Анна Гринь

Мастер Адэр и его верный слуга Эмиль. Часть 1

Глава 1

Прохладный весенний ветерок мягко вздерну полог, позволив Ляне увидеть кусочек улицы и дома напротив. Девушка улыбнулась. Она видела призывные полотнища у входа в питейную лавку, палатки уличных торговцев, приглашающие людей купить расписные бумажные флаги, бумажные же фонарики и изготовленные из дерева фигурки Неба и Земли. С улицы доносились такие непривычные, но интригующие ароматы вина, сладостей, цветов и…

— Ляна, прекрати таращиться в окно! — хмуро велела госпожа Гоам. — Сурри, не горбись!

Эмилянь обернулась и с привычной покорностью опустила голову. Ей совсем не хотелось потакать мачехе, но девушка очень давно поняла, что госпожа Гоам признает только покорность, а любую попытку возразить воспринимает как бунт.

— Простите, госпожа Гоам, — тихо прошептала Ляна тем самым тоном, которого от нее ждали.

Она очень давно научилась правильному тону — вежливому, тихому и бесцветному. И научилась игнорировать внутреннее желание взглянуть на собеседника. Именно этого всегда и ждала мачеха, а потом наказывала Ляну, обзывая девицей со слишком наглыми глазенками.

— Сурри! — вновь рявкнула госпожа, и Эмилянь очень осторожно выдохнула — мачеха отвлеклась на свою дочь, потеряв интерес к нелюбимой и мозолящей глаза девице.

— Матушка, — прохныкала Суррель, — я хочу не этот атлас, а… вот тот, золотистый.

— Милая моя, — уже спокойнее прервала дочь госпожа Гоам, — ты получишь золотистый атлас, но не сегодня. Сегодня ты должна выглядеть достаточно богато, но и достаточно скромно. Поэтому смирись с зеленым платьем.

Ляна отвлеклась от разглядывания людей и окинула взглядом сестру, которая с постной миной томилась на небольшой лавочке, позволяя умелым рукам служанок обряжать ее в тончайшие слои шелка и атласа. Эмилянь даже чуть повернула голову на бок, разглядывая изящную вышивку на тонкой нижней юбке — на белом поле среди цветущих ветвей порхали бабочки.

— Вы уверены, матушка? — скуксилась Сурри. — А если…

— Я уверена, — прервала госпожа Гоам и строго взглянула на служанок, давая понять, что они стараются недостаточно. Девушки разом вздрогнули и с новыми силами набросились на Сурри, пытаясь в кратчайшие сроки облачить молодую госпожу в непривычное и для нее, и для них платье.

В жизни каждой девушки наступает тот самый Особенный День. Самый Главный День В Жизни. Еще недавно этим днем Сурри торжественно называла Весенний праздник, мечтая наконец стать взрослой. Но всего несколько месяцев назад ее мнение поменялось. Теперь важнее всего оказался визит в столицу провинции, в Город Трех Ветров, ведь взрослой можно стать и дома, среди знакомых лиц, а визит в большой город был шансом увидеть много нового и покорить своей красотой многих и многих мужчин.

Именно поэтому даже наряд для Сурри выбрали не традиционный, а по моде, принятой в центральной части Аталийской империи, в самой ее столице, в Золотом Городе.

Сурри подняли еще до рассвета, и три расторопные служанки, прибывшие с семьей из родного уезда, помогли девушке принять ванну с лепестками первых весенних цветов, растерли ее кожу ароматным маслом, расчесали длинные струящиеся черные волосы, а после заплели их в сложную высокую прическу из косиц. Эту прическу еще предстояло украсить множеством гребней и шпилек, искусно выполненных из золота и украшенных речным жемчугом, нефритом и бирюзой.

К моменту, когда в покои сестры позвали Ляну, Сурри уже успела истомиться за подготовкой. Лицо девушки тщательно запудрили, чтобы она казалась еще более белокожей, чем прежде, хотя, как и любая девушка хоть сколько-то благородного происхождения, Суррель редко покидала комнаты господского дома, а по улице передвигалась или под мягкой тенью бумажного зонтика на спине лошадки, или в крытой повозке. После специальной краской служанки подчеркнули природную красоту Сурри, но на взгляд Эмилянь лицо сестры стало походить на вырезанную из белого дерева маску.

Теперь же слой за слоем Суррель укутывали в сложное платье: поверх тончайшего белья из белого полотна шла расшитая туника, после юбка, представлявшая собой широкую полосу ткани в тонкую складку, которую несколько раз оборачивали вокруг талии и закрепляли специальной лентой. Дальше шел нижний халат — из ярко-зеленого атласа с узкими цельнокроеными рукавами, а поверх него Сурри облачили в верхний халат из тончайшего шелка, сплошь расшитый белыми пионами и украшенный отборным речным жемчугом.

