— Хай, Рэн, — поздоровался и с ним Келла. И что за имена у них дурацкие? Специально нахватали себе всяких кличек, чтобы круче казаться. Вот как Кея зовут — я знаю, а интересно, какие у остальных имена настоящие? Надо будет попробовать узнать.

— Привет, дружище. Что за милашки сегодня с тобой? Поклонницы? — заинтересованно поглядел Рэн на Нинку, а та коварно ему улыбнулась.

— Ты же знаешь, что Андрей не разрешает приводить фанаток, — отвечал ему Келла, ревностно следя, чтобы вновь пришедший не приближался к Нинке слишком близко.

И он вновь был вынужден нас представить, не забыв повторить последнему члену «На краю», что Ниночка занята им, Келлой, и что претензий на нее он не потерпит. Рэн принял это к сведению, и все его внимание переместилось на меня. Однако он вдруг прищурился и сказал:

— Эх, и ты тоже занята, принцесса. Опять облом. А я помню тебя. Ты мне нравишься. — И он улыбнулся и добавил: — Хорошая девочка.

— Откуда он тебя помнит? — прошептала подруга мне тут же.

— С клуба, наверное, когда ты жутко напилась, — нашлась я.

— А-а-а… Ты же пригласишь нас в вашу студию, милый, — склонила белокурую голову к плечу своего парня хитрая Нинка, страшно довольная происходящим.

— Ну… — явно не знал, что отвечать синеволосый. — Андрей не любит, когда мы приво…

— Конечно, леди, проходите, я вас приглашаю лично, — выручил нас милашка Фил и открыл двери перед нами. Келла одарил его презрительным взглядом и что-то прошептал. Что-то вроде:

— …начищу тебе… морду, с-с-су…

— Что ты сказал? — внимательно поглядела на него Журавль.

— Э-э-э… я просто рассуждаю о том, что эти двое такие разные. С-с-существенно, — нашелся барабанщик. — Один вечно бухтит какую-то фигню, второй все время спорит. Забавные парни.

— Ты опять оделся, как я, — тем временем донесся до нас сердитый голос Рэна, — ты меня копируешь, придурок!

— Это ты меня копируешь. Я первый приехал, — медленно и с расстановкой отвечал ему брат. — Признайся сразу, у тебя нет вкуса, одни претензии на него.

— А у тебя есть? Чуть с бедной брюнетки сарафан не снял. Ты женщина!

И парни скрылись из виду.

Келле ничего не оставалось делать, как попросить нас следовать за ним. Мы вошли в хорошо освещенное помещение с большими окнами, украшенными не обычными офисными жалюзи, а изящными, сложно задрапированными шторами. Здесь, между светлыми кожаными диванами и пальмами в кадках, действительно находились два сильных с виду охранника, а за округлой стойкой сидела миловидная девушка — зачем она нужна была, я понятия не имела. Девушка с улыбочкой поздоровалась с Келлой, настороженно поглядев на меня и одарив прищуренным взглядом Нинку, которую синеволосый держал за руку. В соседнем кабинете с открытой дверью, вертясь на офисном стуле, сидел мужик в синей кепке. Он что-то говорил по телефону и кивком поздоровался с Келлой.

— Нет, техническая команда, естественно, будет наша, — вещал мужик, — сама всю аппаратуру настроит…

— За мной, девчонки, — повел нас по коридору Келла. — Там у нас типа студия звукозаписи, здесь апартаменты Андрея, а тут мы отдыхаем. — И он открыл одну из больших дверей, ведущую в еще одно просторное двухуровневое помещение. Близнецов там не наблюдалось.

— А не хило вы тут себе сняли комнат. Пол-этажа, что ли? — восхитилась Нинка.

— Не знаю, Королева, мне по фиг, все спрашивай у Андрея. — С размаху парень упал на впечатляющих размеров круглый диван, стоящий посреди комнаты. Чем-то это место напоминало квартиру Антона — тоже все оформлено в стиле хай-тек, только здесь много не серого, а светло-голубого и черного цветов.

Здорово же живут люди! Не то что я. Один Чуня чего только стоит.

— Иди ко мне? — позвал Келла блондинку.

— Спасибо, не хочу, — ткнула девушка ногтем в стекло огромного аквариума, занимающего едва ли не всю стену. — Фу, рыбы.

