— Что мне надо? Замечательный вопрос, дуб, — обозлилась девушка. — Мне многое нужно. И вообще, где наш обаятельный и веселый придурок, ежеминутно совершающий тупые поступки? Что еще за разозленная борода стоит передо мной и корчит унылые рожи за упокой?

— Заткнись, — совсем не по-влюбленному поглядела на нее «разозленная борода».

— Что ты мне сказал? Нет, поставлю вопрос по-другому — это ты мне сказал? — негромко спросила девушка, а потом без перехода заорала на всю аллею. — Да ты кто такой?! Как ты смеешь? Щенок!

Парень окинул ее не самым нежным и ласковым взглядом, но ничего не произнес в ответ. Журавль, крича, схватила его за предплечье. Синеволосый оттолкнул свою королеву, которая быстро и неумолимо приближалась к званию «бывшей», и быстрым шагом пошел дальше. Спина его была прямой, как у аристократа, а взгляд был направлен вперед.

«Ненавижу! Игнорировать вздумал?» — пронеслось в голове Нинки пламенным вихрем. Так с девушкой еще никто не осмеливался поступать. Недолго думая, Нинка в порыве ярости схватила с земли два камня, некстати оказавшихся у ее ног, обутых в любимые синие туфли на высоченных каблуках, и с силой кинула в молодого человека, первым едва не попав в его многострадальную голову. Второй камешек, небольшой и гладкий, угодил прямо в лопатку и весело отскочил на землю, затерявшись в молодой траве. Келла остановился, а его спина дрогнула. Физическое воздействие оказалось куда более действенным, чем крики. Медленно, как в фильме, барабанщик «На краю» развернулся.

— Упс, — сама себе поразилась блондинка, потому что теперь он был обозлен настолько, что казалось, поднеси к нему спичку, и парень загорится. Над ним так и сиял и колыхался рваный силуэт пламени. У него даже кулаки сжались.

«Мать его… по ходу я перегнула палку, и он меня сейчас ударит. Интересно, я до Эльзы добежать успею, если прямо сейчас побегу? И поможет ли она мне?» — отстраненно подумала Нинка, поняв, что переборщила.

— Иди сюда, идиотка! — заорал барабанщик обидчице. — Иди сюда, сейчас же, ты!!

«Пора делать ноги», — мудро решила представительница прекрасного пола, столь метко владеющая искусством метания камней, и понеслась вперед. Оказалось, Келла бегал намного лучше. Не больше двадцати секунд — и он, настигнув нахалку, прижал ее спиной к рядом растущему огромному дереву с толстым темно-коричневым стволом и с необыкновенно густой листвой, сквозь которую едва-едва пробиралась пара солнечных лучей. Девушка замерла, перестав сопротивляться, и с недовольным видом уставилась не на парня, а вверх, на зелень.

— Ты меня за дурака держишь? — намертво сжал ее запястья Келла, чтобы она вновь не смогла ударить его.

— В смысле? — как раз и держала его за дурака Нинка. Она медленно перевела взгляд на его лицо.

— В самом прямом, — агрессивно проговорил Келла, сильнее сжимая ее руки. Он чувствовал свое превосходство, и ему это нравилось.

— Отпусти.

— Мне не нравится твое поведение, — неспешно и оценивающе оглядел ее фигуру он. — Я люблю послушных девочек. С первого дня нашего знакомства ты за… доставляешь мне много неприятностей.

— Просто ты не достоин ничего другого, — не смогла сдержать язычок за зубами Нина. — Знаешь, а я ведь тоже люблю послушных мальчиков. У нас несостыковочка, осел.

— Кретинка.

— В твоей голове наплыв неадеквата, — отозвалась тут же девушка. — Ты такой тупой. Бесишь.

Нинка заметила, как парень от ярости сжал зубы. Его мимика ей не понравилась.

— Не смей меня бить, потому что я тебя зарежу, выродок.

— Молчать.

— Зарежу, обещаю. Кишки вытяну через уши. Почки достану голыми руками из за…

Вместо вполне ожидаемого удара по щеке Келла очень тяжело вздохнул, запустив руку в ее пышные светлые волосы, крепко и даже немного больно зажал их в кулаке и притянул девушку к себе — близко-близко, так, что Нинка даже могла различить едва заметные желтоватые крапинки в его карих глазах.

