— Вигго, сын Бритты Мстительной, пусть он и выиграл бой, убит. Это не умаляет его славы как победителя Хольмганга. Но он решил стать волком, как и его брат. Как и его хозяин, — гремел Агни. — Проклятым оборотням не место среди людей. Они слишком опасны.

Люди притихли. До них очень медленно доходило то, что произошло. Агни и сам не был до конца уверен в том, что случившееся было действительностью.

— Ты! — взревел Хьялмар, силясь подняться, но его жёстко ткнули в спину, сильнее заламывая руки. — Ты бесчестен, Агни Левша. Вигго выиграл сражение! А твой человек убил его подло, раненого и обескровленного.

— Ты в самом деле сохранил бы жизнь зверю? — В обычно спокойном голосе Агни звучало удивление. — А скольких детей да сколько голов скота мы не досчитались? Скольких такие, как он, утащили в лес? Волку — волчья смерть!

— Бесчестный ублюдок, — снова проворчал Хьялмар. Его тут же ударили в лицо за эти слова. Хьялмар сплюнул кровь. — Боги на стороне Вигго, как бы ты ни кичился, Левша! Справедливость на его стороне! Ты не должен был убивать того, кто победил тебя на Хольмганге. Убил Вигго. Убил Ольгира! Убийца конунга!

Левша молчал, пока оставив без ответа эти слова. Он неспешно спрятал меч в ножны и вперил тяжёлый взгляд в Хьялмара. Тот глядел на него пристально и ненавидяще.

— Смотрю, ты нисколько не удивился тому, кем оказались хускарлы Ольгира. Не будь ты сейчас в обличье человека, я бы и тебя заподозрил в зверином колдовстве.

— Мне плевать, кто они. Ольгир был мне как брат. Его воины — моя семья. Зато я точно знаю, что ты, Левша, сегодня потерял последние остатки своей чести. Убийца конунга. — Хьялмар вновь повторил это, выплёвывая слова. — Боги на нашей стороне.

— Не на твоей. — Агни произнёс это негромко и подошёл ближе, чтобы Хьялмар его хорошо слышал. — Твои боги ошибаются. Я не убивал Ольгира. Они ошиблись, отняв на Хольмганге жизнь у моего бойца.

Хьялмар заскрежетал зубами.

— Я не верю тебе. Не верю!

— Твоё право. — Агни сложил руки на груди. — Но только я повторяю: вели своим бойцам опустить оружие. Нам ни к чему эта схватка из-за хускарла.

Хьялмар молчал. Агни хмыкнул и повернулся к его страже.

— Что решите вы? Бог рассудил, что правда на стороне сына Бритты Мстительной, как бы то ни было. Я выплачу его семье три меры серебром, как полагается по закону тому, кто одержал победу в Хольмганге. — Агни ненадолго замолчал. — Но также бог наказал его за дерзость, позволив зверю укусить его, а после отдать свою шкуру. Он стал оборотнем. Что же, мне нужно было сохранить ему жизнь? Вы так считаете?

— Не смей говорить с моими воинами, Левша, — проскрежетал Хьялмар, но Агни даже не взглянул на него.

Стража Хьялмара напряжённо молчала. Агни снова хмыкнул, на этот раз недовольно. Пусть эти люди и служили человеку из рода конунга Анунда, но он теперь был выше него.

— Агни, отпусти Хьялмара! — раздался голос Тилы. — Он не нападёт. Он послушает меня.

Она всё ещё дрожала, как воробей на ветке, но смелости в ней было столько же, сколько обычно сидит под шкурой тура.

— Опустите оружие! — воскликнула она. — Вы и моя стража тоже!

— Тила, — хрипло произнёс Хьялмар и вдруг скривился, отводя лицо.

— Они убьют меня вместе с тобой, если ты решишь драться. Хьялмар, их больше. Подумай. — Произнося это, Тила теряла свою прежнюю робость. — Агни пообещал, что выплатит семье Вигго положенное серебро. Он принял волю бог… а. А ну опустите оружие!

Стража неохотно подчинилась ей. Хьялмар по-прежнему сидел со скривлённым лицом. Агни с интересом наблюдал за духом валькирии, что неожиданно пробудился в пугливой женщине. Наконец она обратила лицо и к нему тоже.

— Агни, конунг. — Она чуть поклонилась, произнеся это. — Отпусти нас с Хьялмаром. Мы отбудем обратно в Швецию к конунгу Анунду, если тебе будет угодно, чтобы не мешать.

Агни незаметно улыбнулся в усы. Он не просто догадывался — он ждал, что наивная Тила произнесёт именно это. Вернётся в Швецию, где у её родни есть множество воинов и кораблей, родит наследника и сама станет матерью будущего конунга. Агни покачал головой.

— Ни к чему Швеция, — сказал он. — Ты с братом останешься здесь.

— Тила, мы в плену, — проворчал Хьялмар. — Как ты до сих пор не поняла?

— Лучше уж так, чем умереть, — бросила она, вперив сердитый взгляд в брата.

— Лучше уж умереть, чем так, — буркнул он.