— Как это не хочешь? А ну быстро ко мне, Королева. Кстати, классно тут у нас, да?

— Интересно, — осматривала помещение Нинка с едва заметным восторгом, — только рыбы лишние. Не люблю рыб.

— Хочешь, я буду называть тебя рыбкой? — тут же предложил парень.

— Ты не похож на рыбака, скорее, на мудака. А Кей где? — между делом поинтересовалась Нинка. — Уже пришел?

Келла промолчал.

— Пришел, — ответил ей со второго уровня Фил, — он на крыше.

— Эй, ты! — раздалось тоже сверху. — Иди-ка сюда, моя маленькая плюшевая детка!

— Странно он братца называет, — подняла брови Нинка.

— Рэн часто Фила подкалывает, не обращай внимания. Черт, опять они спорят, задолбали уже, психи. Сначала мы все угорали над ними, потом они всех задрали к чертям собачьим. Они даже не могут в одном номере жить, когда мы на гастролях, — пожаловался ей Келла.

— А с кем они живут? — поинтересовалась блондинка, желающая все знать о любимой группе.

— Когда как. Рэн частенько со мной, Фил с Арином или одним из наших техников.

— А Кей?

— Этот дебил по-буржуйски живет один, — заржал Келла. — На самом деле он еще хуже нашего дурачка. Любого может до дядюшки Кондратия довести.

— А выглядит спокойным и уверенным, — отозвалась с легким изумлением Нинка.

— Черт, да я тоже могу как угодно выглядеть. Даже как бабочка, — покачал головой синеволосый, пластично помахав руками, словно крылышками. И выдал друга с потрохами, с удовольствием наблюдая за реакцией девушки. — Наш кэп, ну, Кей, обладает удивительным талантом. Может вывести из себя любого. Сам при этом остается спокойным, как удавище. Его спокойствие — своего рода глумление. Он псих. Но… клевый псих.

— Это в смысле? — спросила Нинка, для которой фронтмен «На краю» продолжал оставаться богом. — Как он доводит людей?

— Да по-разному. Он тупо может вставать посредине ночи, не позаботясь о том, что ты вообще-то дрыхнешь, и начать играть на гитаре под ухом, или разговаривать по мобиле, или страдать еще какой-нибудь хренью. Но это самое простое. Этот чувак может начать читать умные лекции и лечить ими часами! Прикинь, ты с похмелья, а он тебе про мечту впаривает умную философскую дрянь! И ведь знает, что у тебя башка болит, ему в кайф мучить. — Келла заржал. — Иногда к нему в голову приходят шутки. Королева, его шутки почти всегда похожи на жуткий развод и заканчиваются шантажом.

— Да-а-а? По твоему описанию Кей — кто-то вроде озлобленного на весь мир угрюмого меланхолика, — вдруг сказала я. Келла очень весело взглянул на меня и ответил:

— Не меланхолик, девочка, а кое-что другое угрюмое. Наше местное УГ. Да он всяким бывает. Даже веселым. Если Кей веселый — это нормально, если очень веселый — тоже неплохо, но если конкретно веселый — это полный писец. Пострадают все в округе.

С этими словами парень отчего-то задумчиво глянул на меня, легко встал со своего дивана и подошел к Нинке, чтобы обнять и положить ей голову на плечо. Та машинально, как собаку, погладила парня по волосам.

— Побольше страсти, — тут же сказал Келла. — Поиграй со мной в страстную влюбленную.

Нинке тоже пришлось его обнять, хотя выражение ее лица было отнюдь не влюбленным.

— Моя красавица, — вдруг прошептал парень ей совершенно серьезно, прижимая ее к себе крепче. — Моя. Моя, поняла?

Куда только делся «дядюшка Келла»? Почему я вижу тут влюбленного идиота?

Сейчас, по ходу, целоваться начнут… Уже начали. Никого не стесняются. Но за Нинку я почему-то была рада. Кажется, ее персональное синильное рыло нравится ей больше, чем она сама думает.

Чтобы не мешать им, я отошла на другой конец комнаты.

— Ты опять взял мою гитару! — в это время разорялся на втором уровне Рэн. Я посмотрела наверх. Он держал в руках черно-зеленый музыкальный инструмент. Фил, стоящий на широкой лестнице без перил, только руками разводил.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не брал мои вещи, осел волосатый?