«Фу, его лицо рядом, — подумала она про себя отстраненно. — Если попробует поцеловать, укушу скотину. До крови». — И сжала губы.

Но, вопреки ожиданиям Нинки, музыкант не стал ее насильно целовать: Келла закрыл глаза, чуть закусил губу и, осторожно отпустив ее руку и волосы, неожиданно отошел на пару шагов назад.

— И что это было? — не поняла смелая Нинка, не спешив отлепляться от ствола дерева, — с ума сошел, псих?

— Из-за тебя я должен был лишиться свободы, малышка, — сквозь зубы проговорил парень, засовывая руки в карманы. Теперь пришла его очередь изучать крону. — Мне это дико не нравится. Это тупо. И ты мне реально надоела со своими закидонами.

«Главное — не ссорься с ним, хотя я и понимаю, что с такими крокодилами, как он, нелегко. Терпи, дочь. Наследство не за горами», — проплыли большими субтитрами в голове девушки слова Виктора Андреевича, и Журавль тут же решила взять себя в руки.

— И?

— Я думаю иногда — зачем ты мне? Я люблю свободу.

— Я тоже.

— Это видно. Чертова эгоистка. Ты ничего не понимаешь. — Келла развернулся спиной, явно желая уйти.

— Эй, прости, — обняла вдруг Келлу в неожиданном порыве Нина, прижимаясь к его спине и матерно проклиная сама себя: таким добрым и сентиментальным казался ей ее собственный поступок. Но себя она утешала тем, что эти объятия только ради наследства.

«А ты все-таки сильный», — подумала она мимолетом, кладя голову на его широкое плечо.

Кажется, молодой человек тоже не ждал от блондинки таких действий. Потому что сначала он просто застыл, прикрыв глаза и опустив лицо, чувствуя на шее горячее дыхание коварной девушки, в это время напряженно обдумывающей тот факт, что обнимать рыло — совсем не противно. И только потом он повернулся и, не спеша, вытащив руки из карманов, несмело, как будто бы не веря в происходящее, обнял девушку в ответ. Очень бережно.

Какое-то время они просто глядели друг на друга, а затем, чувствуя, как взаимопроникают в личное неприкосновенное пространство друг друга, столь тщательно охраняемое обоими, решили, что просто обязаны поцеловаться. Иначе с ними случится что-то плохое.

Губы обоих были очень теплыми, словно их коснулись лучи знойного солнца. Сначала парень и девушка были осторожны, словно изучая друг друга, а потом расслабились, и их объятия стали куда более горячими. Кажется, обоим это нравилось, потому что и Ниночка, и Келла перестали обращать внимание на окружающих.

— А ты горячая девочка, — прошептал парень, касаясь губами ее шеи и чувствуя, что поход Нины в его квартиру просто обязан состояться, иначе он точно подохнет. А еще ему нравился тот факт, что к высокой девушке не нужно было наклоняться. Склонять спину молодой человек не любил.

— Энергичный мальчик, — слегка укусила его за губу блондинка, прекрасно осознавая, что сводит Келлу с ума. И это ее радовало.

«Тля, хорошая же картинка», — подумалось ехидной Нинке, у которой впервые в жизни от какого-то там поцелуя с каким-то там клиническим синеволосым идиотом закружилась голова. «Конец мая, кругом молодая листва, деревья зелененькие, птички поют, солнышко светит, а под деревьями я, такая вся из себя, красавица, и с этим придурком целуюсь! Видели бы меня люди. Позор, позор… Вот черт, а тело у него хорошее. Сильный». И она сильнее сжала ладонь на его плече, чтобы он понял, что Нину Журавль нужно обнимать еще крепче.

Он понял.

А люди видели. Кое-кто даже умилялся.

Проходившие мимо них бабушка в пенсне и ее внучка — девочка лет пяти-шести с длинными золотыми кудряшками, синхронно обернулись на целующуюся около огромного дерева пару.

— Ната, ты спрашивала, что такое любовь между тетенькой и дяденькой? — вопрошала ребенка старушка.

— Да, баба Леля, — пропищала ее внучка.

