Услышав мой вопрос про автографы, Оля лишь рассмеялась.

— Нет, вовсе нет! Мне нужны не автографы. Мне нужно фото, — сказала она, и я едва ее расслышала — связь стала плохой. Видимо, гроза совсем разбушевалась.

— Не поняла, — нахмурилась я.

— Мне нужно фото, Наташа, — повторила Оля громче. Однако связь все равно оставляла желать лучшего.

— Какое фото?

— Ты же знаешь, что среди участников есть некто Октавий. Он всегда в маске. И никто никогда не видел его лица. Добудь мне его фотографию. Фотографию Октавия.

— Добыть фотографию Октавия? — изумленно повторила я.

Да, Октавий был барабанщиком «Красных Лордов» и действительно скрывал свое лицо. В райдере для него был отдельный пункт — нужно было предоставить ему отдельную гримерную, в которую никто не сможет войти, кроме самих музыкантов и их стаффа. Иначе — огромный штраф. Тоже с шестью ноликами.

Бородач снова внимательно посмотрел на меня, да так пристально, что по рукам побежали мурашки. Что ему нужно-то?!

Я теперь уже сама кивнула ему, спрашивая, что нужно. Он отвернулся, сложив на груди руки. Странный тип. Небось, хочет сделать со мной то, что вытворял с другой рыжей на видео. Бр-р-р.

— Именно. Фотографию Октавия! За это можно получить неплохие бабки! — продолжала тем временем Оля. — Короче, один мой одногруппник переехал в Штаты, работает в крупном журнале, а там все просто помешались на том, чтобы достать лицо этого самого Октавия. Редакции крупных журналов и порталов готовы отвалить кучу денег тому, кто добудет достоверные фото с Октом. У них негласная охота идет. Мы буквально на днях общались с одногруппником, и тут я вспомнила о тебе…

— И сколько за это можно получить? — спросила я с любопытством.

— А ты подумай, — хмыкнула Оля.

— Двадцать тысяч долларов? Тридцать? Сорок? — неуверенно начала я. — Что, больше? Неужели, сто?

Взгляд бородача бесил, и я, не выдержав, несколько раз повелительно махнула рукой — мол, отвернись, приятель. Кажется, он улыбнулся. А может быть, нет. Из-за шикарной бороды и усов сложно было это понять.

Оля рассмеялась по телефону, но вмиг посерьезнела.

— Полмиллиона, Наташа, — хрипло ответила она. — Полмиллиона. И это еще не максимум. Мы могли поделить бы эти деньги на двоих. Половина — мне, половина — тебе. Представляешь, какая бы жизнь у нас началась? Ты бы расправилась со всеми своими долгами, помогла бы своей семьей и той семье, второй, которую ты, как дура, тащишь. У тебя бы брат в лучшем университете учился, мать занялась бы здоровьем. Ты бы дом мечты себе купила! Тебе ведь надоело скитаться по этим съемным квартирам со старой дешевой мебелью. Ты бы путешествовала, как всю жизнь мечтала! Ты бы жила нормально! Как они!

Я сглотнула.

Легкие деньги. Другая жизнь. И всего один чертов снимок.

Слова Оли выбили меня из колеи.

Я действительно жила не так, как мечтала, и мою жизнь нельзя было назвать легкой, хотя я никогда не жаловалась. И давно уже даже не плакала из-за этого. Но в глубине души… В глубине души мне хотелось другого. Мне хотелось иметь свой домик или квартирку, иметь любимого мужчину, детей и собаку. Иметь стабильность. Сделать близких счастливыми. И чувствовать себя защищенной.

Ничего этого у меня не было.

Эта власть была только у денег. А их у меня не было.

Деньги — мое слабое место.

— Нужно добыть всего одну фотографию, всего одну, — продолжила Оля тоном змея-искусителя. — И вся жизнь может поменяться. И твоя, и моя. Понимаешь?

— Понимаю, — задумчиво ответила я, глядя на собственные колени и ничего вокруг не замечая. Сердце стучало часто-часто — наверное, в предвкушении. А может быть, от страха. Соглашаться или нет?

— Да, понимаю, — повторила я. — Но не понимаю другого — за что тебе пятьдесят процентов? Рисковать ведь буду я, верно?

— Хорошо, — подозрительно легко согласилась Оля. — Сорок на шестьдесят. Как тебе?

— Тридцать на семьдесят, — в азарте ответила я. Я привыкла торговаться — этому меня еще мама учила, а она раньше продавала на рынке фрукты и овощи. Когда я была мелкой, я сидела на рынке вместе с ней, а, став постарше, даже оставалась за нее. Мы никогда не жили богато, и стать обеспеченной превратилось в мою мечту.

— Боже, ты хитрюга. Окей! Пусть будет так! — снова согласилась Оля. — Но ты должна сфотографировать Октавия. Поставь на кон хоть свою жизнь, но сними его! А уж я найду способ продать фотки подороже. Давай изменим нашу жизнь, Наташа? Я…

Однако услышать остальное не получилось. Связь снова стала ужасной, и разговор закончился. Я выключила телефон, почувствовала что-то неладное, повернулась вправо и… нос к носу столкнулась с бородачом, который теперь сидел рядом. Он с таким интересом разглядывал меня, что я опешила.

