Анна Гурова
Мастер иллюзий
От автора
Пожалуй, центральная идея этой завершающей книги трилогии — темная сторона творчества. А что, есть такая? А вот увидите.
Что еще есть в «Мастере иллюзий»?
Лихие приключения в школе Чистого Творчества, как же без них-то).
Фирменный сюрреализм. Его не меньше, чем в предыдущих двух книгах.
Рассуждения о магии и философии творчества. И эксперименты на себе, разумеется).
Изощренная интрига.
Любовь там тоже есть. Это уже не та ошеломляющая встреча с первым настоящим чувством, которая была в книге «Князь тишины». Тут Геля немного повзрослела, и ее начал мучить другой вопрос: а что вообще такое, эта ваша любовь? Что делать, когда ты с кем-то вполне счастлив в отношениях, но при этом почему-то готов жертвовать собой ради другого, от которого тебе одно горе и проблемы?
Ну и куча вопросов, которые вечно актуальны для шестнадцатилетних (да и не только для них). В чем мое призвание? Куда дальше? А если я не знаю, и меня вообще ничего не интересует? А если родители заставляют? А если я знаю, но боюсь, что не смогу? А если я твердо выбрал свой путь, но окружающие от него в ужасе?
И в конечном счете — об отваге идти своим путем, не разрушая все вокруг и себя, о плате за независимость, о настоящей дружбе, об обретении силы.
Часть 1. Территория страха
Глава 1. Вопрос без вопроса
— Годится, — сказала Антонина, придирчиво осмотрев полянку и окружающий ее березняк. — Так… Полнолуние. Ветер северный, умеренный. Спортсменов, собачников, пьяных компаний с магнитофонами и бомжей поблизости, вроде, нет. Группа, стоять.
Учительница остановилась в центре поляны вытащила пачку сигарет, зажигалку, и принялась закуривать. За ее спиной зашуршали материалисты из нашей экзаменационной четверки, выстраиваясь полукругом. Все сосредоточенно молчали, готовясь блистать знаниями либо навыками — уж как потребуется. Откуда-то приятно пахло костром — в Удельном парке жгли прошлогодние листья. Вечерний майский ветерок блуждал между березовых стволов. Редкие острые травинки, проткнувшие плотный слой мертвых листьев, казались ярко-зелеными искрами в лучах заходящего солнца.
Антонина глубоко затянулась, выпустила облачко вонючего дыма.
— Сегодня — наш последний пленэр, — заговорила она своим громким каркающим голосом. — Формально ваше обучение закончено. Курс пройден, выпускные экзамены сданы — остается только получить диплом. Спрашивается — за каким чертом я притащила вас в эти симпатичные березки… Кто-нибудь из вас знает, что такое карты Таро?
— Ну, я слышал, — сказал Костик Малевич после долгой паузы. — Только как в них играть, не знаю.
— Это гадательные карты, — облила его презрением Антонина. — В одном из раскладов Таро последняя карта считается картой из другого гадания. Следующего, которое будет когда-нибудь потом. События, на которые она намекает, относятся к неопределенному будущему. Как первый шаг в неизвестность. Наше занятие — такая последняя карта. Поняли намек?
Четверо присутствующих с умным видом промолчали.
— Наше последнее задание, — продолжала Антонина, — будет несколько необычно… Чтобы вас не сбивать, я даже не стану его формулировать…
Экзаменующиеся молча хлопали глазами.
«Опять начинается, — уныло подумала я. — Загадки, невыполнимые задания вперемешку с воплями „бездельники!“ и „выгоню на фиг!“… И даже помощи попросить не у кого…»
Не знаю, какой гад составлял эти экзаменационные четверки, но в мою попали ребята с курса, с которыми я не то, что не дружила, а вообще почти не общалась. Как колода карт — перемешали и вытянули первые попавшиеся.
Вот Лена (или Оля), фамилию не помню — кудрявая блондинка чуть постарше меня, с безмятежным лицом мадонны. Лену-Олю я легко могу представить тридцати-сорокалетней, ласково смотрящей на собственных детей, но уж никак не демиургом, творящим миры… Свитер на ней малиновый и дымчатый, как этот закат над березами. Приятная девчонка. Но о чем с ней разговаривать — даже не представляю.