— Вот она, смотри, — на глазах ломала старушка в пенсне стереотипы бабушки, не разрешающей детям смотреть на сцены поцелуев. — Когда ты вырастешь, Наточка, ты тоже будешь такой красивой, как эта девушка, и у тебя будет такой же милый молодой человек. Только мы тебе парня найдем не такого оригинального… Беленького, чтобы у вас деточки были такие же светленькие, как ты.

Идущие следом за ними три девушки-подружки, которым можно было дать лет по четырнадцать-пятнадцать, тут же захихикали.

— Она еще сама лялька, а ей бабка уже жениха ищет! Клево, блин! — воскликнула одна из них, что-то увлеченно печатающая в сотовом телефоне.

— Либеральная старушка. Тоже такую хочу!

— Ой, а глядите, как парочка целуется, давайте их сфотаем? — заприметила Нинку и Келлу ее приятельница. — Какие милые! Восторг!

— Тьфу, — третья продемонстрировала откровенное недовольство увиденной картиной, — аж противно! Глэмка и нефор, жесть какая-то, куда мир катится? Скоро готы с моделями начнут встречаться.

— Не ворчи! Ты завидуешь просто, — тем временем запечатлела Нинку и ее парня на камеру одна из девушек, а вторая последовала ее примеру. Парочка показалась романтической.

«Не завидую, — подумала сердито третья девушка, — просто также хочу, чтобы все романтично было и красиво. А всех нормальных парней расхватали такие вот жабы, как эта блонди. И вообще, я хочу себе Келлу или Рэна из “На краю”. Да любого парня из этой группы хочу! Каким-то дурам ведь повезет, будут с ними, а я… никогда с ними не встречусь».

А вслух она лишь брезгливо произнесла, дернув плечом:

— Фу, развели на улице слюни розовые. И синеволосый какой-то страшный.

— Сама ты страшная! — накинулись на нее подруги. — Он милашка!

Девушки, оглядываясь, удалились. Только лишь вечером этого дня, когда они перекинули фотографии с телефонов на компьютер, одна из них с восторгом узнала Келлу и выставила фото в Интернет, начав с неофициального, но жутко популярного сайта, посвященного их любимой группе… Андрей потом долго сердился на барабанщика, и тот в конце концов заявил, что это не он.

Келла и Нинка слышали только слова старушки, и это их обоих необыкновенно смутило, хотя они и не спешили признаваться в подобных чувствах друг другу.

«Что такое с моим гребаным сердцем? Оно что, тает?» — с животным испугом подумала Журавль и первой отпустила Келлу, коснувшись кончиками пальцев его губ.

Он улыбнулся.

— Классно я целуюсь? — тут же спросил парень, уже ничуть не злясь. Его огненный характер позволял парню быстро загораться, испытывая самые разнообразные эмоции, но и отходил он тоже быстро.

— Не очень. Твои пирсы мешаются, — надула губки Ниночка, теребя музыканта за край футболки. На самом деле ей нравились его проколотые губы, и против пирсингов на носу и в бровях она ничего не имела против.

— Они никому не мешаются и всем нравятся, не гони, детка. Я вообще классный, просто ты еще не была со мной в… А, блин, звонят. Подожди. Это важный звонок…

И, прежде чем блондинка начала доказывать обратное, Келла ответил на телефонный звонок. Та тут же прислушалась — она всегда была жутко любопытной.

— Да?

— Это я, — раздался в трубке голос менеджера Андрея.

— А я думал, это не ты, — серьезным тоном проговорил барабанщик, одной рукой обнимая Нинку. — Я думал, это пробудились демоны ада.

— Ты где? — бархатным голосом поинтересовался Андрей, привыкший не обращать внимание на идиотские шуточки подопечного.

— А что? — насторожился тот мигом. Контроль менеджера его порядком раздражал.

— Значит, не в студии. А Кей где? — задал новый вопрос тот.

— Я ему не пастух. Откуда мне знать, где он может шариться. Так что ты хочешь?

— Я по поводу обложки нового альбома еду сейчас к художнику одному.

— К Томасу? — радостно спросил Келла.

— Вы знакомы? — удивился менеджер группы «На краю».