— Осел — символ Демократической партии США, — меланхолично возражал ему брат, — перестань кричать. У нас гости. Девушки.

— Умник! Ты всех задрал своими рассуждениями! — еще больше рассердился его брат. — Партия США, говоришь? А засунь ты эту партию, знаешь куда?

— Да хватит, — с мученическим видом говорил его брат. — Поверь, ей там не понравится. Успокойся, не ори, а?

— Нет, твою плюшевую медвежью дивизию, я буду орать! Я тебе миллион раз говорил — не бери мою гитару, козел! Ну, чей символ козел, скажи мне? Чей? Не знаешь, а я знаю! Это твой символ!

— Что-то ты разошелся. Сам ты козел. Брат козла не может быть человеком!

— Пофилософствуй мне, гаденыш!

— Если бы мы были в глубоком детстве, я бы сказал: «кто как обзывается, тот так и называется». Но я взрослый. Я промолчу, — рассудительно произнес Филипп. — А вот ты — вечный ребенок.

— Какого ты меня достаешь?! — еще больше озверел Рэн из-за спокойствия близнеца. — Заткнись, не перечь и запомни: это мой инструмент, не прикасайся к нему!

— Жадность, говорят, фраера сгубила, — с задумчивым видом отозвался Фил.

— Я тебя сейчас сгублю, недоумок! — взвыл его братик.

И это известные музыканты. Ребятня какая-то…

Что-то я чувствую себя здесь лишней. Одни кричат, другие обжимаются в углу. Странный он какой-то, музыкальный мир.

Мне захотелось найти Кея. Раз он здесь, может быть, у него прямо и спросить насчет кулона. Мол, Кей, где твой топаз? Но не думаю, что беловолосая зазнайка ответит мне. Зато представляю, как он удивится, увидев меня здесь!

Я немного осмотрелась, прикидывая, как можно пройти на крышу, поднялась по лестнице мимо орущих друг на друга близнецов, один из которых умудрился с легким полупоклоном пропустить меня (Фил), а второй подмигнул (Рэн). И уже через четверть минуты была на свежем воздухе. Лестница, по которой я поднималась, вела не только на второй уровень, но и на крышу.

Первым я увидела синее бескрайнее чистое небо и только потом самого солиста «На краю». Зато слышать начала его еще со второго уровня.

Кей, в темно-серых джинсах и такого же цвета рубашке с принтом в виде восточного узора, сидел неподалеку от входа, прямо на широких полуметровых перилах, с гитарой в руках, играл и негромко пел, склонив голову — наблюдал, как пальцы ловко и привычно перебирают струны. У меня все-таки был хороший слух, поэтому пение его доставляло мне эстетическое удовольствие: Кирилл не фальшивил, а его голос пробирался прямо в душу.

Я даже засмотрелась на Кея. Ветер трепал его светлые волосы, и мне тут же захотелось стать ветром.

Я тихо-тихо уселась на зачем-то стоящий здесь стул, поставила локти на колени и, подперев кулаками щеки, стала слушать голос этого эгоистичного, мерзкого, глупого нарцисса с замашками тирана, который так притягивал к себе меня, бедного нечастного мотылька, с неразумным удовольствием летящего на огонь.

В сторону, я кидаю тебя в сторону.
Почему? Не хочу, чтоб досталась ты ворону.
Больно? Я твоей звездой, слышишь, буду!
Освещать тебе путь стану всюду.
Только не уходи. Ты же слышишь?
И не надо, милая, тише…

Почему у Кея есть этот талант — так красиво петь, я не знаю. И, может быть, какой-нибудь жутко умный специалист и найдет пару ошибок в его пении, в его записях, но оно настолько харизматичное, настолько притягательное, впрочем, как и сам этот балбес, что хочется просто слушать его и улыбаться. Ну, или просто слушать, без улыбки, и наблюдать за ним. Погружаться в его личный аудиомир, подчиняясь звукам чудесного чувственного голоса, который может быть таким разным.

Глядя на Кирилла и слушая его голос, я тихонько вздохнула. Вот каким бывает этот самодовольный тип, когда остается один на один с собой. Поет болезненно-нежные тексты и играет так чувственно, что, кажется, посвящает эту песню любимой (хотя, понятное дело, единственная его любовь — это отражение в зеркале). Интересно, кого он «милой» называет, кого хочет защитить? Алину, что ли? Ну-ну, по-моему, такая ни в какой защите не нуждается, сама на кого хочешь охоту откроет.