— Тила, — обратился к женщине Агни. — Позволь решить с тобой этот вопрос. Ты остаёшься с нами. Ты вольна, как и прежде. Твои с братом воины вольны, как и прежде, и получают жалованье. Но они не смеют сражаться со мной и с моими людьми. Ты и они, а точнее вы оба, не смеете вступать ни в какие союзы против меня. Взамен я сохраню вам всем жизни и оставлю ваши блага.

— Хорошо, — согласилась Тила слишком легко. — Но соблюди правила Хольмганга и одари серебром семью Вигго. Его сестра достойна лучшей жизни, пусть она и потеряла сегодня двух братьев.

Агни удовлетворённо кивнул еле заметно. Живая и невредимая Тила рядом с ним будет залогом хороших отношений с Анундом. Если тот, конечно, не забыл про своих онасканских родственников. Тила потеряет ребёнка, и он найдёт ей мужчину из своей семьи. Или погибнет прежде от заражения или болезни. Ему ни к чему ещё одна громкая смерть в Большом доме.

— Хьялмар, — на этот раз Агни обратился к мужчине. — Если ты не примешь эти условия, то ты подставишь под удар свою сестру.

— Я принимаю твои условия, Левша, — почти не разжимая напряжённых губ, произнёс Хьялмар.

— Вот и славно.

Хьялмар посмотрел на Агни исподлобья, и взгляд его не сулил ничего хорошего. Но глупо было полагать, что это напугает конунга. Хускарлы Агни отпустили Хьялмара, и тот поднялся на ноги, потирая руки. Он встал в полный рост, поравнявшись с конунгом и по-прежнему буравя его полными ненависти глазами. Тила коснулась плеча брата и стала рядом с ним.

— Хьялмар, — твёрдо сказала она, решительно отталкивая брата. — Идём.

— Ты будешь жить под одной крышей с убийцей твоего друга, — вполголоса произнёс он, но при этом удостоверившись, что Агни его слышит.

— Глупо полагать, что Ольгир и его свора были мне друзьями, — встрепенулась Тила, не таясь.

Агни в который раз усмехнулся, поражаясь её простоте. Женщина снова толкнула брата, что-то бросила своим хускарлам и пошла прочь. Мужчины двинулись за ней. Агни велел нескольким своим воинам проследовать вместе с ними, а сам обратился к месту, где только что было сражение.

Конунг опустился перед распластанным телом Кнута, осматривая его снова, а после перевёл взгляд на лежащего чуть поодаль Вигго, сошедшего с ума из-за волчьей кожи. Он поднял с коровьей шкуры один из предоставленных для Хольмганга мечей и поддел его остриём тело Вигго. Он подцепил краешек вольчей кожи и отбросил его с плеч мертвеца. Шкура оказалась очень старой и поношенной, точно десятки человек до Кнута и его брата носили её на своих плечах. От неё отваливались пуки шерсти и целые клочки кожи. Агни поморщился, думая, стоит ли забрать шкуру с собой или нет. Станет ли она предметом его помешательства, или она умерла вместе с последним хозяином, не успев прирасти к его плоти. Агни с сомнением покосился на Льёта, убившего Вигго. Мужчина выглядел здоровым и не походил на безумца.

— Не хочешь примерить? — с серьёзной усмешкой спросил Агни у него.

Льёт улыбнулся, точно Агни произнёс хорошую шутку.

— Сожги её, Агни, или порежь, в самом деле, — сказал он, теребя серебряную серёжку в ухе. — Не хватало мне такого счастья.

Агни кивнул и, наступив на шкуру с одного края, разрезал её на мелкие кусочки.

Ситрик вздрогнул, проснулся. Его вновь одолевали жуткие сны, похожие на действительность сильнее, чем его настоящая жизнь, ставшая странной с недавних пор.

Снова в дрёме его разрывали волки, и снова он чувствовал всё так, будто проживал век в чужом теле. Ещё не раскрыв глаз, он нерешительно потянул руки к шее, ощупывая её. Раны, оставленной ножом, не было, но вот в голове по-прежнему было красно и пусто от волчьего безумия. Сердце стучало так громко и гулко, что отдавало звоном в дерево лавки, на которую его уложили в этот раз.

Ситрик протёр кулаком веки, но тьма в доме стояла такая, что ничего не было видно. Красная пелена медленно сползала с глаз. Очаг молчал, а холод медленно заползал под одеяло. Во сне Ситрик, верно, сучил ногами, потому что одеяло сползло до колен. Не замёрзни он, так и не проснулся бы, оставшись в яме один на один с разъярённым волком. Ситрик попытался подтянуть к себе одеяло, но оно противилось, будто сверху положили что-то тяжёлое. Парень невольно подумал о том, что на нём могла уснуть кошка, как это бывало дома, но у отца Якоба её не было. Ситрик снова дёрнул одеяло на себя, но оно намертво застряло. Верно, зацепилось где-то или застряло между лавкой и стеной.

Ситрик приподнялся, чтобы посмотреть на то, что мешало ему укутаться и спрятаться в плаще.

У его поджатых ступней сидела тьма, куда более густая и чёрная, чем всё кругом. Это была холодная пустота, явившаяся в человеческом теле. Услышав, что Ситрик проснулся, она повернула голову на звук. Глаза её сверкнули в темноте, как металл, выкованный из света погибших звёзд.