Что за бред? О чем она? Какая еще красавица? Какое королевство?

Не подозревая о моем недоумении, неизвестная женщина довольно погладила меня по щеке и, наклонившись, запечатлела на губах ледяной поцелуй. На миг меня обдало приторным ароматом увядших роз.

Господи, да что же это такое?!

Будто услышав мой вопрос, кто-то наверху меня пожалел, и сознание потухло, унося меня в блаженную темноту.

ГЛАВА 2

«Приснится же!» — подумала я, переворачиваясь на бок и откидывая одеяло.

Вес одеяла показался незнакомым, как и ощущение наволочки под щекой. Когда у меня появилось шелковое постельное белье?

Мысленно хмыкнув, я разлепила веки и посмотрела перед собой. Черный шелк озадачил. Как и черные волосы, разметавшиеся по этому шелку.

— Неужели кошмар продолжается? — спросила я вслух и охнула, услышав свой хриплый голос, похожий на карканье вороны.

На голос той самой женщины, что мне приснилась…

Я села и нервно оглядела себя.

— Быть этого не может!

Я была одета в черную ночную рубашку, украшенную черным кружевом, а под ней скрывалось… незнакомое и весьма ветхое тело.

Я попыталась вскочить, но внезапно изменившаяся оболочка не желала действовать с привычной мне прыткостью. У меня даже закружилась голова от несоответствия действий привычной для мозга скорости.

Но вот я поднялась с кровати и осмотрелась, ища зеркало. И не сдержала пару грубых словечек, подслушанных у грузчиков. Вместо моей маленькой спальни и даже вместо больничной палаты, где мне, по идее, следовало находиться, я стояла посреди огромной залы, в центре которой на возвышении торчала необъятная кровать.

— В черной-черной комнате… черная-черная кровать! — выдохнула я, когда все известные мне ругательства оказались исчерпаны.

Кровать и правда была черной. Черной, лакированной. Четыре витых столбика поддерживали черный бархатный балдахин с черной бахромой и черными же кисточками. Кровать устилали черные шелковые простыни, черные наволочки покрывали подушки. И даже пододеяльник был черен, как вороново крыло. Кровать высилась на черном каменном пьедестале, который черными каменными ступенями спускался вниз к черному блестящему полу. Стены из темно-серого камня поднимались к черному блестящему полотку, окна закрывали не плотно задернутые черные бархатные шторы. Кроме кровати в зале было несколько дверей и необъятный туалетный столик, уставленный темными бутылочками, с придвинутым к нему креслом.

Нервно икнув, я подошла к зеркалу, ступая по холодному полу босыми ногами, которые больше походили на лапищи хоббита, и, стараясь контролировать эмоции, взглянула на собственное отражение.

И все равно не выдержала. Вскрикнула. По залу эхом прокатился противный звук моего собственного голоса.

Из зеркала на меня смотрела женщина преклонных лет с длинными черными волосами. Кожа цвета воска походила на измятый бумажный пакет, длинный нос кривился клювом, второй и третий подбородки свисали на грудь, а сама грудь… Я ощупала себя, убеждаясь, что оная часть моего тела закономерно свисала почти до пупка. Приподняв подол ночной рубашки, я воззрилась на кривые морщинистые ноги с выпирающими коленками. На руках когтями красовались длинные кривые черные ногти.

— Нет, это все кошмар, — прохрипела я и ущипнула себя за дряблую руку у сгиба локтя. Но боль в руке подсказала, что для кошмара все слишком реально. — Нет, нет, нет!

Я еще раз взглянула на себя. Глаза старушки наполнились слезами.

Хотя нет. Глаза были моими.

Я с болью и подвываниями вгляделась в привычнее серые глаза с чуть заметной прозеленью.

— Что же это такое? Что произошло? Где я? Что случилось?

Хотелось заметаться из стороны в сторону, но в нынешнем теле я смогла лишь с кряхтением шаркать по залу, мимо зеркала и обратно, то и дело рассматривая свое отражение.

Да, я и прежде не могла бы считаться красавицей, но тогда я хотя бы была собой, а не какой-то чужой старой теткой!

Хрипя и кашляя от переизбытка эмоций, я подошла к ближайшему окну и, как смогла, раздернула шторы. В глаза мне ударил яркий белый свет. Через пару секунд, когда глаза привыкли, я смогла разглядеть, что высокое окно ведет через стеклянные двери на широкий балкон.

Пришлось возвращаться к кровати и искать обувь. Пусть тело у меня чужое, но холод, которым тянуло через плотно закрытые окна по полу, я ощущала. Не хватало простудиться!

