— Если хотите, могу помочь, — предложила Екатерина Максимовна.

— У вас будет другая задача, — сказала Стерхова. — Найдите в архиве дело о гибели актрисы Тепляковой. Оно было возбуждено в конце восемьдесят восьмого или в начале восемьдесят девятого.

— Сейчас же этим займусь. — Зварцева встала и направилась к двери. — На все про все уйдет пара дней.

— Хотелось бы поскорее. — Проводив взглядом лейтенанта, Анна перевела глаза на Семенова и не смогла не заметить: — Милая женщина.

— Ничего особенного, — буркнул тот и взялся за документы.

Они работали молча, каждый был занят своими папками. Самым неприятным в этом деле оказались фотографии обнаруженных трупов. Те, которые были здесь, остались неопознанными, и это неудивительно: опознать тело, которое пролежало в воде несколько дней, практически невозможно. Были и другие причины сложности опознания, о которых нормальному человеку знать не захочется.

Время от времени Стерхова вставала, шагала по кабинету, подходила к окну и, размявшись, снова принималась за работу.

Семенов трудился, не прерываясь, методично перелистывал страницу за страницей и что-то записывал в блокнот. Временами он возвращался к просмотренным документам и все начинал сначала.

Шел методичный, целенаправленный поиск, который мог не дать результатов. Однако неудачи в работе следователя были обычным делом и означали лишь то, что следует искать в другом направлении.

К семи часам вечера у Семенова было отобрано три папки, у Стерховой — две. Усевшись за одним столом и всесторонне обсудив все, что имелось, они исключили из рассмотрения два дела по неопознанным трупам. Таким образом в арсенале следователей осталось три пропавшие девушки с разбросом по датам в полтора года.

— Леонтьева Мария двадцати лет, студентка пединститута. Рост сто шестьдесят пять сантиметров, худощавого телосложения. Волосы темно-русые, глаза серо-голубые. Ушла из дома в шесть часов вечера третьего октября восемьдесят седьмого года и пропала. Особые приметы — шрам на лбу, рассекающий левую бровь. — Стерхова потянулась за лупой и вгляделась в фотографию, подшитую к делу. — Да, отчетливо виден шрам и рассеченная бровь. А здесь… — Она переместила лупу на фотографию, найденную в подкладке пальто. — Здесь ничего не вижу. Бровь ровная, нигде не прерывается, шрама нет.

— Могли зарисовать. — Семенов придвинул фотографию к себе. Как истинный педант, он имел свою лупу. — Меня в этой Леонтьевой не устраивает рост в сто шестьдесят пять сантиметров. Это средний женский рост, и даже с учетом худощавого телосложения девушку трудно назвать миниатюрной.

— Согласна. — Анна придвинула к себе вторую папку. — Июль тысяча девятьсот восемьдесят восьмого. Загоруйко Жанна, двадцати четырех лет, работница химзавода. Рост сто пятьдесят девять сантиметров, среднего телосложения. Волосы каштановые, глаза светло-карие. Ушла из заводского общежития в половине седьмого вечера и больше не возвращалась.

— Эта чуть ближе, рост подходящий. — Семенов развернул к себе дело и вгляделся в фотографию пропавшей девушки. — Нос непохож, широкая переносица. У нашей нос намного изящнее. Тип лица другой. Хотя, конечно, все зависит от ракурса съемки. Но здесь он другой.

— И все же будем рассматривать обеих, — сказала Стерхова. — По крайней мере нужно отыскать родственников или знакомых, провести опознание по нашей фотографии.

— Давайте рассмотрим третью, — предложил Семенов.

— Ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого. Юрьева Марина семнадцати лет, школьница, ученица десятого класса. Рост сто пятьдесят четыре сантиметра… — Стерхова переглянулась с коллегой. — Телосложение худощавое. Волосы русые, глаза голубые. Не вернулась из школы после занятий в драматическом кружке.

Семенов встал, обошел вокруг стола и склонился над папкой, разглядывая фотографию пропавшей девушки.

— Юрьева Марина… По описанию совпадает, а по фотографии — не совсем.

