Анна Дашевская

Суперинтендант и его заботы

Часть 1

«Il barbiere di Siviglia, ossia L'inutile precauzione»

Gioacchino Rossini

«Севильский цирюльник или бесполезная предосторожность»

Россини

Письмо лежало на столе.

Его можно было бы назвать обыкновенным, если бы не роскошный конверт из веленевой бумаги с нарисованным гербом — лисьей мордой [Gwiscardee (drow.) — находчивый, хитрый, лисица]. Впрочем, и без говорящей картинки госпожа Редфилд отлично знала, чьей рукой будет написан текст… Монсиньор Паоло Гвискарди просит о помощи.

Лавиния негромко позвала:

— Бакстон!

— Слушаю, мадам!

Дворецкий возник рядом с её креслом совершенно незаметно.

— Когда и как доставили этот конверт?

— Посыльный принёс полчаса назад, мадам. Я проверил на безопасность и немедленно принёс сюда.

— Вот как… А посыльный откуда?

— Компания «Морбье и Хауторн», мадам. Очень солидная фирма.

— Передать вам не могу, Бакстон, как мне не хочется вскрывать это послание… — со вздохом призналась Лавиния.

— Прикажете отправить в камин?

— Это не имеет смысла. Если уж монсиньор прислал письмо, придётся прочитать и ехать. А я не очень-то люблю Венецию. Тем более — в январе.

— Разрешите заметить, мадам, что в прошлые разы вы говорили то же самое об августе, феврале и мае.

Каждый раз, когда дворецкий позволял себе иронизировать, госпожа Редфилд начинала чувствовать себя не в своей тарелке, поэтому она прекратила эту беседу, взяв в руки так раздражавшее её почтовое отправление и вскрыв конверт. Из него выпал один лишь листок, гласивший: «Бесценная госпожа, обстоятельства вынуждают меня прибегнуть к вашей помощи, secundum pactum [Secundum pactum (лат.) — согласно договору // ААА — категория допуска к любой информации без ограничений; // АА — гостайна высшей категории; // А — гостайна; // Нулевая группа — совершенно секретно, поименный допуск; // Первая группа — совершенно секретно, только для руководителей верхнего уровня и отраслевых специалистов; // Вторая группа — секретно-отраслевые специалисты и персональный допуск; // Третья группа — для служебного пользования.]. Всецело ваш, Паоло Гвискарди, Архиепископ Венеции, Фриули и Альто-Адидже».

— Бакстон!

— Слушаю, мадам.

— Позовите Марджори.

Секретаршу долго ждать не пришлось. Лавиния даже заподозрила, что Марджори Олесунн околачивалась возле двери в надежде подслушать, о чём пойдёт речь.

Войдя, она села напротив хозяйки, положив на колени блокнот и карандаш, и воззрилась на госпожу Редфилд преданными глазами спаниеля.

— Первое, — сказала Лавиния, комкая листок и конверт и прицельно отправляя их в горящий камин. — Закажи мне билет на дирижабль до Венеции. Желательно, на завтра. Второе. Напиши в офис монсиньора Паоло Гвискарди, каким рейсом я прибуду. Пусть найдут мне квартиру в тихом месте рядом с Сан-Марко.

— Ты не хочешь жить в Ка’Ботта?

— Нет. Я еду не по заданию Службы магбезопасности, поэтому из этических соображений не могу пользоваться служебной квартирой.

— Да? А если перевести на нормальный язык, то в чём причина?

— Я и сама не знаю пока, — вздохнула госпожа Редфилд. — Служба магбезопасности в Венеции — это Джан-Марко Торнабуони. Приехать меня просил монсиньор Гвискарди. Отношения между этими семьями сложные. И совсем не всегда дружеские.

— Ага, ну, то есть, ты спинным мозгом чуешь грядущие неприятности, так? — и проницательная секретарша снова занесла карандаш над страницей блокнота. — Тогда, может быть, два билета?

— Ты хочешь побывать в Серениссиме?

— Не откажусь. Тем более что сейчас там сезон распродаж…

— Ладно. Два билета. Третье. Проинформируй коротко всех, кого это может касаться, о том, что меня не будет в Лютеции с седьмого января по… м-м-м… ну, скажем, по семнадцатое. Отпуск по семейным обстоятельствам.

— Глава Службы магбезопасности, ректор Академии, ваш заместитель на кафедре?

Лавиния кивала на каждую называемую должность, потом вздохнула и добавила:

— Ещё два моих аспиранта. Впрочем, с ними я и сама свяжусь. А ты иди, собирай чемоданы.

— Зачем? — удивилась Марджори.

— Мы завтра отбываем, разве нет?

— Но чемоданы-то зачем? Я ж сказала, там распродажа! Так что у меня будет с собой маленькая сумочка с бельём и зубной щёткой, ну, а твои вещи прекрасно уместятся в карманах куртки.

И, выпустив эту парфянскую стрелу, она удалилась.

Чёрная дощатая кабинка, призванная скрыть пассажиров гондолы от посторонних взглядов и защитить их от холодного ветра, несла на стенах уже знакомый значок, лисью морду. Зато изнутри она была обита пурпурным шёлком. Поблекшим, с парой явственных разводов от пролитого вина, но всё-таки шёлком.

— Красота, — шепнула Марджори, проведя ладонью по пурпуру.

— Перчатку надень, холодно, — пробурчала Лавиния, устраиваясь на подушках.

