Денис не отличался беспечностью, не стремился показаться героем и не совершал безумных поступков. Но трусом никогда не был. Никогда. Он задержался на несколько секунд, оценивая расстояние до воды и анализируя шансы выжить после прыжка. Мозг, как компьютер, хладнокровно просчитывал варианты. Примерно семьдесят на тридцать. Семьдесят — неудачно, а значит, смертельно. Тридцать — удачно, а значит, надо попробовать.

Вероятно, девчонка потеряла сознание от удара или страха, и в ближайшие пять минут просто-напросто захлебнётся. Но только не сегодня. Не сегодня и не на его глазах. Денис быстро стянул с себя куртку, перемахнул перила и встал на бетонном краю. Дыхание замерло на глубоком вдохе. Была не была! Семьдесят на тридцать…

Решение принято. Решение, о котором, возможно, придётся пожалеть.

Полёт длился секунды две, не больше. Выходит, высота моста порядка девятнадцати метров. В какой момент мозг успел сделать вычисления, Денис и сам не понял. Мутная ледяная вода обожгла тело, сковала мышцы. По всем физическим законам Дениса должно было потянуть вверх, но он пошёл на дно, окутанный мелкими пузырьками воздуха. Лёгкие сжались, грудь нещадно сдавило.

Первые секунды шока длились до жути долго, будто растянулись во времени. Придя в себя, Денис устремился к поверхности. Левую голень пронзила внезапная и острая боль — прыжок вышел не совсем удачным. Видимо, Денис ударился о камень, но в холодной воде не сразу и почувствовал: сработала как анестезия. Вот же зараза! Ну, ничего. Плавает он отлично, выберется как-нибудь.

Денис вынырнул, отдышался и повертел головой — никого, только шум воды. Ни криков о помощи, ни всплесков. Если девчонка потеряла сознание, то её отнесло течением. Денис поплыл по течению, позволив волне подхватить себя и беспрестанно оглядываясь по сторонам.

Как назло, весенние воды — илистые и замутнённые — скрыли девчонку с глаз, стремясь скорее похоронить её в смертельных объятиях. Денис надеялся только на одно — ярко-жёлтое платье: оставался шанс разглядеть его даже в мутной воде.

Снова погрузившись в толщу реки с головой, Денис проплыл несколько метров и у самого дна, ближе к берегу, среди мешанины ила и кусков набухшей коры заметил яркое пятно — то самое платье. Слава жёлтому цвету, сочному и лучистому! Одним мощным рывком Денис добрался до девчонки, не церемонясь, ухватил её за длинные волосы и потянул наверх. Выбравшись на поверхность, он поплыл к берегу, придерживая бездыханную утопленницу одной рукой.

По обеим сторонам реки уже завывали кареты скорой помощи. Кто и когда успел вызвать медиков? Наверное, прохожий или водитель автобуса. Теперь уже неважно. Главное — добраться до берега как можно быстрее.

Множество рук вытянули Дениса на бетонный пирс набережной и укутали в сухое покрывало. Над девчонкой склонились врачи, скрыв её от глаз. Тут же, на берегу, развернули полевую реанимацию. Денис топтался поодаль, хлюпая мокрыми кроссовками и коченея от холодного ветра. Но уходить не собирался: ждал дальнейших событий.

Сегодня ведь четвёртое апреля, и что-то должно произойти. А может, уже произошло. Только вот плохое или хорошее, до сих пор оставалось неясным.

Четвёртое апреля только начиналось.

2. Номер два. Вика

Воскресенье, 4-е апреля, 06:45

Ну вот. Опять Тимошину придётся объясняться перед отцом из-за ссадин на руке, опухшего глаза и синяков. Хотя о том, где сын пропадает каждую неделю в ночь с субботы на воскресенье, Павел Иннокентьевич перестал спрашивать месяца три назад (смирился). А вот Денискины «боевые травмы» не дают ему покоя до сих пор.

Чтобы как-то успокаивать отца, приходилось каждый раз выдумывать: то Денис поскользнулся на ступенях у подъезда, то ему пальцы дверью автобуса прищемило, то свалился на физкультуре или на волейболе. Запас объяснений постоянно пополнялся всё новыми душещипательными историями. Павел Иннокентьевич, вероятно, корил себя, что вырастил на редкость неуклюжего сына.