Прикинь, это он тебе.

Мне, но… Мне?

Аха-ха-ха, я же пошутила! А ты думала, что такое возможно? Вот балда, аха-ха-ха!

Отстань. Интересно, а они встречаются сейчас? Или у Кея… много девушек?

Почему-то эта мысль мне не понравилась. Ловелас несчастный. Спорим, тебе до Алексея далеко?

Мелодия неожиданно куда-то пропала, со стоном оборвав звучание, и я услышала надменно-равнодушное и неприветливое:

— Чего пялимся? — Кей, наконец, оторвался от своего занятия. Он нахмурился и быстро убрал гитару, резко спрыгнув на пол.

Хорошо, друг мой сердечный, в следующий раз я тоже так с тобой поздороваюсь. Или ты… смутился?

— Я не пялюсь.

— А что вы делаете? — Кей, хмурый, как участник Олимпиады, взявший вместо ожидаемых первых мест деревянную медаль, уставился на меня с подозрением.

— Я просто сижу. Могу встать.

— Стойте где-нибудь в другом месте, — отрезал он.

— Почему? — удивилась я, не понимая, почему он обращается ко мне на «вы».

— Потому что вы меня нервируете, — заявил светловолосый. — Не даете сосредоточиться.

— В смысле? — я все еще не понимала причину его агрессии. Может, у него успокоительное закончилось?

— В прямом, — отрезал светловолосый.

— Но я просто слушала, как ты играешь, — растерянно отозвалась я.

— Ты бы лучше просто покинула это место. Вы мне мешаете, уходите.

— Сумасшедший.

— Уходите живо.

Да что ты говоришь, Мистер Супер Звезда! Мешаю я тебе? Я ведь только тебя похвалить хотела, а ты, естественно, открыл рот и начал извержение своей помойки. И вообще, ну с какой стати ты меня на «вы» называешь? Уважать стал или просто боишься?

— Чем же я мешаю? — не хотелось мне спускаться вниз из чистого упрямства.

— Пока-пока, — тонким противным голоском протянул он и даже рукой помахал, мол, давай, делай отсюда ноги.

— Ты какой-то нервный и насупленный, — вежливо отвечала я, понимая, что этот тон парня раздражает, — не ругайся и не злись. Нервные клетки не восстанавливаются, а ты как…

— Ты вообще тут откуда взялась? — грубовато спросил он меня, не забыв не нарушить любимую традицию — перебивание собеседника.

— Да я с Ниной пришла сюда, — принялась я объяснять. — Она там.

И я махнула рукой назад.

— С Ниной? Интересная у тебя, выходит, Нина. Поменяла внешность и пол? Так, вы меня позлить пришли? — нелогично поинтересовался Кей, глядя мне за спину. Ну и хмурый же он. С ума окончательно сошел, что ли?

— Естественно, нет. Я за компанию здесь, — отозвалась я.

— Выбирай лучше компанию, детка, — процедило Его Величество.

— А чем тебе моя компания не нравится? — спросила я, имея в виду Нинку. — По крайней мере она намного лучше тебя.

Я только хотела ему сказать, что вообще-то Ниночка пришла к Келле, но солист «На краю» жестом попросил меня замолчать и вновь уставился вперед, куда-то за мое плечо.

— Эй, компания, ты меня раздражаешь. Специально сегодня ее притащил?

— Ты ошибаешься, Кэт приехала сама, — отвечали ему из-за моей спины. Я в некоторой панике оглянулась и увидела Арина, стоявшего чуть позади меня. А длинноволосый что здесь делает? И когда он пришел, ведь я даже не услышала его шаги? И стоял зачем позади меня? Неужели его игра друга на гитаре заворожила? Вот блин! Кей наверняка решил, что мы вместе, и называл на «вы» не меня, а нас.

— Э-э-э… приветик, Арин, — поздоровалась я с бас-гитаристом НК. Эх, видели бы меня сейчас Нелли и ее подружки: я стою около музыкантов их любимой группы и разговариваю с ними. Они бы лопнули от зависти!

— Привет, Кэт.