— Эту тоже берем в разработку. Завтра начинайте поиски родственников по всем трем девушкам. Опросите всех, кого найдете, возможно, отыщутся другие фотографии. И обязательно предъявляйте всем фотографию нашей девицы, может быть, повезет и ее опознают.

— Надо бы снять копию… — начал Семенов.

— Зачем? — искренне удивилась Анна. — Просто сфотографируйте и показывайте на телефоне.

— Это неправильно.

— Для нас, дорогой коллега, правильно то, что быстрее приведет к результату. — Она положила в сумочку телефон и сняла с вешалки пальто. — Вас подвезти до гостиницы?

— Она в двух кварталах отсюда. Пройдусь пешком.

— Тогда до завтра.

Надев пальто, Стерхова вышла из кабинета и зашагала к лестнице.

Вернувшись в квартиру тетушки Руфи, Анна, не раздеваясь, плюхнулась на диван, включила телевизор, однако не смогла зацепиться ни за один канал. Минут через десять она улеглась в постель, предполагая заснуть.

Как раз в это время зазвонил ее телефон, и она ответила:

— Слушаю.

— Анна Сергеевна, вы обещали мне позвонить, — пророкотал знакомый бархатный баритон. — Нехорошо забывать о своих обещаниях.

— Понятой из ресторана? — сразу же догадалась она. — Аксенов.

— Так точно. Денис. У вас хорошая память.

— Это профессиональное.

— Ну так что?

— Раз обещала, значит, позвоню.

— Что, если сегодня?

— Позвонить?

Аксенов рассмеялся.

— Так вышло, что я сам позвонил. Встретимся сегодня?

— Давайте на Лиговском, возле книжного магазина, — предложила Стерхова.

— Во сколько? — быстро спросил он.

— Я здесь. Где вы — не знаю.

— Буду через сорок минут!

Встретившись, Аксенов и Анна решили просто прогуляться по Невскому проспекту. Первые минуты неловкости прошли, когда стало ясно, что говорить необязательно и темп их шагов гармонично совпадает.

— Невский для меня — это место притяжения, — призналась Анна.

— Я тоже люблю здесь пройтись. Знаете, просто так, без особой цели, — сказал Аксенов.

Осенний вечер распростерся над Питером, словно покрывало тумана, приглушая любые звуки. Они шагали под светом уличных фонарей, совпадая с атмосферой этого вечера.

Аксенов, одетый в длинное пальто и стильную шляпу, с небрежной улыбкой на лице и представительным ростом, являлся самим олицетворением городского шарма. В его глазах мерцали искры любопытства и живого интереса к разговору и всему, что происходило вокруг.

Стерхова рядом с ним была олицетворением осени — в сером невыразительном пальто, каштановыми распущенными волосами и привычной грустинкой в глазах. И лишь иногда улыбка, как лучик солнца освещала ее лицо.

Они шли не спеша, как будто исследуя каждое здание, закоулок, перекресток и мост проспекта. Их взгляды изредка пересекались, но они не спешили сближаться или говорить о себе лишнее. Словно не доверяя или проверяя друг друга, обменивались ничего не значащими фразами и замечаниями по поводу происходящего вокруг.

Через полчаса, не доходя до Дворцовой площади, они повернули назад. Аксенов предложил поужинать в ресторане, но Анна отказалась и попросила проводить ее домой.

— Надолго приехали в Питер? — Наконец Аксенов озвучил вопрос, который явно хотел задать всю дорогу.

— Пока не знаю. Все зависит от того, как будет продвигаться расследование, — сказала Анна.

Он догадался:

— Вы в командировке.

— Ага…

— А, ведь мы с вами почти коллеги.

— Ну да?

— Я адвокат уголовного права.

— Почти коллеги, — согласилась с ним Анна. — Но по разную сторону баррикад. Я ловлю преступников, а вы их отмазываете.

— Как не по-доброму. — Аксенов неожиданно рассердился.

— Не злитесь, — улыбнулась Анна. — Я не хотела нанести вам обиду.

— Не буду, — подозрительно быстро согласился он и продолжил: — При условии, что…

— Ну, говорите.

— Пообещайте, что мы еще встретимся.

Прощаясь, она протянула Аксенову руку:

— Договорились.