Хочется жить

Одной женщине приснился сон; такой настоящий, что и на сон не очень похоже. Ей приснилась бабушка Земфира. Бабушки уже тридцать лет на свете не было. А самой женщине было под шестьдесят — сама уже бабушка. Только без внуков. Одинокая была эта Аля.

Одинокая да еще заболела. И лечилась, конечно. Только ей лучше не становилось — уходили силы. И вот от слабости она задремала днем и увидела бабушку. В платочке с люрексом, в плюшевом жакете, в зеленом платье. Маленькую, сухонькую, любимую.

А сама Аля тоже маленькая; пол близко. Стоит перед бабушкой и улыбается от счастья.

А бабушка Земфира говорит ласково: «Ты иди, Аля, в сад. Нарви терна и покушай. Терн поспел, а собрать некому. Иди, поешь! А тебя там ждут!»

Аля проснулась с улыбкой, потом испугалась: никак сон к смерти? Зачем бабушка приходила?

Но такое было чувство, что это очень важные слова. Очень полезные.

А терять нечего, честно говоря, сил все меньше. А терн — про него сейчас никто и не слыхивал. В детстве же у дома бабушки рос терн; как маленькие фиолетовые сливы, терпкие, твердые, много-много! Но это было так давно, что тоже кажется сном.

Аля собралась и поехала, слабая и нездоровая поехала. На автобусе до вокзала, потом на электричке. А потом пешком шла два километра. Дорогу помнила…

Золотая осень была, тепло. Последние золотые денечки. И листва уже сквозила, как желтое кружево; в просветы видно синее небо. И жить хочется. Все равно хочется жить.

Аля пришла в деревню; дома нет. Разобрали и раскатали давным-давно избушку на окраине. Все заросло бурьяном и кустарниками. Только память о бабушкином доме осталась. Нет ничего.

Аля зашла в бурьян и в кусты; а перед ней терновое деревце. И все оно усыпано фиолетовыми ягодами-плодами, аж гнется. Аля протянула руку, сорвала терн и стала есть.

А за кустами видно платок вишневый с люрексом, кусочек жилета черного плюшевого. Там стоит бабушка Земфира. Она здесь живет в невидимом земными очами доме. И сад скрыт бурьяном от любопытных глаз, как завесой.

Это Але от слабости и от усталости казалось такое. Она ела терпкие темные плоды, ела и наесться не могла, до того это была нужная ягода. Собирает и ест. А солнце клонится к закату. И тихо в заброшенной почти деревне.

И кто-то запищал у Алиных ног. Это котенок! Совсем маленький и худой, сидит и смотрит с мольбой. Дрожит от холода и голода…

Аля взяла котенка и посадила за пазуху. И пошла к дороге; домой пора! И повезло: на дороге остановилась старая машина, дешевая, но чистенькая. За рулем пожилой мужчина дорогу спрашивает.

Он Алю и подвез. Сначала до станции, а потом решил лучше до города довезти. И довез. Аля не боялась, ей было все равно. Так устала. Но в пути они разговорились с водителем про котенка. И останавливались купить котенку еды, одеялко, пеленки…

Котенок стал жить у Али. И превратился в толстого ухоженного кота Мурзика. И водитель тот тоже стал жить у Али. Валерий Сергеевич. И тоже ухоженный стал, пополнел. А его квартиру выгодно сдали за хорошие деньги и новую машину взяли в кредит.

Аля тоже пополнела и выздоровела. И радостно работает в саду, они сад купили.

Все стало хорошо, после того как Аля поела терна. Такое совпадение хорошее!

Только вот что скажите: в тот вечер на кухне откуда взялся алюминиевый бидончик с терном? Его Аля домой привезла, наверное. Только как?

Она котенка несла за пазухой. В другой руке — сумка с телефоном и с карточками. Никакого бидончика она с собой не брала, это она отлично помнила.

Но и этот бидончик она помнила. Слегка помятый сбоку, крышка скрученной зеленой ниткой привязана, старый бидончик из детства. Бабушкин.