— Нет, про него Кей рассказывал. Немного. Однажды, — путано объяснил парень.

— Кей с ним знаком? Странно, но неважно, — проговорил Андрей. — В общем, я еду сейчас к этому Томасу домой, он покажет мне наброски, и мне хотелось бы увидеть там кого-нибудь из группы. Кажется, Кей и Филипп больше всех спорили насчет обложки.

— Ну, так их и ищи, я занят. Мне по фиг на обложку. Вы можете от руки нарисовать там корявых упыриков, и я ничуть не расстроюсь, — отозвался Келла. Нинка хмыкнула, но продолжала подслушивать, машинально поглаживая парня по предплечью.

— Опять в клубе веселишься? — поинтересовался менеджер.

— Почему опять? — отодвинулся от оттопыренного Ниночкиного уха барабанщик. — Я… я со своей девушкой.

— Ах, с девушкой, ну что ж, тогда не буду мешать, — откровенно смеясь, сказал звонящий, — если что, передавай Кею, чтобы связался со мной, пусть к этому Томасу подъедет. До связи. Привет девушке.

— От тебя я девушке точно привет передавать не буду, — усмехнулся Келла и спрятал телефон в джинсах.

— Красивый у мужика голос, — сказала Нинка и тут же засыпала музыканта вопросами. — Что ему надо было? Что он имел в виду под клубами? Почему передавать привет не будешь?

— Да я раньше часто туда ходил. Пока тебя не встретил, — очень неопределенно выразился парень. — А голос у этого чувака классный — так все телки говорят. Наш Андрейка — бабник жуткий, даже мне его не пере… — и опомнившись, он закашлялся, а потом продолжил: — На него женщины так и вешаются, а он рад со всеми заигрывать, ну и так далее.

— Бывают такие, — кивнула Нинка с видом знатока мужского пола. — У Катьки дядька такой же мачо. Хотя парень хороший, но не без дури. Кстати, — вспомнилось девушке, — и моей дурынде этот ваш Андрей понравился. Она его всю дорогу импозантным мужчиной называла и говорила, что, типа, это ее типаж. А, неважно, я ей потом мозги промою. А что там насчет твоего Кея? Его ждет… Томас, да?

— Вроде. Ну, может быть, он к нему и приедет, — пожал плечами Келла. — Кстати, мы такси ловить будем или ты хочешь на автобусик сесть, королева? Там бывает очень романтично. — Он вновь решил поцеловать ее, но девушка, коснувшись его щеки губами, немного отстранилась.

— Хочешь, мы съездим к Томасу? — мягким и ненавязчивым тоном предложила Нинка Келле. — А ты, кстати, в курсе, что он отец Кати?

— А, да, Кей рассказывал.

— Что-то тебе много Кей рассказывал. Странно даже. Так что, съездим к Радовым? Ты увидишь этого превосходного художника, обложечку. Поверь, Томас может такое нарисовать, что даже ты, мой котенок, будешь шокирован до глубины своей музыкально-барабанной души, — несколько перехвалила папу Кати Журавль, — и ты встретишься со своим другом Кеем.

«И я заодно с ним встречусь, с моим Кеечкой! Не упускать же мне такой шанс!» — вероломная Нинка все еще не теряла надежду затащить в свои сети и фронтмэна «На краю».

— Как скажешь, девочка моя, — весело согласился парень. — К Томасу так к Томасу. Повторим еще раз? — он имел в виду поцелуй.

— У Радовых дома. Поехали.

Таким образом, они и прибыли в квартиру Катрины, в которой и так уже было немало дорогих гостей, приглашенных ее непутевым папой по случаю какой-то там круглой даты, связанной с его изобразительным творчеством.

Томас просто не мог нарадоваться на вновь пришедших, особенно долго жал руку Келле, назвав его «современным и не боящимся никакой критики юношей», а также «истинным панком», а когда узнал, что они с Нинкой вроде как встречаются, тут же принялся расписывать синеволосому все плюсы Журавлика, нещадно увеличивая их в размерах. Ниночка была в очередной раз описана папой «земным ангелом во плоти человеческой» и «Мадонной этих чудных краев». Кстати, они прибыли намного раньше Андрея и Кея, который, как предполагала Нинка, должен был приехать с менеджером.