— Матушка… — прохныкала девушка, когда на ее талии закрепили жесткий пояс из нескольких слоев атласа и шелка. — Душно.

— Терпи, — велела мать и придирчиво обошла вокруг дочери. Повинуясь ее взгляду, девушки-служанки мигом разгладили несколько складок и удостоверились, что просматриваются все слои одеяния, как того требовала мода. — Сегодня самый важный день в твоей жизни!

— Я помню, матушка, — проворчала Сурри и недовольно сморщила носик. — Я помню.

Ляна подавила едкий смешок. Пребывание в одной комнате с мачехой вполне могло обратиться для нее очередным наказанием, но девушке нравилось наблюдать за сборами. Зрелище выходило занимательным. Все лучше, чем сидеть в отведенной ей комнатке в гостинице и таращиться в маленькое окошко, выходящее во внутренний двор.

— Мы отправимся, как только вернется твой брат, — напомнила госпожа Гоам дочери. — А потом ты предстанешь перед самыми высокочтимыми представителями знати нашей провинции. Перед самим князем! И перед его сыном.

Последнюю фразу госпожа произнесла с особым подтекстом. Этот особый подтекст сопровождал все разговоры старших членов семьи Гоам с тех самых пор, как брат объявил о том, что должен ехать в столицу провинции на поклон к князю.

Пусть слова и не были произнесены вслух, но даже последний дурачок в уезде, которым правила семья Гоам, понял, что нынешний глава семьи и его мать надеются сосватать молодую госпожу Суррель за сына князя, который прошлой весной стал считаться взрослым и пока не обзавелся ни женой, ни наложницами.

Ляна не сомневалась, что затея родне удастся. Сурри с самых ранних лет отличалась красотой и изяществом, унаследовав от отца, бывшего военачальника, лишь мягкий темно-карий цвет глаз, а в остальном пойдя в мать. Невысокая, тоненькая и гибкая, как ивовая веточка, девушка даже в жестах повторяла госпожу Гоам. К ней уже пару раз сватались, но два года назад Сурри была еще слишком юна и лишь прошлой весной вошла в брачный возраст.

— Принесите чай, — велела госпожа Гоам, удостоверившись, что ее дочь выглядит безупречно. — Да проверьте, чтобы хозяин отобрал хорошие листья. Мы не бедняки какие-то, чтобы пить заваренное сено!

Одна из служанок с поклоном убежала, а оставшиеся незаметно для хозяйки переглянулись. Ляна эти переглядки заметила и невесело улыбнулась, отвернувшись к окну.

Постоялый двор выбрал для семьи посланный вперед хозяев слуга еще пару недель назад, но, как оказалось, оплатить гостиницу стоило пару месяцев назад — все приличные места в Городе Трех Ветровоказались заняты и главе целого уезда в тысячу дворов с семьей и слугами пришлось поселиться не на приличной и чистой улице, а на окраине, где обычно останавливались небогатые торговцы и путешественники.

Сурри морщила носик, вздыхала, ее мать беспрестанно ругала слуг, как своих, так и местных, но ничего изменить не удалось бы и небожителю — ради Весеннего праздника в столицу провинции съехалось слишком много людей.

Пару раз госпожа Гоам пыталась высказать свое недовольство сыну, но Дашана место для ночевки волновало в последнюю очередь. Дни единокровный брат Ляны проводил в визитах, а ночи — в компании новых и старых знакомых в увеселительных домах, возвращаясь лишь рано утром не в самом потребном виде.

Ляну жизнь на торговой улочке скорее забавляла. Из окна большой комнаты было видно далеко, она могла спокойно разглядывать прохожих. В родном уезде Эмилянь облазила каждый уголок, и уже ничто не могло ее удивить. Здесь же каждую секунду что-то происходило.

Ей нравилось наблюдать за тем, как торгуются люди возле лотков, как спорят на верандах питейных заведений завсегдатаи. Нравилось рассматривать прохожих. А посмотреть было на что!

Столица провинции находилась на самой границе, так что сюда с огромным удовольствием заглядывали торговцы из других мест. И нередко девушка могла за один час увидеть на улице выходцев из нескольких провинций, легко определяя их принадлежность по внешнему виду одеяний.

Стоит уехать из родных мест всего на сотню миль, как становится видна разница между регионами Аталийской империи. На протяжении многих веков империя росла, включая все новые и новые земли. Жителей становилось все больше, и все они приносили с собой свою уникальную культуру и обычаи. За многие годы взаимодействия некоторые традиции естественным образом проникали в культуру даже самых отдаленных регионов, так же как и традиции периферийных земель принимались в центральных землях. Каждая новая захватническая война приносила в империю новую струю, обновляя и оживляя и старинные обряды, и внешний вид жителей.