Кабинет — когда-то прадедов, а теперь тётушкин — был большим, немного темноватым из-за высоких тополей, растущих прямо перед окнами, и из-за тёмно-зелёных плюшевых штор. Шторы, как и книжные шкафы, и письменный стол эпохи бидермайер, и кресло на рабочем месте, всё стояло на своих местах с тех самых прадедовых времён. Мы с Ядвигой только добавили пару кресел, чтобы можно было сидеть с удобством и читать.

— Прошу, — я указала на одно из этих кресел, сама опустилась в другое.

— А почему это кабинет Ядвиги Феликсовны, а не твой?

Я пожала плечами.

— А зачем мне кабинет? Дома я не работаю, а тётушка и статьи пишет, и книгу вот заканчивает. Комнат у нас четыре, как раз и выходит две спальни, гостиная и кабинет.

— Понятно. А если ты, например, замуж выйдешь?

— Артур Давидович, вы ж не об этом хотели поговорить? — умеренно рассердилась я. — Вопросы моего семейного положения волнуют вас примерно так же, как способы переворачивания пингвинов в Антарктиде!

— Ну, не скажи… — начал он ёрнически, потом увидел выражение моего лица и замахал руками. — Всё, всё, перестал. Так вот, Алёна, я уже сказал, что был неправ, и прошу прощения ещё раз.

— «Гасконцы, как известно, нетерпеливы, так что если гасконец раз извинился, хотя бы в глупости, то он уже убежден, что сделал вдвое больше, чем бы следовало», — процитировала я из «Трёх мушкетёров».

— Вот именно, — кивнул Балаян медленно и торжественно.

— Ну предположим… Тогда вопрос: чем вызваны ваши… подозрения?

— А! — он поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. — Во-первых, конечно, Вероника. Она вывела меня из себя… Ну, капитально так, надолго. И я никак не мог понять, зачем.

Я понятливо покивала, но говорить ничего не стала: Вероника, последняя любовь Артура Балаяна, была глупой, истеричной, корыстной блондинкой средних лет, вцепившейся в него со всем пылом уходящей молодости. Два несомненных достоинства у неё имелсь: во-первых, блондинкой она была натуральной, ну, или вовремя подкрашивала корни волос. И во-вторых, Артуру оставалась верна. Зато и оттаптывалась на его нервах со всей широтой души.

— Что молчишь? — упёр в меня тяжёлый взгляд.

В ответ я лишь развела руками:

— Можно, я не буду это комментировать? Мне уже и так досталось!

— Ну я же извинился!

— Объяснений пока не было.

— Ладно… Словом, допекла меня Вероника, я и сорвался. А почему на тебе и насчёт финансового вопроса… Письмо получил. Не подымай бровь, я тебя сам этому и научил! Вот, почитай.

И в руки мне сунули листок бумаги. Распечатку е-мейла. Я пробежала текст глазами: ну, ничего неожиданного. Некий анонимный друг с одноразового адреса сообщал, что часть книг я гоню налево, выручку утаиваю, и вообще, машину поменяла полгода назад именно из уворованных денег.

Поскольку поменяла я «Опель» на «Пежо», говорить было не о чем, уж столько-то я зарабатывала вполне законным образом…

— Такое впечатление, что пишущий не особенно в теме, палит куда попало, — покачала я головой, возвращая писульку. — Адрес не пробивали?

— Нет, — сумрачно ответствовал Балаян. — Не успел. У тебя есть предположения, кто развлекается?

— Кое-какие имеются. Для начала скажите, когда это пришло?

— Первое — две недели назад, как раз в тот день, когда вы с Лёликом в Калугу уехали. Было ещё два, последнее пару дней назад.

— Вариантов я вижу несколько, — я подёргала мочку уха, почему-то это помогало формулировать. — Во-первых, кому-то мешаю лично я. Вариантов немного — Лёлик, Наталья Геннадьевна или Сергей.

— Да ну, фигня, — отмахнулся босс.

Спорить я не стала, хотя в хорошее отношение главной бухгалтерши не поверила бы даже за приплату.

— Во-вторых, Вероника периодически постоянно начинает ревновать вас к любому фонарному столбу. Может, в этот раз в роли фонарного столба выступаю я?

— Тоже ерунда. Тебе роль коварной разлучницы отводилась в прошлый раз, она так часто не повторяется.

— Третий вариант — вам хотят помешать, дёшево и сердито. Отправить мейл ничего не стоит, всего-то и надо, что зайти в интернет-кафе и зарегистрировать новый адрес на один раз. А вот чему хотят помешать, это уж вам решать, — я посмотрела в упор, и Балаян отвёл глаза. — Артур Давидович?

— А?

— Чему хотят помешать?

— Вопрос с обидами мы решили? Ты заявление забираешь?

— Предположим… — ответила я, помедлив.

— Да или нет?

