиралась его позвать. Зато члены семьи — три сына леди Камиллы, дочь, две невестки и один из внуков — отзывались о маленьком пёсике крайне отрицательно. Нет, они любили собак: для охоты старший, Артур, держал в поместье десяток борзых, в городском особняке более или менее мирно уживались его ретривер и болонка Сесилии. Младший сын, Уильям, предпочитал дирхаундов. Конечно, никто из них ни слова не сказал бы, если бы леди Камилла завела бритвальдского бульдога. Но галльский?..

Да ещё и по кличке Бони?.. [Бони — прозвище Наполеона Бонапарта, распространенное в Бритвальде.]

* * *

Не прошло и получаса, как леди Камилла, в твидовой юбке и уличных туфлях, неторопливо шла следом за маленьким чёрным пёсиком. Тот целеустремлённо мотался на конце поводка, словно обязан был изучить все подписи и надписи на окрестных деревьях, кустах и столбах.

Они погуляли на любимой Сэйнт-Джеймс Сквер, неторопливо дошли до Пикадилли, и здесь Камилла подхватила пса на руки, как бы он ни возражал.

— Бони, дорогой, — говорила дама, поглаживая лобик висящего у неё под мышкой маленького бульдога. — Ты же умный, должен понимать: ни по Пикадилли-серкус, ни в Сохо таким, как ты, лучше не гулять самостоятельно. Зачем тебе неприятности?

Шумное сопение леди Камилла решила считать согласием, перехватила Бони покрепче, решительно пересекла площадь Пикадилли и углубилась в весёлый квартал Сохо.

Несмотря на утро, большая часть ресторанов уже открылась (а некоторые из чиньских и вовсе не закрывались), и запахи хлынули оттуда волной. Вообще-то сегодняшний завтрак не оставил о себе никаких воспоминаний, и леди Камилла поймала себя на крамольной мысли, что от чашки лапши с креветками или кусочка жареной утки она бы не отказалась.

— Нет, — со всей твёрдостью сказала сама себе вдовствующая графиня. — Сперва дело. А потом мы с тобой, Бони, подумаем, следует ли галльскому бульдогу из хорошего дома позволять себе экзотические блюда в одиннадцать утра.

Бульдог душераздирающе вздохнул.

— Так, что же говорил Дженкинс? — чуть сдвинув брови, вспоминала Камилла. — С Шафтсбери-авеню повернуть налево, на Грейт-Уиндмил стрит, и сразу за пабом «Лирик» снова налево, в тупик. Ага, вот сюда…

Здесь невыносимое искушение вновь стиснуло её желудок: нужная ей коричневая дверь была плотно закрыта. А вот соседняя, стеклянная, гостеприимно распахнута. Возле двери на пюпитре манило перечнем блюд раскрытое меню, а рядом кланялся и улыбался немолодой чинец в шёлковом бирюзовом халате.

— Вы проголодались, госпожа? — его всеобщий язык был безупречен, только лёгкое пришепётывание говорило о том, что родился сей почтенный господин далеко к востоку от Бритвальда. — Как раз сегодня нашему повару особенно удался карп-белка. Прошу вас! — и он снова почтительно склонился.

— Н-ну, хорошо, — леди Камилла оглянулась, будто Сесилия могла за ней последовать и укоризненно качать головой из-за угла. — Но с одним условием!