— Как мне может быть холодно, если ты мне дала обогревающий амулет? И вообще, не мешай мне наслаждаться видом города.

— Да пожалуйста, наслаждайся!

Госпожа Редфилд прислонилась к спинке сиденья и закрыла глаза. Дорогу от воздушного порта Венеции до площади Сан-Марко она очень хорошо помнила: вначале долго-долго будет вода, потом из воды начнут торчать связанные попарно бревна, потом появится панорама города… и тут же пропадёт, потому что лодка свернёт в боковой узенький канал. В общем, для истинного наслаждения маловато.

С другой стороны, зачем она будет мешать женщине, впервые попавшей в этот город, получать удовольствие?

Лучше подремать под плеск воды…

Монсиньор Гвискарди арендовал для них квартиру где-то рядом с театром «La Fenice».

Честно говоря, Лавиния предпочла бы более знакомый район. Она успела уже пожалеть, что не стала связываться с Торнабуони, не захотела селиться в Ка’Ботта… Что уж тут, более всего она была недовольна тем, что согласилась помочь монсиньору в неизвестном ей деле.

Тряхнул головой, госпожа Редфилд строго приказала себе прекратить нытьё. «Рио делла Весте, — вспомнила она адрес. — Окна квартиры выходят на Рио делла Весте, и это, по словам старого мошенника, очень удобно. Ладно, посмотрим…»

Вряд ли кто-нибудь, кроме коммандера Службы магбезопасности Лавинии Редфилд, рискнул бы обозвать столь нелицеприятно такую значительную фигуру, какую представлял собой архиепископ Венеции, Фриули и Альто-Адидже. И дело тут было не только во власти его над умами прихожан — в конце концов, в Союзе королевств вполне мирно уживались ещё три или четыре не менее крупных конфессии, плюс пара десятков более мелких и вовсе уж экзотических. Нет, значение имело и это, и влияние семейного клана, и немалое состояние монсиньора, и даже личное его обаяние. Всё вместе делало Паоло Гвискарди одной из самых значительных персон в республике. Самых значительных и самых уязвимых.

«Во что ж это я ввязалась, Тьма тебя побери?» — мысленно поинтересовалась Лавиния, окидывая взглядом парадный подъезд с причалом на три гондолы, чёрные и белые квадраты пола, в piano nobile [Piano nobile — главный, господский этаж палаццо, где находятся главные спальни, гостиная, кабинет хозяина и пр.] — узкие окна справа и роскошный балкон слева от входа…

— Синьоры, прибыли! Ка’Тезено, — с поклоном гондольер подал руку Марджори.

Та одарила его сияющей улыбкой и перешагнула борт гондолы.

Каким-то непостижимым образом владелец старинного дома ухитрился разделить его на две квартиры — и при этом не испортить, а заодно и не ущемить ни в чём ни одного из жильцов.

Даже не две квартиры, а три, потому что первый этаж занимала консьержка, она же домоправительница и немножко кухарка. За отдельную плату, разумеется.

После того, как Марджори восхитилась шахматной клеткой пола, статуями, люстрой и прочими красотами холла, они поднялись на второй этаж. Дверь слева, над которой парили нарисованные купидоны, вела в предоставленные им апартаменты.

— Есть ли какие-то пожелания касательно завтрака? — деловито спросила синьора Тессани.

— Никаких, — быстро ответила Лавиния. — Спасибо, синьора.

И в руку консьержки скользнула монета.

Спальня окнами на Рио делла Весте досталась Марджори. Госпожа коммандер махнула на это рукой, решив позволить подруге наслаждаться поездкой на всю катушку.

Её комната была чуть темновата, поскольку окна почти впритык смотрели на соседнее здание, их разделял лишь узенький канал, метра два шириной. Зато в этой спальне не было ни одного красного или пурпурного предмета, только спокойные голубые и зеленоватые тона.

Лавиния отодвинула тяжёлую штору. В окне напротив горел яркий магический фонарик, и при его свете хорошенькая девушка красилась перед зеркалом. Заметив незнакомку, она весело помахала рукой и задёрнула занавеси.

Ужинать дамы отправились в таверну, хорошо знакомую госпоже Редфилд со времени прошлых поездок. Хозяин, синьор Джованни, с толстым животом, обтянутым белоснежным фартуком, с пышными усами, соперничавшими с фартуком белизною, проводил их к столику рядом с окном.

— Ваш любимый столик, синьора! — провозгласил он, отодвигая стул. — Аперитив? Просекко?

Как все венецианцы, он слегка шепелявил и выговаривал «прошекко», что ужасно рассмешило Марджори. Когда толстяк отошёл, она спросила:

— Он что, тебя помнит?

— Вполне возможно.

— Ты сюда часто ходила?

— Ну, раз пять или шесть была точно… — Лавиния пожала плечами. — Понимаешь, это город, где все носят маски. Поэтому трактирщики, гондольеры и продавцы научились опознавать знакомых не по лицу, оно же закрыто. По движениям. По манере говорить или, вот как ты, дёргать себя за левую мочку. Кстати, это куда сложнее изменить, чем черты лица.

— Ну да, конечно…

Джованни принёс сардины, маринованные с изюмом и орешками пинии, потом пасту с ракушками вонголе. Всё это время Марджори молчала, переваривая сказанное, наконец, над тарелкой с телячьей печенью спросила с горечью: