Часть 2. Встречи, запланированные и неожиданные
«Тогда, пошевелив от вежливости пальцами, я осведомился — не спросил, а именно осведомился:
— Не позволено ли мне будет узнать, чему я обязан приятностию нашей встречи?». А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу».
Господин Козлятников пожелал встретиться со мной за ужином в ресторане «Горыныч». Я скривилась, благо говорили мы не по видеосвязи, но вежливо согласилась. Распрощавшись, скривилась ещё раз: не люблю я это место. Вкусно, конечно, но очень уж дорого. Не так вкусно, как дорого, вот что я скажу!
Почесала в затылке и пошла к боссу.
— Артур Давидович, встречу в ресторане придётся вам финансировать! — заявила с порога.
— В ресторане?
— Так точно. В «Горыныче», — добавила я мстительно. — Вы же знаете, что Козлятников скорее удавится, чем заплатит за ужин, если предложение о встрече исходит с нашей стороны.
— Знаю, — пробурчал босс, открывая в телефоне банковскую страницу. — И выбрал что подороже, с-скотина!
— Ну, мог и «Живаго» какой-нибудь назначить, и я бы не поспорила.
— Всё, перевёл тебе денег, надеюсь, хватит!
— Даже если я попрошу только манную кашу, это не помешает Козлятникову заказать блины с чёрной икрой, — заметила я, выходя за дверь.
Похоже, коньяку не хватило, вон, опять бутылка звякнула. И всё же, мне уже любопытно, что ж его так заклинило на этой переписке двух архитекторов?
Выглядел Адам Егорович, как всегда, превосходно: летний костюм самого модного силуэта, отлично подстриженные седые волосы, холодные бледно-голубые глаза, твёрдый подбородок… Просто истинный ариец, характер нордический! Я вспомнила его совсем, совсем другим: растрёпанным, с пятном от сажи на безупречном носу, с царапиной на щеке и оторванным карманом куртки. Именно таким он был, когда я вытащила его из подвала рассыпающегося барского дома в заброшенном поместье. Ну да, доска гнилая подломилась под ногой, надо было аккуратнее ходить…
За едой мы вели беседы исключительно светские: о погоде, о событиях культурной жизни столицы, вроде премьеры в МХТ или открытия выставки в Пушкинском музее. Слегка позлословили насчёт беспрерывно маячащих в новостях «селебрити», что бы ни значило это слово в применении к российской действительности, ну, и по общим знакомым прошлись немного, как без этого. Поймав себя на том, что начала от вежливости шевелить пальцами, я с трудом удержалась от хохота. Правда, Козлятников это явно заметил, посмотрел на мои руки, и губы его дрогнули.
Наконец нам подали кофе. Мой собеседник пригубил, еле заметно поморщился и отставил чашку. Внутренне я подобралась: вот сейчас начнётся разговор, ради которого я заплачу по счёту немалую сумму.
— Итак, драгоценная госпожа Литвинова, поведайте, чего ради вы потратили вечер на такого скучного старика, как я, да ещё и провели его в нелюбимом вами месте.
Возможно, мой визави ожидал, что я начну его разуверять и говорить о душевной молодости и прочих глупостях, но считаю, мы оба выше этого. Скопировав позу собеседника — руки на столе, пальцы сцеплены в замок — я сказала:
— Дошло до меня, Адам Егорович, что одна вещица, попавшая недавно ко мне в руки, может вас заинтересовать.
— Так-так… Уж не калужского ли разлива? — усмехнулся он.
— Всегда знала, что Москва — город маленький, — я мило улыбнулась. — Вот.
«Вестник Европы» за май одна тысяча восемьсот девяносто второго года по-прежнему лежал в той же самой канцелярской папке. Козлятников дёрнул за тесёмку и открыл картонную обложку.
Он листал журнал медленно, едва касаясь страниц пальцами, протёртыми спиртовой салфеткой. Остановился на статье Ключевского, прочёл несколько строк, кивнул. Дошёл до рассказа Гиппиус, поднял правую бровь и посмотрел на меня.
— Да, Алёна, порадовали вы меня. Я этого не искал, но был бы рад такому прибавлению в коллекции. И что вы хотите получить взамен?
— Прошёл слух, что к вам попала переписка двух второстепенных архитекторов, ученика и учителя…
— Вы считаете Чевакинского второстепенным архитектором? — правая бровь снова приподнялась.
Я пожала плечами.
— Камень и раствор, чертежи и математические расчёт… Не мой огород. Мне так говорили, я повторяю. И всё же, Адам Яковлевич, переписка у вас?
— У меня, — он откинулся на спинку диванчика и сложил пальцы домиком. — Вы считаете обмен равноценным?
— Вам решать, — я оглядела зал и помахала рукой официанту. — Рассчитайте нас, пожалуйста.
Тот кивнул и испарился.
— Ну хорошо, — кивнул, наконец, Козлятников. — Завтра Валерий привезёт вам пакет.
— Кто?