— Самое время подвести кое-какие итоги, — задумчиво продолжала Антонина. — Что дало вам художественное училище, помимо скудного общеобразовательного курса и кое-каких ремесленных навыков, с помощью которых вы будете зарабатывать себе на хлеб с маслом? Да, мне тут подсказывают — Чистое Творчество. Вы считаете, что стали обладателями уникальной специальности — мастер реальности. Вы считаете, что обрели способность творить материю силой воли и воображения. Подчеркну — считаете…
Другая девчонка из группы, кажется, Галушкина (тут как раз наоборот, не помню имени) — вот уж редкостное чучело. На курсе материалистов она гадкий утенок. Тощая, нескладная, ходит как-то крадучись. Волосы короткие, с одного боку торчат, с другого зализаны. Нос длинный, острый, бессмысленные птичьи глаза. Ни с кем не общается, все время молчит, и вдруг иногда покраснеет и что-то ляпнет — обычно невразумительно и невпопад. Ничего не умеет. Учится хуже всех — как ее до сих пор с курса не выгнали? Единственное, что она может сотворить быстро и ловко — какие-то заросли. Кустики, веточки, завитушки — как будто хочет спрятаться от всех за живой изгородью. То колючки, то цветочки, то колючки с цветочками. Сейчас, вроде уставилась на Антонину птичьим взглядом, а сама уже что-то растит потихоньку. Вон вьюнок из земли попер…По-моему, это никакое не Чистое Творчество, а просто дурная привычка.
— В эту субботу у вас выпускной. Речи, цветы, выдача дипломов, бал, и прочая дребедень. Вы проститесь с учителями. Наверно, многие из вас этому в глубине души рады — больше никто не будет надоедать своими наставлениями. Детки, вы не понимаете главного! Учитель не говорит вам, что делать! Он говорит — как. А во взрослой жизни вам не станут объяснять и подсказывать — будут только требовать результат. Задумайтесь…
Третий — Костик Малевич. Такая же наша местная знаменитость, как приснопамятная Погодина, (она, к счастью, уже год как учится в Германии). Тоже потомственный мастер, которому Академия Художеств гарантирована с детского сада. Отличник, красавец, первый парень на деревне. Девчонки по нему, ясное дело, сохнут и вешаются на шею пачками. Но Костик к ним относится как-то насмешливо. Для него главное — Творчество. Я бы даже сказала, он на нем зациклен. Словом, такой весь безупречный, что невольно начинаешь искать в нем тайные пороки. Неспроста он, например, на прошлый Новый год нарядился в костюм оборотня — зубастая маска, перчатки с пришитыми когтями, — и напугал меня до полусмерти, неожиданно выступив из-под темной лестницы. Ох, недаром был так доволен, слушая, как я ору на все училище…
И последняя в четверке — я, Геля Щербакова, без пяти минут мастер реальности, увенчанный целой гирляндой дисциплинарных взысканий, последний представитель распущенного спецкурса «Д», В прошлом обладательница персонального призрака-консультанта по имени Князь Тишины, особые приметы: синий, ехидный, требует человеческих жертв (только кто ж ему даст); утверждает, что он бывший ацтекский бог дождя, но, скорее всего, врет… Еще я носитель уникального Дара — способности творить из мертвой материи живую, — которым мне официально запрещено пользоваться. После восстановления в училище меня вернули на курс материалистов, где я пахала весь последний год, наравне со всеми готовясь к поступлению в Академию.
— Кто-то из вас пойдет работать по специальности, другие продолжат обучение в Академии Художеств, — разливалась соловьем Антонина. — О тех отщепенцах, кто забросит Чистое Творчество, и подастся, например, в бизнес (последнее слово наставница буквально выплюнула, как нечто исключительно неприличное), здесь речь не идет. В любом случае, впереди у вас годы учебы, оттачивания профессиональных навыков. Но вы должны помнить об одном. Когда вы скажете себе: «мне больше нечему учиться» — в этот день одним мастером реальности на свете станет меньше!
Эк загнула… На травке пока посидеть, что ли?
— Антонина Николаевна, можно вопросик? — подал голос Костик Малевич.
— Можно.
— Мастер — это такой человек, который превзошел всех в своей области, верно? Но ведь рано или поздно возникает ситуация, когда учиться не у кого, потому что ты — лучше всех. Разве не к этому должен стремиться любой специалист? Стать первым…
— Стал ты первым — и что делать дальше? — вкрадчиво спросила Антонина.
Костик замялся. Раньше ему эта проблема в голову явно не приходила.
— Не пускать на первое место других, — подсказала я. — Давить конкурентов на корню.
Галушкина захихикала и тут же покраснела, испугавшись, что привлекает к себе внимание экзаменатора.
— Это путь не мастера, а раздувшейся посредственности, — припечатала Антонина. — Настоящий мастер никогда не останавливается.
— Да куда же ему идти дальше, если он уже пришел? — воскликнул Костик, всерьез озаботившись. Как же, для него «стать первейшим из первых» — не абстракция, а вполне конкретное, и даже не очень далекое будущее.
— Этой проблеме тоже посвящено наше занятие, — невозмутимо сказала Антонина. — Ну, давайте еще раз намекну. Помните самое начало? Первый пленэр, вам по десять лет…