— Твою черешню! Вам чего?! — воскликнула я от неожиданности. Когда этот тип успел занять место рядом, я понятия не имела. Наверное, слишком сильно отвлеклась на разговор.

Он довольно хмыкнул.

— Не орите мне в ухо, мисс истеричка.

Я отодвинулась, прижала к груди рюкзак и заявила:

— А вы не сидите ко мне так близко. Что вам нужно, мистер извращенец?

— Ничего. Что вы можете дать? — картинно вздохнул он. Голос у него был подозрительно молодым. В нем чувствовался едва-едва уловимый акцент. Иностранец? Нет, скорее всего, привык говорить на другом языке.

— То же, что рыжуля в том видео, в котором вы снимались? — прищурилась я.

Бородач нахмурился.

— Какие у вас странные фантазии. Я не снимаюсь в подобного рода видео.

— Вы их только смотрите? — изогнула я бровь.

— Да не смотрю я ничего такого, черт возьми! Зачем мне смотреть, если я привык в этом участвовать? — спросил он, заглядывая мне в лицо. Я снова пропала в его темных глазах. И зачем он носит эту дурацкую бороду и доисторический костюм? Это старит его лет на двадцать. Может быть, он немного тронутый?..

— Так, значит, все-таки снимаетесь? — изогнула я и вторую бровь.

— Я не то хотел сказать! Вы меня путаете, мисс истеричка. Святые подгузники! Говорю первый и последний раз — просто, чтобы вы знали. Мой друг прислал мне ссылку и сказал, что нашел моего двойника. Я перешел по ссылке, открылось это видео, и тут вы отключили блютуз. Ну и опозорили меня перед всеми этими достопочтенными гражданами.

— А ваши друзья любят вас, — улыбнулась я. — Так сказать, настоящие у вас друзья.

— Нормальные у меня друзья. Мы часто…. — Он не договорил, ибо я перебила его.

— Тс-с-с, — приложила я указательный палец к своим губам. — Не стоит, мистер извращенец. Не нужно оправданий. Если честно, мне все равно. Вы взрослый и, надеюсь, дееспособный мужчина. Вы можете смотреть все, что душе угодно.

— Вы мне не верите, — констатировал бородач с неприятной улыбочкой.

— Мне. Все. Равно. Давайте помолчим? У меня от вас голова болит, — призналась я. Не то чтобы я мстительная, просто до сих пор злилась на него за то, что он даже спасибо мне не сказал, а вылил на меня все свое раздражение. Почему я должна быть милой с теми, кто хамит?

— А она у вас вообще есть? — удивленно спросил он и стал изумленно разглядывать меня — вроде как в поисках головы. Малыш с соседнего кресла весело рассмеялся.

— Как смешно, мистер извращенец. Вверх остроумия, — нахмурилась я. Что за неприятный тип!

— Ладно-ладно, я не хотел вас обидеть. Давайте начнем сначала. Как вас зовут? — всерьез спросил он.

— Катя, — зачем-то соврала я и успела заметить в его глазах тень. — А вас?

— Антон, — протянул он мне руку. Крепкая мужская ладонь: узкая, с длинными пальцами, выступающими костяшками и узором вен под загорелой кожей. Красивая и аккуратная. С тонким кольцом — черный камень и серебро.

Мне хотелось коснуться его руки, но я из вредности не стала этого делать.

— Неприятно познакомиться, Антон, — пропела я, игнорируя руку.

— Язва. У вас есть парень? — огорошил меня бородач неожиданным вопросом. Он что, подкатывает ко мне? Может быть, любит рыжеволосых?

— А что если есть? — нахмурилась я, убирая назад пряди.

— Жаль. Парня, разумеется, жаль. Как он вас терпит?

У меня перед глазами запылал огонь.

— Хорошо, что вас терпеть некому. Вы ведь наверняка один.

— С чего это вдруг? — с досадой в голосе спросил бородач. Его глаза за стеклами очков весело блестели.

— Кто выдержит такого, как вы? Мы разговариваем несколько минут, а у меня от вас в висках ломит, — сказала я.

— Это вашему мозгу места не хватает, рвется наружу, — заметил он.

Еще одна остроумная шуточка! Я театрально зааплодировала.

— Ничего себе! Гений! Ха-ха-мастер! Невероятная шутка! От смеха разрываются легкие!

— Вы меня смущаете, Катя, — плутовато потупился бородач.

— Не стоит смущаться, Антон, — возразила я. — Я аплодирую либо талантливым, либо дуракам. И заметьте, никакого таланта в вас не вижу.

Он ничуть не смутился.

— Зачем вы так? Я талантлив.

— Талантливо снимаетесь в видео для взрослых, я заметила, — закивала я. — Девушке явно нравилось.

— Это был не я, — возразил Антон.

— Разумеется. Так все говорят, — не смогла удержаться я от смеха.

— Если бы это был я, ей бы нравилось гораздо больше…