— Валерий, мой помощник.
— Ах, Дылда! — я соотнесла, наконец, человеческое имя с персонажем.
Мой визави поморщился.
— Не люблю это прозвище, фу.
— Хорошо, пусть приезжает. Я буду на месте с одиннадцати.
— Но, Алёна, одно условие…
Подошёл официант со счётом. Молча просмотрев его, я кивнула, достала карту и расплатилась. Козлятников терпеливо ждал, пока молодой человек отойдёт, потом поинтересовался:
— Вы не спросите, какое именно условие?
— Ну вы же всё равно скажете. А я, признаться, устала сегодня…
— Х-хорошо… Условие такое: из следующей вашей добычи вы дадите мне выбрать первому.
— Адам Егорович, это ведь не я решаю. Я могу лишь пообещать, что сделаю для этого всё, что будет от меня зависеть. Сделка?
— Сделка!
Словно невидимая иголочка чуть кольнула меня в левый висок.
Тётушка ждала меня, сидя за компьютером и правя какую-то статью. Дверь в её кабинет была распахнута настежь, что приравнивалось к приглашению, так что я сбросила туфли и вошла.
Ядвига Феликсовна развернулась в кресле, опустила на кончик носа щегольские очки в золотой оправе и спросила:
— Как ужин?
— Очень, очень дорого.
— Ну хоть вкусно?
— Ну-у… неплохо. Даже почти хорошо, на четвёрку с минусом. Минус — за лишний выпендрёж.
— Ой, милая, это просто необходимая приправа, нынешним шеф-поварам без этого нельзя. А встреча?
— Вроде положительно, завтра буду знать, — я зевнула. — Пойду спать, пожалуй, ужасно устала от разговоров и необходимости держать спину, — уже в дверях я остановилась и повернулась снова к Ядвиге. — Слушай, у тебя есть что-нибудь об архитекторе Чевакинском?
Тётушка задумалась.
— Пожалуй, нет. Могу завтра в библиотеке институтской поискать. А что?
— Поищи, если вспомнишь… Да ничего, в общем-то, просто это имя стало часто попадаться мне на пути. Хочу подготовиться, а то мало ли что?
Какое именно «мало ли что» уже ждало меня почти на пороге, я и представить себе не могла…
Дылда появился в магазине ровно в одиннадцать. Ожёг свирепым взглядом молоденькую барышню, проработавшую у нас меньше месяца, плечом отодвинул в сторону невесть откуда взявшегося покупателя — к нам ведь просто так не забредёшь, место-то не очень проходное! — и прошествовал по коридорчику к моей комнате.
— Принёс, — сумрачно сообщил он.
— Хорошо, — ответила я. — Давай.
На стол передо мной лёг разноцветный пакет какого-то duty free.
— Расписку напиши, — всё так же нелюбезно потребовал гость.
— Не-а, — я покачала головой. — Не было у нас договорённости насчёт расписки. Адам Егорович сказал, что ты привезёшь… определённый предмет, это всё.
— Порядок такой. Надо расписку.
— Могу написать, что получила пакет с… — я заглянула внутрь. — С запечатанным свертком в крафт-бумаге.
— Пиши.
Пожав плечами, я написала на листке бумаги несколько строк и расписалась. Дылда забрал расписку и пошёл к выходу.
— Валерий, постой! — окликнула я.
Он почему-то вжал голову в плечи, н остановился и даже повернулся.
— Чего ещё?
— Это тебе.
Чеховский сборник он взял, словно гранату с вырванной чекой — двумя руками. Взял, посмотрел на меня и переспросил:
— Адаму Егоровичу передать?
— Нет. Тебе, твоё, спрячь и никому не показывай.
Ни слова не говоря, Дылда развернулся и вышел. Я хмыкнула, села за стол и включила компьютер: пока есть свободная минута, посмотрю хоть, что этот самый архитектор построил, что-то не идёт он у меня из головы. Дверь в комнату снова со стуком распахнулась, и на пороге появился Дылда.
— Я… это… Спасибо хотел сказать! — выдавил он, и умчался быстрее, чем я успела раскрыть рот.
Лёлик с горящими глазами влетел в нашу с ним комнату. После ухода Дылды не прошло и нескольких минут, я даже удивилась, что они вообще в дверях не столкнулись. Впрочем, додумать ту мысль напарник мне не дал. Он плюхнулся на своё место, залпом допил чай из кружки, стоявшей перед компьютером подозрительно долго, вытаращил глаза и выплюнул выпитое в фикус на подоконнике. Фикус, кажется, с благодарностью похлопал Лёлика по плечу, и я с запоздалым раскаянием вспомнила, что не поливала его уже… давно, в общем, не поливала.
— Что это было? — прохрипел напарник.
— Твой чай, — пожала я плечами. — Дня четыре простоял, если не больше, ты всё водичку газированную пил.
— Фу-у, гадость какая! Почему ты меня не остановила?
Вопрос я проигнорировала как риторический, вместо ответа дала хороший совет.