Может, все это был сон. Но кот Мурзик и Валерий Сергеевич настоящие! И бидончик. Он на кухне стоит, на подоконнике. Когда терн в саду заплодоносит, Аля соберет в него фиолетовые ягодки. Как в тот золотой осенний вечер, так похожий на сон…

Твердая гарантия

Если делаешь копеечные ставки, то и выигрыш будет копеечным, скорее всего. Истории о бедняках, которые выиграли сто миллионов по копеечному лотерейному билету — очень редкие истории. Это чудо. А чудо случается очень редко.

Чаще выигрывают люди, которые рискнули и потратились. Вложились. Это и приумножилось.

Вкладываются деньгами.

Временем.

Усилиями.

На фестиваль далеко ехать. Поездка займет много времени. И подготовка к фестивалю тоже требует времени и усилий.

И деньги надо потратить на костюм, на парфюм, на косметику. И на дорогу, на проживание, на еду. И на работе придется взять отпуск за свой счет. Лишиться заработка.

Одна девушка поехала на фестиваль, другая благоразумно осталась дома.

Та, что вложилась, получила награду и роль в новом фильме известного режиссера. Та, что осталась, ничего не потратила. Но ничего и не получила.

Риск вложений всегда есть. Результат никто не гарантирует. Но есть абсолютно твердая гарантия: если не вложился, ничего не получил.

Да, бывали случаи, когда и по грошовому лотерейному билету выигрывали целое состояние. Но билет-то покупали. И часто покупали на последние скудные деньги. Вот тогда чудо и случалось. Изредка, в единичных случаях.

Одна учительница пошла на свидание. И купила туфли за хорошие деньги; хорошие туфли за хорошие деньги. Ради этого свидания купила, вложилась.

Она считает теперь эти туфли счастливыми; в них она начала путь любви и счастья. Она и на свадьбу их надела, а потом положила в коробку, как талисман…

Она вложилась в свидание, принесла жертву любви и судьбе, если образно говорить. И получила счастье…

Мелочность, пугливая бережливость, опасения, что время и усилия потратятся даром, что потрачу свое, а ничего не получу, — не способствуют успеху и победе. Вкладываться приходится; приходится тратить деньги, время, силы…

Как семена сеять. И переживать — взойдут ли?

Но если не сеять, точно не взойдут.

Прощальный подарок

У одной женщины муж напился. Да так, что упал в подъезде и уснул. Он только что окончил медицинский, работал в отделении хирургии и еще подрабатывал на скорой. И писал диссертацию.

Вот он сходил к другу на свадьбу, уставший и не спавший. Ну и развезло, конечно. Молодая жена кое-как растолкала мужа и затащила в квартиру.

Он страшно стыдился потом. А соседи страшно радовались. Чуть чунгу-чангу не танцевали. Вся коммунальная квартира веселилась и радовалась такому падению «скубента». Студента вчерашнего, недоделанного врача и его врачихи. Надо же так напиться и упасть!

Только об этом и говорили. Потому что не любили выскочек, которые снимали комнату. Все три соседские семьи бурно обсуждали случай и бурно радовались такому делу.

Ну вот, прошло двадцать лет. В этой коммуналке ремонт так и не сделали. Все примерно так же осталось: стены ободранные, места общего пользования с разбитой метлахской плиткой, покосившиеся оконные рамы… Грязь и хлам повсюду. И те же соседи, только постаревшие. Горько жалующиеся на жизнь.

Зато у них есть источник радости. Искрометного веселья.

Когда по телевизору показывают знаменитого врача, ученого, который спас много жизней, соседи прекращают свару. И с наслаждением вспоминают в деталях, как «скубент» напился и упал. Напился хуже, чем они всегда напиваются. И упал так потешно! Как свинья. И как Наташка, жена евонная, волочила мужа в квартиру.

Мы поднимаемся, встаем и идем вверх. Даже если упали когда-то. Все равно поднимаемся.

А те, кто наслаждался нашим падением, остаются.

И у них остается наш прощальный подарок, навсегда остается: воспоминание о том, как мы когда-то упали. И долгие годы они живут и питаются этим воспоминанием. И когда слышат о нас, сразу это восхитительное воспоминание достают и наслаждаются им.

Ну и хорошо. Надо же им чем-то жить, согреваться и питаться. И чему-то радоваться.

Кто радуется чужому падению и помнит его всю жизнь, тот остается в темной лачуге. Ровно до тех пор, пока помнит и радуется…