— У Полины же не было своего инструмента, — отозвалась Лиза.

— Зато подружка была, с роялем.

— С пианино. У меня тогда старенький Петроф был. Хороший. Мама с папой его продали, когда нам гибрид покупали.

— Да не вам, зайка моя, а тебе, — погладила Лизу по медным волосам тетя Люба. — Полинка моя так без пианино и осталась… А талантливая ж девка, правда?

Лиза хотела возразить, что инструментом они пользовались на равных. Уже открыла было рот, но, увидев на непривычно гладком, матовом от пудры лице тети Любы влажные, с полопавшимися сосудами глаза, молча кивнула. Словно по ее немому согласию вспыхнул яркий свет. Телефон в кармане завибрировал, и Лиза тут же его выхватила. Новая привычка. Всего неделю назад она старалась реже вытаскивать его из сумки, чтобы не отвлекаться, а теперь дергалась при любой вибрации.

— Что, мама звонит? — спросила тетя Люба, которая, похоже, уже перестала ждать звонка от Полины.

Лиза посмотрела на экран и кивнула.

— Алло, мам. Я же предупреждала, что буду на съемках. Зачем…

— Ты там почти четыре часа. Не сняли еще?

— Даже не начинали. Чувствую, не успеем на десятичасовой автобус, а у меня завтра специальность первой парой…

— Ты мне лучше скажи, кормили вас?

— У меня шоколадка.

— Любка далеко? Дай ей трубку. Она быстро обед организует. Ты такая курица у меня, никогда не попросишь.

— Мам, давай не сейчас, — понизила голос Лиза. — Не до этого.

— Будет тебе не до этого, когда гастрит появится. С дороги детенок ничего не ел.

— Я же сказала…

— Экстрасенс на подходе, — протиснулась между прожекторами и осветителем редактор, — пятиминутная готовность.

— Слышала? Не могу больше говорить. — Лиза с облегчением сбросила звонок.

— Повторим еще разок, — обратилась Катюша к тете Любе, вытянув шею. — Экстрасенс садится, вы даете ему фотографию дочери. Спрашиваете, что с ней случилось.

Голос редактора подходил к внешности и напоминал Минни Маус. Лиза с детства разговаривала по-мальчишески низким, немного скрипучим голосом, поэтому сейчас даже слегка ей позавидовала. Каково это, быть милой маленькой девочкой?

— Вы здесь сядете или с сестричкой через монитор посмотрите? — Катюша повернула острый носик к Лизе.

— Через монитор.

— Отлично. Тогда за мной, в малый зал.

Развернувшись, Лиза лицом к лицу встретилась с ведущей. Миниатюрная блондинка. По телевизору она казалась выше и моложе. Вблизи Лизе удалось рассмотреть сеточку морщин на светящейся коже. Вот, наверное, как стареют эльфийки. Лиза поздоровалась, но ведущая этого, кажется, не заметила. Прошла мимо, даже не взглянув. Неужели, чтобы стать достойной внимания телевизионщиков, обязательно наносить боевой раскрас? Если так, Лиза обойдется. Катюша прошмыгнула мимо остальной съемочной группы в коридор и открыла ближайшую дверь.

— Сюда, — указала она на стул рядом с улыбающейся Юлей.

На секунду Лиза подумала, что младшая сестра Полины не в курсе происходящего, но потом сообразила — девочка просто рада ее видеть. Глаза школьницы Юли были такими же красными и уставшими, как и у матери. Похоже, не плакала только Лиза.

— Не бойся, это не больно, — улыбнулась Юля.

Лиза опустила взгляд и только сейчас заметила, что к лацкану ее пиджака прикрепляют микрофон.

— Осторожно, наушник вставлю. Вот это положите в карман. — Катюша протянула ей что-то похожее на блок питания ноутбука. — И девочки, большая просьба. Постарайтесь комментировать все, что видите на экране. А то зрители не поймут, когда экстрасенс правду говорит, а когда лажает.

Обе кивнули.

— Внимание, экстрасенс в студии! — донеслось из дверного проема.

В комнату вбежал молодой светловолосый парень и, улыбнувшись девушкам, наставил на них сбоку камеру. Еще одна, стационарная, выглядывала из-за монитора. Вместо убежища, в которое надеялась попасть Лиза, малый зал обернулся ловушкой.

— Ну, садитесь. — Катюша подтолкнула Лизу к стулу, а сама юркнула в коридор, будто выскользнув из-под прицела.

— Я так волнуюсь, — задышала Лизе в свободное ухо Юля. — Ты когда-нибудь видела живого экстрасенса?

— Да, мы с Полиной каждую неделю смотрели…

— Да не по телику, а вот так, — указала она на экран, на котором появилась темноволосая коренастая женщина. Смуглая, кареглазая, губы накрашены ярко-розовой помадой.

— Но она же и сейчас в телике.

— Ай, — отмахнулась Юля и наклонилась к экрану.

— Здравствуйте, Назира, — начала ведущая, вновь помолодевшая в кадре.

