Главный храм Города Трех Ветров был, конечно, построен надлежащим образом. Он стоял на холме к северу от города, подальше от суеты, окруженный садом.

— Наш главный храм не сравнится со здешним, — без огорчения рассказывал Дашан.

Прикрыв глаза и слушая брата, Эмилянь представила себе впечатлившее родственника строение. Он рассказывал так вдохновенно, что девушка отчетливо увидела освещенный утренним светом холм, засаженный туей, каштаном и акацией, а на его вершине — высокий, в три этажа, храм с фундаментом из мрамора, возведенный из золотисто-белого сладкого каштана. Увидела его ярко-синюю черепичную крышу, роспись стен и вырезанных на концах балок рысей-хранительниц.

Внутри храм представлял собой просторный круглый зал, обильно украшенный резьбой и вышитыми полотнищами. В центре, открытый взорам всех, — алтарь с возвышающимися на нем фигурами: величественный молодой мужчина простер одну руку вперед, будто показывая путь, а за локоть другой придерживается пышнотелая женщина. На ладони ее вытянутой руки возлежит искусно выполненный букет из колосков и цветов. Небо и Земля. Вечные спутники, повелевающие миром.

Ляна фыркнула про себя и подумала: «Всю жизнь мы возносим молитвы. То Небу и Земле. То покровителю. То почившим. Это отнимает немало времени!»

Она не вымолвила ни звука, но тут же отругала себя за греховные мысли и легонько ущипнула за ладонь, наказывая.

«Я не должна была думать о подобном. Батюшка, матушка, простите и… подождите, я вернусь. Очень скоро мы отправимся в обратный путь…»

Она вернется и принесет извинения в домашнем храме семьи Гоам. Поклониться отцу и матери, давшим ей жизнь, воскурит для них благовония и расскажет о том, что видела в Городе Трех Ветров. И впредь не будет дурно думать о своих обязанностях и долге перед предками.

— Князь совершил весь обряд по правилам. Ничего не упустил, — отметил Дашан.

— Конечно, — кивнула госпожа Гоам. — Как иначе? Естественно, князь соблюдает осторожность, чтобы каким-либо своим действием не оскорбить императора. Хоть тот и находится очень далеко, но ему ведь могут и донести, а никто не хочет оскорбить его императорское величество неподобающим поведением или вольностью.

Дашан кивнул, соглашаясь с матерью. Император, будучи верховным жрецом Неба и Земли, не мог побывать в каждом городе или деревне, а потому доверял часть своих обязанностей нижестоящим. Но вот… Что, если случится в каком-то уезде неурожай, засуха, обмелеет река? То не случайность. Это Небо и Земля разгневались и наказали владельца земель за дурные мысли, за пренебрежение обязанностями, а то и вовсе — за скрытое желание свергнуть императора. На местах каждый боялся, что на него укажут пальцем и обвинят. И тогда уже ничто не спасет. Вера людская сильнее правды, а император одним словом способен казнить и миловать. Тут и слово лишнее остережешься сказать.

— Скучно… — простонала Сурри. — Мы еще не приехали? Лучше бы ты про молодого господина Дальси рассказал. Ты говорил с ним?

Хоть повозка и двигалась очень медленно, пробираясь по запруженным людьми улочкам, окраины уже остались позади.

— Скоро прибудем, — успокоил сестру Дашан. — Да, мне удалось переговорить с сыном князя. Но решение, сама знаешь, зависит от самого господина Дальси. Поэтому… постарайся, Сурри. Ты должна произвести впечатление.

Сурри самодовольно улыбнулась и стрельнула в брата взглядом. Заметив, что Дашан взглянул и на нее, Ляна чуть вздрогнула. Ее рука против воли потянулась к широкому поясу, в который она перед самым отъездом сунула привезенные с собой в город сбережения и короткий кинжал. Ничего дурного девушка тогда не ожидала, но теперь вдруг подумала, что не зря забрала самое важное — взгляд Дашана ей не понравился.

Через несколько минут им пришлось выйти из повозки и дальше идти пешком. Резиденция князя разместилась на вершине холма. Поднимаясь по лестнице, Ляна с интересом наблюдала, как постепенно перед взором один за другим возникают массивные павильоны, крытые серой черепицей. Князь не поскупился на украшения в честь торжеств — повсюду красовались яркие бумажные флаги, фонарики, а дорожку от лестницы к ближайшему строению покрывал ярко-алый ковер.

— Господин Гоам, — с поклоном сказал слуга в парадном облачении, — вы прибыли.

Тут же откуда-то сбоку появился еще один слуга и, глубоко поклонившись, жестом попросил следовать за собой.

По алому ковру Ляна проследовала за своими родственниками в просторный зал. Князь пока не прибыл, и его вассалы неторопливо прогуливались по широкому проходу, обмениваясь приветствиями и новостями.

— Ваши места здесь, — с почтением промолвил слуга, указав семье на ряд столиков из сандалового дерева. — Прошу.