— Приветик, Арин. Привет, Кэт… Я вижу, вы знакомы чуть ближе, чем я предполагал. Вы просто друг друга нашли, ребятки! — преувеличенно радостным голосом сказал Кей, вновь запрыгивая на свое место. Как бы не упал — тогда от великого певца останется одно мокрое место. Нет, серьезно, здесь высота большая, а он совершенно спокойно сидит на краю широких перил. «На краю»… может быть, это название не такое уж и бессмысленное, как я считала раньше?

— Может, ты и прав — нашли, — откинул за спину длинные волосы Арин.

— Это, конечно, хорошо, а теперь находите друг друга дальше где-нибудь в другом месте. Я занят, — с этими словами светловолосый начал наигрывать другую мелодию, которую я еще ни разу не слышала. Резкую, агрессивную.

— Успокойся, что такого произошло? — совершенно невозмутимо спросил бас-гитарист.

— Если ты рядом, то ничего, конечно же, не произошло, — ответил, не отрываясь от своего занятия, второй музыкант, пребывающий сегодня не в духе.

— Точно?

— Да.

— Ты уверен? — не отставал от него Арин и почему-то незаметно подмигнул мне.

— Уверен, — было ему ответом от Кея.

— Насколько сильно?

— На все сто. Ничего не произошло, что ты ко мне привязался? — заорал почему-то Кей. Мелодия вновь оборвалась.

— Держи себя в руках, — посоветовал ему друг.

— Я держу себя в руках. Я спокоен, — ответил Кей и одарил Арина сердитым взглядом.

— Ты неспокоен.

— Я спокоен.

— Нет.

— Да, черт возьми. Да!

— Нет, ты эмоционально напряжен, — не переставал спорить с другом Арин, только делал он это как-то добродушно и спокойно, тогда как Кей, казалось, кипел, как вода на огне. Скоро от него пар будет исходить. Пар злости и яростного негодования, так сказать. И превратится парень в еще одно состояние воды, доказывая свои слова о ее уникальности.

— Я не напряжен, — почти не двигая губами, выдал Кей. — Я в порядке. А вы, два остолопа, вы можете понять, что мне нужны покой и уединение, чтобы придумать… Короче. Просто оставьте меня в покое. Вы вообще в курсе, что я занят? Ослепли? Оглохли? Отупели?

— Мы за тебя беспокоимся.

— Лучше за себя беспокойтесь.

Вот же истеричка. А может, просто Арин умеет доводить людей? Ведь сам-то он совершенно спокоен и, кажется, даже доволен ситуацией.

— Ладно. Мы уходим. Если что — зови. — И брюнет вышел первым.

— Наконец-то свершилось. Иди за ним, — бросил Кей мне.

— Ты сама вежливость.

— Еще бы, — самодовольно отозвался парень-звезда.

— С Арином куда лучше, чем с тобой, — назло ему отвечала я.

— Ага.

Секунд пять мы молчали.

— Кирилл, осторожнее, не упади, — сказала я ему неожиданно сама для себя перед тем, как уйти. — Тут высоко.

Он вдруг улыбнулся, совсем уже не зло, и от этой его улыбки мне стало радостно. К тому же Антона он напоминал мне все больше и больше, и мне это нравилось.

— Не упаду, — отозвался Кей почти мягко, — не беспокойся.

— У тебя красивая песня, та, что ты пел. Правда, красивая. Ну, я пойду?

Что, хочешь, чтобы он сказал тебе: «Ох, нет, девочка моя, останься со мной, не ходи за этим противным Арином, останься, прошу!»?

Нет, совсем нет, я просто… Ну, немного я все же этого хотела, но давно уже убедилась, что не всегда желаемое исполняется.

Ну, у кого-то, может быть, все и сбывается, а у тебя… что поделать, если ты неудачница?

Кей, конечно же, не сказал, чтобы я оставалась с ним. Он просто усмехнулся.

— Тебе пора менять характер, — сказала я задумчиво.

Он лишь молча кивнул, а я, наконец, обратила внимание на его шею — серебряной цепочки, той самой, о которой я так много думала, на нем не наблюдалось! Куда же она пропала?

Оглянувшись, я вышла, все еще пребывая в недоумении. Он носит синий кулон не всегда, нечаянно забыл или в знак солидарности с Антоном перестал таскать? Хотя, какая солидарность? Они же вроде как друг друга не особенно любят?