— Добрый день, — осторожно присев в кресло, мягким, вкрадчивым голосом ответила экстрасенс. Она посмотрела на тетю Любу с такой добротой, что у той на глаза навернулись слезы.

— Моя Полиночка. — Женщина дрожащей рукой протянула фотографию Назире.

— Ваша задача, — перебила ее ведущая, — определить, что произошло с девушкой на снимке.

— Хорошо, я постараюсь.

Назира взяла фотографию в левую руку, а правой провела над ней. Поднесла к носу, принюхалась. Подняла взгляд на замершую с распахнутыми глазами тетю Любу. Обе девочки подались к монитору.

— Я не чувствую…

— Что именно? — подняла брови ведущая.

— Вашу дочь, — обратилась она к тете Любе.

— Слышала? — заерзала на стуле Юля. — Откуда она узнала, что Поля — мамина дочка?

— Твоя мама ей только что сказала, — ответила Лиза, стараясь расслышать слова экстрасенса.

— Не говорила она ей… Тише! — сама себя перебила Юля.

— Ни среди мертвых, ни среди живых, — продолжала Назира.

— Что это значит?

— Пока не знаю. Можно мне мою сумку?

— Принесите Назире ее вещи! — крикнула ведущая.

В кадр тут же вбежала Катюша с бесформенным кожаным мешком.

— У Полины тоже такая была, помнишь? — подпрыгнула на стуле Юля. — Сумка-пельмень!

— У нас у половины колледжа такие, — пожала плечами Лиза и, вспомнив, что ее просили комментировать все происходящее на экране, добавила: — Мне всегда было интересно, почему экстрасенсы сразу не могут взять с собой вещи?

— Но не у всех же черная с золотой цепью на ручке? Тихо, смотри…

Экстрасенс достала из сумки чашу и палку, напоминающую деревянную толкушку для пюре. С полуулыбкой на губах принялась медленно водить ею по краю чаши, то и дело постукивая до звона. Эти плавные движения вызвали у Лизы раздражение. Она положила ногу на ногу и скрестила руки на груди.

— Слышите? — с придыханием спросила Назира у тети Любы.

— Звенит.

— Но как приглушенно. Заметили? Как будто сквозь вату или во сне… Звук есть, он живой, но мы его не слышим. Она, — экстрасенс указала на фотографию Полины, — тоже живая.

— Ох, слава тебе… — перекрестилась тетя Люба.

— А звука не слышит.

— Это как? Оглохла, что ли? Память, может, потеряла?

— Нет, с памятью все в порядке. Она как будто в ней сейчас живет. Все время вспоминает, как вы ей куклу подарили, с длинными такими, блестящими волосами.

— Еще бы они не блестели, — смахнув слезу, улыбнулась тетя Люба. — Она ж их маслом каждый день намазывала. Я хвать блины печь, а масла нет.

— Этого не вижу. Зато вспоминает, как в последний раз маленькой ручкой по тем волосам провела. Вижу только голову куклы, тела уже нет.

— Собака его сгрызла, было дело.

— А голова эта — самое ценное, что у нее есть. Она сжимает ее в кулачке, только волосы наружу торчат. Поглаживает их, прощается, а потом протягивает ладошку и отдает.

Лизу передернуло. Она вспомнила, как маслянистая пакля плюхнулась ей на ладонь. Полина тогда постеснялась прийти на праздник, поэтому вручила странный подарок рано утром. Лиза испачкала ночную рубашку маслом и до обеда выслушивала от мамы, какая она «бестолковая халда». Парень с камерой подошел ближе. Видимо, нужно как-то прокомментировать.

— Подружке подарила, — опередила ее тетя Люба.

— Мне, — кивнула Лиза и почувствовала на плече горячую ладонь Юли. — Так и было.

— Она ей потом на день рождения фирменную куклу принесла. Та младшей перешла, когда Польке играть надоело.

— Не надоело. Она пожертвовала, ради сестры.

Лиза услышала, как всхлипнула Юля. Наверное, нужно было так же положить руку ей на плечо или сказать что-то ободряющее, но Лиза застыла, не решившись что-либо сделать.

— Такая у нас девочка, да. — На экране появился крупный план тети Любы, вытирающей со щек слезы. Лиза впервые видела, чтобы Полинина мама плакала. Стало не по себе. Она отвела взгляд от экрана.

— Этого же никто не мог знать, правда? — посмотрела на нее ревущая Юля.

— Никто.

— А я говорила, они настоящие!

— Она сейчас оказалась там, где находится, — продолжала Назира, — из-за какой-то девушки. Мне идет образ светленькой…

— Это я! — не дослушав, заерзала на стуле Юля.

— Не высокой…

— Ну точно!

— Но и не низкой. Среднего роста. Не полной и не худенькой, нормальной комплекции. Очень рассудительной, серьезной.

На этот раз слишком маленькая даже для своих тринадцати лет худышка-Юля промолчала, покосившись на Лизу. Только в этот момент девушка сообразила, что речь, скорее всего, и правда о ней.

— Это Лизка наша, — подтвердила догадку тетя Люба, — лучшая подружка Полинина.

— Не знаю, имя мне не идет. Но эта девушка должна что-то знать.