Глава 10

— Наталья Степановна, можно? — спросила Лиза, врываясь в семнадцатый репетиторий.

Преподавательница, перекладывавшая вещи со стола в сумку, вздрогнула и подняла голову.

— Нельзя, ты опоздала.

Руки с пухлыми, обманчиво кажущимися совсем не пианистическими пальцами, заторопились. Ежедневник вместе с пудреницей, помадой и горой скрепок полетел в основное отделение.

— Я знаю. Простите, пожалуйста. Но вы же еще не ушли.

— Время вышло, — посмотрела на наручные часы Наталья Степановна.

Лиза вытащила из сумки мобильный и подпрыгнула от радости:

— Вот, еще три минуты. После пятнадцати же засчитывается опоздание, да?

Преподавательница, вытянув не слишком длинную шею, взглянула на экран.

— Ну пожалуйста, я же в первый раз за все четыре курса опоздала. Такого больше не повторится, обещаю.

— Ладно, садись. — Преподавательница кивнула на дальний из двух стоящих в репетитории роялей.

Лиза выхватила из сумки ноты. Распахнула уже закрытую крышку рояля, подняла пюпитр. Листы с нотами рассыпались по нему веером. Плюхнулась на стул. Еще не до конца отогревшиеся пальцы принялись бойко стучать по клавишам. Слишком бойко для этого произведения. Лиза попыталась перевести дыхание, расслабить запястья, но ничего не помогало. Пальцы словно выколачивали звуки из рояля. Только к середине пьесы она поняла, какую ошибку совершила. Детскую, нелепую. До нее здесь занимался кто-то из первокурсников или просто невысокий студент. Конечно, нужно было потратить несколько секунд и отрегулировать высоту стула. Теперь с незафиксированных локтей вес ушел в кончики пальцев. Баха так не сыграть, для него нужна легкость.

Добравшись до самого упрямого, никак не дающегося ей фрагмента, Лиза, как обычно в такие моменты, затаила дыхание. Нельзя, чтобы вдох или выдох поколебал точность движения пальцев. Нагрузка на них оказалась слишком большой. Ничего не вышло. И без того сложный для нее такт прозвучал особенно грубо. Лиза вжала плечи, ожидая… Нет, не удара, конечно. Таким Наталья Степановна не грешила. А лучше бы била. Лиза уже прокручивала в голове обидные комментарии о ее бездарности и нежелании работать над собой, о том, что таким бездельницам не место в профессии, но вместо этого услышала:

— Очень хорошо. Думаю, на сегодня достаточно. Дома отработай переход…

— Что? — Кажется, впервые в жизни Лиза позволила себе перебить Наталью Степановну.

— Я говорю, все в порядке.

— Но я же… кошмарно сыграла. — Она с трудом подобрала определение. — Разве мы не должны…

— Все нормально. Достойно, вполне. — Наталья Степановна покосилась на дверь, к которой приближались чьи-то тяжелые шаги.

— Вы сегодня куда-то спешите?

— Нет, что ты. Но раз уж мы закончили, я пойду. Или у тебя остались вопросы?

— Да, мне нужен ваш совет…

— Наташенька, ну слава богу, нашел! — перебил Лизу заглянувший в дверь круглолицый мужчина. — Что за пожар-то? Где этот твой мань…

Мужчина замер на полуслове с открытым ртом. Наталья Степановна молчала, но, когда Лиза перевела на нее взгляд, пыталась что-то показать мужчине мимикой.

— Я иду, Гошенька, — изобразила улыбку она, но вышло как-то диковато. — Подожди минутку за дверью.

— А как же я? — подала голос Лиза. — У меня же конкурс…

— А тебе я дам, пожалуй, один совет, как ты просила, моя дорогая, — с несвойственной ее резкой манере нежностью в голосе проговорила преподавательница. — Если ты, гипотетически, можешь как-то поспособствовать спасению Полины, сделай это поскорее, будь умницей.

— Ой, нет, — замотала головой Лиза. — Я ничего не знаю. Честное слово. По телевизору просто смонтировали так. На самом деле я во время съемок сразу Назире сказала, что она не меня описывает. Все, что я знала, рассказала в полиции, а потом теть Любе, маме Полининой.

— Ну, как считаешь нужным, — кивнула Наталья Степановна и открыла дверь. Переступив порог, она развернулась и сказала: — Просто имей в виду, Полина уже пропустила так много, что ее на конкурс все равно не отправят.

Дверь за преподавательницей закрылась. Лиза с минуту переваривала услышанное. Она и сама переживала, что Полина пропустит слишком много занятий, но с этой точки зрения проблему не рассматривала. Выходит, была вероятность, что от колледжа на конкурс поедет не Лиза, а Полина? Им это и в голову не приходило. По крайней мере, Лизе… Но причем здесь исчезновение подруги? Не может же быть, чтобы Наталья Степановна думала, будто это Лиза избавилась от… Она вскочила и понеслась к выходу даже быстрее, чем бежала на занятие. Толстяк уже открыл преподавательнице пассажирскую дверь джипа.

