Анна Гаврилова
Большая и грязная любовь
Пролог
Никогда не пила на улице. Тем более шампанское. Тем более теплое. Да еще из горла?! Но после встречи с девчонками такая тоска накатила, что, вывалившись из такси, не домой свернула, а к супермаркету. Взяла бутылку «брюта», и вот.
Если мама, упаси бог, застукает меня за этим занятием — запилит насмерть, но перемещать свои кости к соседнему подъезду совершенно не хочется. К тому же там лавочка без спинки и фонарь не горит, а на улице темно-о-о…
— Девушка, с вами все в порядке? — спросил проходивший мимо собачник.
Я как раз новый глоток делала — захлебнулась, закашлялась и мысленно послала сердобольного прохожего по известному адресу.
— Ну, прости, — останавливаясь, хмыкнул он. Псина — огромная, но, похоже, безродная, грозно рыкнула.
— Ага, — пробормотала я, старательно вытираясь рукавом. На фига, спрашивается, ветровку стирала?
Псина рыкнула повторно, а я подумала и мяукнула в ответ.
— М-да… — заключил собачник.
Махнула рукой — мол, иди, не мешай. Но прохожий оказался на редкость приставучим. Спустил дворнягу с поводка и, едва пес скрылся в ближайших кустах, плюхнулся на лавку.
— Дай попробовать, — сказал он и потянулся к бутылке.
Я машинально отодвинулась.
— Ага, щас!
Не ответил, а я же мысленно чертыхнулась и отодвинулась еще дальше.
— Кри-ис… не жадничай.
— Э… Мы знакомы?
Окинув собачника пристальным взглядом, я пришла к выводу, что вижу его впервые. Хотя… может, и знакомы. Внешность у мужика совершенно непримечательная — весь какой-то типический-типический. Да и псина у него невыразительная, хоть и большая.
— Почти, — «обрадовал» собеседник, а до бутылки все-таки дотянулся. Потом кивнул на мои голые ноги, спросил: — Не холодно?
Вообще-то не жарко — вечер как-никак, да и лето, если верить календарю, еще вчера закончилось. Но не в джинсах же мне идти было.
— Чего надо? — невежливо буркнула я.
— Да просто мимо проходил, — пожал плечами безымянный, приложился к горлышку. — Фу! Да оно же теплое!
— Ну извини… те.
— Можно на «ты».
Угу. Можно, но не нужно.
— Так что случилось? — спросил незнакомец. — Почему пьем?
Очень захотелось послать его в третий раз, только уже не мысленно, а вслух. Но мужчина заглянул в глаза, и во мне что-то переменилось. Вернее — в голове что-то щелкнуло, рот сам собой открылся, а с языка сорвалось:
— Да потому что дура!
— А… поподробнее? — вкрадчиво спросил собачник.
— Ну я же с самого начала знала — не нужно на эту встречу идти!
— Какую встречу?
— С девчонками! С одноклассницами! — Мужик глядел на меня с таким участием, что не выдержала и выдала все свои тайны разом: — Мне тридцать, понимаешь? И я не замужем, и без детей, и вообще! А они все… А я…
— Завидуешь?
— Нет. Да. Ну…
Фух, ну как объяснить? Да еще мужику? Не завидую, разве что чуть-чуть. Просто жалко себя стало. Так жалко, что даже всплакнула в такси.
— А что мешает? — не унимался собеседник.
— То же, что и танцору, — пробормотала я, решительно отбирая «брют». Фига-се он попробовал! Да тут уже на донышке!
— То есть ты любовь ждешь? — догадался незнакомец. Вернее, уже не незнакомец, а собутыльник, но это неважно. — Большую и чистую?
Не зря шампанское охлажденным пьют — когда теплое, от него совсем крышу сносит. В трезвом состоянии я бы такого не сказала:
— Я даже на маленькую и грязную согласна, веришь?
У мужика чуть рот от улыбки не порвался.
— Неа, не верю.
— Зря!
Улыбка собачника еще шире сделалась, хотя казалось — куда уж?!
— Зря? — явно сдерживая хохот, переспросил он. Потом причмокнул и выдал: — Маленькую предложить не могу, а вот большую… Большую и грязную, а?
— Ага! — пить и кивать одновременно очень неудобно, но я справилась. — Можно две!
Все-таки не выдержал, засмеялся.
— Нет, две — перебор. Одна! Но большая…
Махнула на него рукой — мужчины! Ничего в загадочной женской душе не понимают. Впрочем, какая на фиг разница? Все равно треп. Простой треп и ничего кроме.
Часть I
Глава первая
Будильник выдернул из какого-то ну о-очень хорошего сновидения. Нет, сон я, увы, не помнила, но улыбка от уха до уха на лице имелась.
Перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку в надежде поспать еще пять минут, но… не повезло.
— Кри-ис! Кри-и-ис! У тебя совесть есть? — Мама кричала с кухни.
Я честно покивала и закрыла глаза, но родительница принялась греметь посудой и… в общем, встать все-таки пришлось.