— Да. С условием…

— Больше никогда, — кивнул он. — Тогда слушай. За перепиской Чевакинского я гоняюсь не зря. Да-да. Меня интересует в этом дуэте именно Савва Иванович. Дело в том, что…

— Стоп! — я остановила ещё не начатый рассказ. — Вы хотите, чтобы я подключилась к этому делу?

— Да.

— И как всегда, в роли золотой рыбки на посылках? Нет, Артур Давидович. На этот раз я согласна только на один вариант: в данном деле мы равноправные партнеры. Если будут неприятности или финансовые потери, мы делим их пополам, но и полученные дивиденды — тоже пополам.

Босс задумался, и думал довольно долго, несколько минут точно. Я не торопила, потому что решение он и в самом деле должен был принять для себя практически судьбоносное: впустить в бизнес чужого. Да это почти как в свою кровать уложить! Наконец он тряхнул головой и сказал залихватски:

— Принято!

— Хорошо. Теперь рассказывайте.

— Рассказываю. Пару месяцев назад ко мне обратился посредник. Его хозяина интересовали материалы о Чевакинском, тогда любые из имеющихся в свободном и закрытом доступе. Меня не торопили, и я собрал всё, до чего смог дотянуться: официальную биографию, статьи, в том числе в специальных журналах по архитектуре, копии архивных документов, опубликованную переписку…

— Разве что-то публиковалось?

— Как переписка — нет, но многое было, ты не поверишь, в иллюстрированном альманахе «Наследие вышневолоцкого уезда»!

— Понятно. И что дальше?

— А дальше… Слушай, — тут босс запнулся. — Извини, у тебя не найдётся чем горло промочить?

— Вы ж за рулём!

— Ерунда. На такси доеду, а машину ты завтра пригонишь.

— Ладно, минуту погодите…

Выйдя из кабинета, я постучалась к тётушке.

— Заходи, — раздался из спальни приглушённый голос. — Ну что, договорились?

Ядвига Феликсовна в домашних джинсах и тонком пуловере сидела в кресле и читала; на столике рядом стоял бокал с красным вином и тарелочка с сыром.

— Вроде да… Тётушка, у нас коньяку в доме не найдётся?

— В гостиной в баре возьми, — она и бровью не повела. — Там есть вполне приличный «Hennessy», но твоему гостю, наверное, лучше налить «Арвест». Впрочем, на твой выбор.

— Угу, спасибо.

Пригубив коньяк, Артур Давидович покатал его во рту, одобрительно кивнул и сделал ещё глоток, после чего продолжил.

— Ну так вот, отдал я добытые материалы посреднику, тот ушёл и снова появился буквально через день.

— Прошу прощения, что перебиваю, а посредник знакомый?

— Нет, — босс покачал головой. — Но с рекомендацией от хорошего знакомого, проверенной.

— Ясно.

— Пришёл он с запиской от своего нанимателя, который предлагал встретиться на его территории. Немедленно. В загородный дом меня должен был отвезти водитель, и он же — привезти назад.

— И вы поехали, вот так, никого не предупредив?

— Деточка, ты бы тоже поехала, — усмехнулся Артур Давидович. — Во-первых, записка была подписана, во-вторых, сейчас всё-таки не девяностые.

— Что же там была за подпись?

— Господин С. — босс назвал фамилию глухо известного олигарха из первой сотни.

Ну да, личность относительно известная. Не Абрамович и не Миллер, в каждом средстве массовой информации ежедневно не поминается, но кому надо — тот знает. Балаяну, видимо, было надо.

— Хорошо, предположим. Так что ему было нужно?

— Именно то, чем мы занимаемся. У господина С. случилось несчастье. Был у него сын, ставший талантливым архитектором. Работал, проектировал, но в тридцать два года заболел и сгорел очень быстро от какого-то агрессивного рака крови. Перед смертью он сказал отцу, что начал обдумывать загородный дом, а вдохновило его последнее из творений нашего героя.

— Чевакинского, — кивнула я.

— Именно. Вот только где молодой человек видел этот проект, он отцу не сказал. Однако в память о сыне господин С. желает дом всё-таки построить, и разыскивает архивы Чевакинского, спрятанные где-то в последних местах его жительства, — Артур Давидович помолчал, отпил глоток коньяку и спросил: — Что ты об этом думаешь?

Я встала и прошлась по кабинету. Принесла себе бокал и тоже пригубила коньяк. Потом села и в упор посмотрела на босса.

— Сколько он обещал заплатить?

Тот усмехнулся и на листке бумаги написал сумму. Число нулей впечатляло.

— А аванс какой?

— Треть он уже заплатил. И эти деньги останутся нам даже в том случае, если поиски окажутся бесплодными.

— Нам?

— Нам.

— Ладно. Тогда вот что я думаю. Во-первых, история слишком романтическая, чтобы быть правдивой, — я покачала бокал, и тяжёлая маслянистая жидкость лениво колыхнулась по дну. — Скорее всего, какое-то отношение к правде она имеет, но… Криминала там нет?

— Если и есть, то спрятан так хорошо, что я не докопался.