— Стойте! — крикнула Лиза. — Это неправда!

— А я ничего и не утверждала. Боже упаси, — перекрестилась Наталья Степановна так, словно прямо сейчас ей на самом деле требовалась охрана высших сил.

— Полина не собиралась на конкурс. Она даже в консерваторию поступать не планировала. Хотела после колледжа на работу устроиться.

— В колледж она тоже поступать не собиралась, — поджала губы преподавательница и села в машину.

— Но это же другое, — еще на пару шагов приблизилась Лиза.

— Наверное. Тебе виднее. Вы же с ней день и ночь вместе были.

Толстяк захлопнул дверь и, покосившись на Лизу, обогнул машину. Джип уехал. Лиза продолжала стоять на месте. И правда, на консультации к Наталье Степановне перед поступлением записывалась она одна. Полина ездила за компанию. Дорогу оплачивала Лизина мама. В первый раз она отвезла дочку сама. Музыкальный колледж в Новопетровске и так не был пределом Лизиных мечтаний, да еще с мамой за ручку… Вернувшись в Невинногорск, Лиза поставила условие — или мать отпускает ее в Новопетровск одну, или, получив аттестат, Лиза уезжает в Москву. Неважно, на какие средства. Как-нибудь доберется. Хоть на вокзале будет жить, хоть под мостом. Мама знала, Лиза бредила музыкальной карьерой с пяти лет. Неважно, что дочка никогда даже в школу не ходила одна, всегда с подружкой. Обещание она сдержит во что бы то ни стало.

Таким образом подружка, которая благодаря Лизиной маме когда-то поступила в музыкальную школу, начала присутствовать на всех платных консультациях. Сидела на стульчике в углу, сама не играла. Пока однажды, когда Наталью Степановну позвали в коридор, не отважилась опробовать настоящий рояль. У них в музыкалке стояли только советские пианино. Полина играла с удовольствием. Наслаждалась звуком. Даже не заметила, как Наталья Степановна вернулась. С того дня девочки занимались у преподавательницы вместе. Две по цене одной, как она шутила.

Так неужели Наталья Степановна решила, что Лиза испугалась конкуренции и избавилась от подруги? Бред какой-то… Девушка не спеша побрела вдоль здания колледжа. На секунду показалось, что за ней наблюдают. Даже послышалось перешептывание и звук захлопывающихся окон. Подняв глаза, она никого не увидела. А может, преподавательница считает, что у Полины было бы больше шансов победить на конкурсе? Как ни странно, эта мысль задела даже больнее.

Глава 11

Притормозив у развилки, Марьям сняла с держателя мобильный. Сначала открыла ВКонтакте. Ее сообщение не прочитали. Все-таки придется самой… Переключилась на карту, сверилась с геопозицией Полины в Телеграме.

— Направо пойдешь — богатым будешь, налево пойдешь — женатым будешь. А нам с тобой, Полинка, вперед…

Ну не идиотка ли? Какого хрена поперлась сюда? Скинула скрин с локацией и сиди на жопе ровно. Нет, надо ночь не спать, день не есть, из ВК не выходить… Марьям тронулась с места. Подъезжая к дому, в котором в последний раз включали телефон Полины, присвистнула.

— Вот это хоромы, бля… Ничего себе, бывшие менты живут.

Дом с красной крышей возвышался даже над трехметровым забором. Такие вообще законно ставить? Несмотря на сумерки, в окнах верхнего этажа было темно. Марьям опустила стекло, прислушалась. Изнутри не доносилось ни звука. Мимо проехал джип. Водитель чуть не вывихнул шею, вглядываясь в салон ее машины. Марьям сдала назад, к перекрестку. Снова взялась за мобильный.

— Авито, недвижимость… Купить дом. Так.

На экране появилась карта. Четырнадцать объявлений, нехило. В основном полувековые хибары по ценам новеньких особняков. Один дворец из пеноблоков, обшитый сайдингом, за хулиард рублей. Неохота даже понарошку становиться лохом, который это купит. Марьям выбрала коттедж в четырех участках от красной крыши. Небольшой двухэтажный домик, с арочными окнами и башенками. Милые спальни, уютная кухня. Наверное, в таком Марьям сейчас бы и жила, если бы осталась на содержании, а не захотела свободы. Жар-птица, мать ее за ногу… Этой версии и будем придерживаться.

Марьям вышла из машины, громко хлопнув дверью. В коттедже, как и в доме с красной крышей, свет не горел, но это даже к лучшему. Пока она месила грязь дорогущими сапогами и дергала калитку, кто-то подкрался сзади.

— О, девушка! — сказал мужик, блеснув вилами в свете фар. — А я думал, Петька вернулся. Как это вы к нам, на каблуках?

Значит, Петька уехал. Интересно, на час за водкой или навсегда за границу? И почему его с вилами встречают…