Она вместе с Келлой уютно устроилась на подоконнике. Нинка едва ли не первый раз за все время общения с синеволосым почувствовала, что он не такой уж и гад. «Что там Катька недавно говорила? Ага… В мужчине хороши не только милое личико и модная одежка, но и крепкое удобное плечо? Возможно-возможно…»

Келла наклонился и поцеловал ее лоб.

«Надо же, какие мы нежные», — подумала Нинка, чувствуя себя кошкой, объевшейся сметаны.

Келла вполне сносно играл на чьей-то гитаре, многочисленные рок-гости пели, не боясь побеспокоить шумом соседей, какие-то идиоты ушли вызывать духа. А еще Келла был теплым и уютным, в общем, светловолосая девушка пребывала почти что в идиллии.

Вот только идиллии не длятся долго — это общепризнанная истина.

Ни Катя, ни ее подруга не знали, что к ждущему в коридоре Валерию подкатывает в это время друг Томаса — Борис и спрашивает, почему он, Валерий, стоит «тут в полном одиночестве, когда все веселятся на кухне?»

— Кухня — это стратегическое место этого дома. А в ту комнату, — покосился Боря на спальню Томаса, — не ходи. Там сумасшедшие спиритизмом занимаются.

И он повел слегка озадаченного Бабу Ягу прямиком на кухню. Естественно, когда я увидела этого дурака, было уже поздно. Он сразу заметил Келлу и Нинку.

Он все-таки увидел их.

— Ой, что будет, — закрыла я лицо руками. Валерий, узрев Нинку с конкурентом, тут же потерял контроль над собой и бросился к ним, чудесным образом перелетев через стол, словно изучал в какой-то восточной школе боевые искусства. Правда, он опрокинул большую бутылку хорошего живого пива, принадлежащего одному из ветеранов тяжелого рока, сидевшего за столом и рассуждающего о современном шоу-бизнесе. За что Яга и поплатился. Он не успел накинуться на Келлу, который тоже не ожидал увидеть Валерия здесь, а был перехвачен сразу тремя парами сильных рук, одна из которых радовала присутствующих напульсником с зелененькой коноплей, в то время как на футболке обладателя напульсника значилось: «Нет наркотикам!».

— Козел! Nзапрещено цензурой около трех разN, ты опять с моей любимой! — бешеным голосом заорал Валерий, пытаясь дотянуться до Келлы. Спрятавшаяся за его широкой спиной Нинка молча показала средний палец надоедливому поклоннику.

— Силен, парень, — никак не могли справиться с ним нехилые гости папы, а сам Томас даже в такой момент сумел сохранять спокойствие, заявив, что «у молодых всегда гормоны играют».

— Пусть играют где-нибудь за пределами этого места, — зычно прогудел тот, кто лишился пива, и буквально через пару минут сопротивляющийся Валерий, все еще желающий «набить морду этому ходячему мертвецу», оказался за дверью. Кстати, удерживать пришлось не только его. Келла был не из пугливых товарищей, и даже после того, как получил бутылкой по голове, все еще хотел разобраться с наглецом, посягающим на его личную девушку.

— Что за шум, а драки нет? — появился тот самый длинноволосый дядька, которого я встретила у входа в свою квартиру.

— Была уже драка, — ухмыльнулся один из бородачей. — Сгоняй лучше за пивом.

— Какое пиво? — возмущенно завопил Томас, увидев меня. — Ребята, мы же не пьем алкоголь!

Началось.

Дурдом завертелся с новой силой, набирая обороты.

Я осторожно открыла дверь и выглянула в коридор. Баба Яга наблюдался между двенадцатым и одиннадцатым этажом, угрюмо сидящий на подоконнике.

— А тебе что надо? — он явно забыл, что еще полчаса назад я была его подругой.

— Вот, возьми, — протянула я фото Нинки, которая радостно улыбалась в объектив. Это снимок делала я сама на зимних каникулах, когда подружка вдруг решила справлять Новый год у меня, а не дома и не в клубе, и безумно радовалась тому, что в соседнем доме пара придурков едва не подожгла квартиру, неправильно запустив петарду из окна.