Черные комнатные туфли — кто бы сомневался! — нашлись у кровати с другой стороны, и я наконец смогла выйти на балкон. И тут же задохнулась от дикого холода, окутавшего меня со всех сторон. Шелк мгновенно прилип к телу, по коже пробежала волна мурашек, но, глядя с балкона вдаль, я ничего этого не замечала.

Если еще пару минут назад я верила, что смогу найти объяснение произошедшему и даже как-то вернуть все назад, то увиденное мгновенно отрезвило.

Впереди, насколько хватало глаз, все укутывали снег и лед. Голубоватые ледяные скалы возвышались до самого горизонта, занесенные снегом деревья торчали посреди нетронутого белого покрова. Голубая лента замерзшей реки пересекала долину.

И посреди этого белого и голубого как сосулька возвышался заледеневший замок…

Я перегнулась через край и задрала голову, убеждаясь, что и правда нахожусь в замке. Лед укутывал резные барельефы, колонны и многочисленные высокие арки оконных проемов. Снег покрывал каждый выступ и каждую впадинку.

— Да что это такое? — воскликнула я, возвращаясь в зал и плотно прикрывая стеклянные двери. — Что это за место? Это же не замок снежной королевы, я надеюсь?

Мне никто не ответил, а я пошла проверить остальные двери в зале, игнорируя высокие двустворчатые двери, явно ведущие наружу. Туда я еще успею. Нужно сначала хоть как-то разобраться в ситуации.

* * *

Честно говоря, я ожидала, что за ближайшей дверью увижу изнанку декораций и окажется, что надо мной кто-то подшутил. Жестоко подшутил! Но за первой дверью оказалась безразмерная ванная комната. Практически целый салон красоты в отдельно взятом доме… нет, замке.

В этой комнате все было белым и серебристым. И настолько чистым, что глаза заболели от рассыпающихся от каждой сверкающей поверхности бликов.

Если бы я была собой, то расчувствовалась бы. В этой ванной комнате уместилась бы вся моя квартира. Здесь был огромный серебристый туалетный столик с овальным зеркалом, широкая оттоманка на витых белых ножках перед ним, обитая белоснежным атласом. Немного вычурная, но вполне современная раковина с кучей всевозможных стеклянных баночек на полках перед ней. На белой стене над умывальником висело еще одно зеркало в серебристой овальной раме. В огромном белом шкафу ожидали ряды безупречно черных халатов такой мягкости, что захотелось тут же закутаться в один из них. А всю дальнюю часть комнаты занимал разделенный надвое небольшой бассейн. Вода в одной его половине оказалась прохладной, а во второй — теплой.

— Если бы не обстоятельства, я бы наверняка визжала от радости, — прокряхтела я, трогая костлявой ладонью с увеличенными суставами теплую воду. — Прыгала бы, смеялась, а потом долго и с удовольствием валялась бы в воде.

С тоской оглядев все роскошество чужой жизни, внезапно ставшей моей, я отправилась осмотреть остальные скрытые помещения. За второй дверью оказался самый настоящий туалет, только с множеством мелких дополнительных удобств, вроде еще одной раковины, зеркала и полудюжины пуфиков. Сам фаянсовый друг был сделан в виде цветка и прятался в дальней части небольшой комнатки за небольшой ширмочкой.

— Ну хоть так, — не преминув воспользоваться удобствами, проворчала я.

А за последней дверью мне открылась гардеробная. Вдоль стен в два ряда шли шкафы, полные нарядов всех оттенков синего, зеленого и черного.

— Какой ужас, — только и смогла прохрипеть я, разглядывая однотипные платья с объемными юбками и торчащими вверх жесткими воротничками, как у ведьм в фильмах и мультиках.

Закончив, я вернулась в спальню и с кряхтением забралась обратно на кровать. Тело ныло так, будто я весь день бродила по горам то вверх, то вниз. А я ведь едва ли больше пары сотен метров преодолела. Как же так?

И что делать дальше?

Если отбросить всю фантастичность момента, то выходит, что я каким-то образом оказалась сначала в теле неизвестной мне девушки, а потом какая-то женщина поменялась со мной телами, и я очутилась в странном замке посреди заснеженной горной долины в теле той самой злокозненной незнакомки? Бредово. Но это единственное вменяемое объяснение всему, что со мной произошло за последние сутки.

И значит…

И это значит, что машина, мчащаяся на меня, не привиделась? Это вышло на самом деле?

— Может я на небесах? — спросила я как можно тише, хотя все равно вышло противно. — Или в аду. Это больше похоже на ад. Я снова одна. И теперь еще отвратно выгляжу.

Я невесело рассмеялась.

Хотелось получить ответы на тот хаос вопросов, что роился в голове, но мне было страшно даже открывать высокие двустворчатые двери. Мало ли что там меня ожидало. Я пока не знаю ни своего нынешнего имени, ни статуса. Ни даже места, где оказалась.