Дашан кивнул, но за свой стол не опустился, улыбнулся матери и направился к группе мужчин, собравшихся у возвышения, где накрыли стол для князя. Проводив брата взглядом, Сурри дернула Ляну за рукав и проследовала к третьему столику в ряду. Беззвучно ойкнув, Эмилянь посеменила за ней.

Зал поражал великолепием. Ляна не могла не рассматривать резные балки, колонны, драгоценные вышитые картины. Этот приемный зал в десятки раз превосходил своей отделкой и убранством самые лучшие виденные девушкой палаты.

Сурри выглядела так, словно зал ее не заинтересовал. Сестра с достоинством опустилась на круглую подушечку возле столика и сказала:

— Налей мне чаю.

Пока Ляна, собрав волю в кулак, осторожно наполняла чашку, единокровная сестра окинула собравшихся спокойным взглядом. Покосившись на нее, Эмилянь подивилась актерским способностям сестры. Еще недавно Сурри подпрыгивала от нетерпения, ныла и жаловалась, ее глаза сверкали любопытством. Но в зал впорхнуло неземное создание, которому нет никакого дела до людишек. Сурри напоминала бессмертную небожительницу, почтившую собравшихся своим присутствием. Ей не ведома суета, ей чужды земные страсти. Ее лицо лучится светом, а на губах едва-едва наметилась мягкая улыбка. Она богиня, приковывающая к себе все взгляды.

Передав сестре пиалу с чаем, Ляна склонила голову, закрываясь ото всех подвесками, и позволила себе короткий смешок. Звякнули бусинки и серебряные полумесяцы, заглушая этот едва различимый звук.

— Тише, — велела Сурри. — Не порть мне представление.

— Не буду, — согласилась Ляна. — Прости.

Сестра подняла руку и, загородившись ото всех рукавом, показала Эмилянь язык.

— Ты мне все испортишь, — добавила Сурри, удерживаясь от смеха. — Думаешь, так просто произвести впечатление?

— Не просто, — согласилась Ляна. — Совершенно не просто.

Госпожа Гоам, устроившаяся за столиком перед ними, обернулась и хмуро окинула девушек взглядом. Сурри и Ляна мигом прикусили языки, но уже через несколько секунд Эмилянь спросила:

— И кто из них… он?

Сурри обвела гостей взглядом и пожала плечами.

— Узнаем, когда все рассядутся, — сказала она. — Сын князя должен занять ближайшее место по правую сторону от него.

Ляна взглянула на столик, о котором говорила сестра. Тот выделялся на общем фоне, давая понять, что предназначен не простому гостю, а княжескому наследнику — красное дерево, инкрустированное золотом и серебром, вместо ножек столешницу подпирают выгнувшие спину резные рыси.

— Нас посадили довольно близко, — отметила Ляна. — Не у входа.

Сурри самодовольно кивнула и сказала:

— А как иначе? Его светлость князь Дальси был в дружеских отношениях с батюшкой. Не удивительно, что нас отметили.

Постепенно собравшиеся гости разошлись по своим местам, и Ляна смогла как следует рассмотреть каждого. Всего князь позвал около трех десятков своих вассалов со всей провинции. Они же прибыли на торжество вместе с кем-то из детей, с женами или наложницами. Среди глав семейств, столики которых в два ряда выстроились вдоль алой ковровой дорожки, Дашан был одним из немногих молодых людей. Всем остальным давно минуло пятьдесят, а то и шестьдесят лет.

— Уже скоро, — пробормотала Сурри.

Ляна кивнула, наблюдая за тем, как слуги наполняют чаши гостей вином или чаем.

Вскоре в зал вошел и занял свое место сын князя, и Эмилянь впилась в молодого человека взглядом, словно надеялась разглядеть не только внешность, но и душу.

— Ляна, не пялься, — едва слышно велела Сурри.

Эмилянь предпочла не услышать. Они сидели в третьем ряду, позади Дашана и госпожи Гоам, и прямо сейчас все взгляды собравшихся были сосредоточены на молодом господине Дальси.

Девушка ожидала, что сын князя окажется страшным, рябым, излишне худым или, наоборот, непозволительно широким в талии. Она боялась, что по одному облику юноши увидит его недобрую натуру. Но молодой человек казался просто молодым и хорошо вышколенным представителем благородной семьи. Разве что внешне младший господин Дальси казался совершенно непримечательным. Мимо пройдешь — не запомнишь.

— Он… ничего, — пробормотала Ляна, добавив про себя: «Ничего особенного».

Сурри довольно улыбнулась. Эмилянь передумала высказывать по поводу молодого человека, заметив реакцию сестры, и наполнила ее пиалу чаем.

Будь она на месте Суррель, непременно попыталась бы узнать о младшем представителе княжеской семьи побольше, прежде чем связывать с ним свои мечты и планы на будущее. Но то была Ляна, она не могла и не хотела навязывать сестре свое мнение. Пусть Сурри и относилась к ней достаточно тепло, Ляна очень рано осознала, что единокровная сестра дочь своей матери и семейная иерархия для нее не пустой звук. Младшая сестра, да еще и дочь наложницы, могла просить, спрашивать, отвлеченно высказывать свое мнение, но не указывать старшей на ошибки.