Неосознанно подражая зомби, доплелась до ванной. Умылась, почистила свои 32 (на самом деле 28, но это мелочи), попутно отмечая, что похмелья как бы и нет. Пристально осмотрела прическу и пришла к выводу, что вчерашняя укладка пострадала не сильно, так что голову можно не мыть.
Впрочем, ее вообще мыть не обязательно — в нашей убогой конторе на такие мелочи внимания не обращают. Наши мальчики только в монитор смотрят, а единственная девочка — Мария Сигизмундовна, шестидесяти трех лет от роду — в наш кабинет вообще не заходит. Мы с ней только в день зарплаты и на корпоративах встречаемся.
— Кри-и-ис!
— Да, да! Иду!
Мимоходом заглянула в кухню — на столе уже дымилась миска овсянки. Я закатила глаза и скривилась — два месяца назад мама прочитала очередную книжку о здоровом образе жизни, и вот. Тот факт, что мой желудок просыпается только к обеду, а завтраком (любым!) банально давлюсь, ее не заботит.
— Крис, ну сколько можно ждать! — возопила родительница. — На работу опоздаешь!
Ну и что? У нас все опаздывают. Это часть корпоративной культуры.
Мысленно ворча, я вернулась в комнату, отодвинула створку шкафа-купе, и… а вот тут меня накрыл шок. Полный и всеобъемлющий.
— А… а это что? — пробормотала я. Потом все-таки опомнилась, заорала: — Ма-ам!
Мама на зов не спешила, я же глядела на ровные ряды вешалок и медленно зверела.
Убью! Нет, знаю, что о маме так нельзя, но убью! Прямо сейчас! И с особой жестокостью!
— Что? — В дверном проеме появилась стройная женщина в аляповатом домашнем халате и бигуди. Лицо моей… чересчур заботливой родительницы, покрывал густой слой сметаны — обязательная утренняя маска.
Я вдохнула поглубже, потом выдохнула и спросила, стараясь не шипеть и не плеваться:
— Мамочка, а где моя одежда?
Родительница одарила озадаченным взглядом, сделала шаг вперед, чтобы заглянуть в шкаф.
— Как где? Вот.
Ее недоумение было настолько искренним, что я растерялась. А мама развернулась и как ни в чем не бывало отправилась на кухню. Только бросила через плечо:
— Пить надо меньше.
Пить? О черт! Во сколько я вчера пришла? Ай…
Мысли о встрече с одноклассницами и задушевных разговорах на лавочке были решительно отброшены, я же не менее решительно направилась за мамой.
— Где мои джинсы?
Вот теперь на меня смотрели пристально, с явным осуждением.
— Что? — не выдержала я.
— Крис, я все понимаю, но если ты не прекратишь…
И все-таки я зашипела. Нет, ну сколько можно? Мне тридцать лет! Тридцать!!! Я взрослая девочка, и воспитывать меня ПОЗДНО! Тем более такими варварскими методами!
— Я прекрасно осведомлена, что тебе не нравится, как я одеваюсь, где работаю, как провожу свободное время, но… мама, ты перегнула!
Лицо, покрытое слоем сметаны, вытянулось.
— Крис, ты о чем? Мне все нравится…
Это был двойной перегиб. Запредельный.
В комнату я вернулась разъяренной фурией, схватила первую попавшуюся вешалку, бросила на кровать. Стянув пижаму, выхватила из ящика для белья трусики, втиснула в них свою красоту. Столь же стремительно застегнула бюстик (незнакомый, кстати) и попыталась отыскать колготки. Не нашла! Зато на полке, соседствующей с ящиком для белья, обнаружилась целая стопка новеньких, нераспечатанных упаковок с чулками.
Ну мама! Ну… ну ладно!
Несмотря на кипящий в крови адреналин, чулки натягивала осторожно, подтягивала еще осторожней. После упаковалась в деловой юбочный костюм стального цвета и выругалась в голос — просто крой жакета не предполагал наличие под ним блузки. Да и не было в шкафу блузок! Зато были туфли… Пар пятьдесят, не меньше. Как они уместились — ума не приложу, но стояли же.
— Ну мама… ну погоди!
— Крис, хватит! — В голосе возникшей на пороге мамули слышались гневные нотки. — Не знаю, чем вы там вчера занимались, но если не перестанешь…
Кажется, это я уже слышала.
— Если не перестану, то что?
— Я Глебу Игоревичу пожалуюсь, — выдохнула родительница.
— Кому-кому?
Мама не ответила — вздернула подбородок и удалилась. Кажется, мы поссорились окончательно.
Что ж, не впервой. Но пугать меня какими-то Глебами Игоревичами… Черт, ну ведь это глупо! Лучше бы Змей Горынычем пригрозила — о нем, в отличие от Глеба Игоревича, я хотя бы слышала!
Туфли тоже первые попавшиеся схватила. Потом забросила пару в дальний угол и вытащила из шкафа правильные, под цвет костюма. Зато сумочку (а сумок тоже было в избытке, как полка не обломилась — не знаю) выбирать не пришлось. Сумочку мамочка уже собрала! Только мобильный забросить осталось.