В придачу Денис с тренировок возвращался в таком виде, будто барахтался в яме на полигоне мусорных отходов: встрёпанные чёрные волосы покрыты слоем пыли, лицо измазано, как у киношного Рэмбо, джинсы и куртка заляпаны маслянистыми пятнами и землёй, а футболка мокрая от пота, хоть выжимай. Хорошо, что его умопомрачительный облик по утрам лицезрели лишь сонные дворники.

Вика проводила взглядом отъезжающий автобус, воткнула наушник в ухо и направилась в сторону дома. Любимая рок-группа пела о свободе, но на сей раз не вызывала в душе отклика. На Вику давили равнодушно-презрительные взгляды прохожих: вид у неё был далёк от общепринятого. Хоть на дворе и стоял апрель, пришлось нацепить на себя видавший виды толстый свитер и потрёпанную долгой жизнью шапку. Вытянутые на коленках джинсы тоже не придавали Вике ухоженный вид. И чёрт с ними! Нет, не с джинсами. С прохожими.

Она ненавидела прохожих — полупрозрачные безликие фигуры. Да и вообще всех людей вокруг. Вика отлично знала: толпа не любит одиночек. Толпа в своём большинстве признает людей, подражающих друг другу. Даже те, кто якобы отличается от толпы, делают это группами, сектами, клубами по интересам. Иначе нельзя. Если ты дружишь со всеми и не делишь людей на категории, тебя называют лицемером, ну а если не дружишь ни с кем — сумасшедшим.

Вика поправила рюкзак на плече. Поскорей бы укрыться дома, в своей уютной маленькой комнате. Подумать, почитать, порыться в интернете, поглазеть в окно, сидя в шерстяных носках на широком подоконнике. Ещё бы кота… но кота у Вики не было. Вместо него имелся единственный друг Денис. И если бы котом был он, то непременно сплошного чёрного окраса, с надменными бледно-голубыми глазами, грациозный и беспечный.

Зайдя в тускло освещённый подъезд, Вика не стала вызывать лифт и, громко топая, поднялась до пятого этажа. Остановилась около двери, но не звонила — с минуту стояла, пытаясь изобразить на лице непринуждённую улыбку. Родители Вики были уверены, что она ночевала у подруги Кристины. Знали бы они, где их дочь пропадала на самом деле…

Звонок тревожной глухой трелью загудел внутри квартиры. Через минуту в замке повернулся ключ.

Вика приготовила улыбку.

— Привет, мам.

Беспокойный взгляд мамы скользнул по лицу дочери, потом — по свитеру, по джинсам, по рукам, по кедам.

— Всё в порядке? Что-то ты рано, семь утра только.

— Да нормально. — Такой ответ показался Вике убедительным и вполне содержательным.

Врать не хотелось, поэтому она предпочла свести разговор к минимуму.

— Как дела у Кристины? — поинтересовалась мама, проходя на кухню. — Кофе будешь?

— Нет, мам, — поспешила ответить Вика. — Я только воды хлебну. Хотела ещё вздремнуть. Выходной ведь, а то завтра опять на эту каторгу.

— Ты про школу, дорогая? — усмехнулась мама.

— А про что ж ещё? Про неё, родимую.

Со стаканом воды Вика прошла в комнату, плотно закрыла за собой дверь и с облегчением уселась на кровать. Каждый раз, когда она возвращалась «от подруги» утром в воскресенье, мама лишних вопросов не задавала. Никогда, ни разу. Так, стандартное: «Как дела у Кристины?». И не ждала ответа. Наверняка радовалась, что нелюдимая дочь общается хоть с кем-то.

Тактика воспитания Викиной мамы кратко звучала бы так: «Забота проявляется не только в чрезмерном контроле, но и в доверии и уважении». Она была уверена: дочь сама расскажет о своей жизни всё, что сочтёт нужным.

Вика ценила это. Не показывала и не благодарила, но ценила. Для неё это означало, что мама доверяет ей, её решениям, её выбору. Можно сказать, Вика была счастливым подростком. Её уважали. И если бы она могла поделиться секретами, то только со своей мамой, но, увы, секрет у неё был один, и тот принадлежал не ей, а Денису.

Так что Вика молчала, как партизан.

Она стянула свитер и джинсы и залезла под холодное одеяло. Усталость расползлась по рукам и ногам. Перед глазами стояли рыжие кирпичи облупившихся стен заброшенного клуба, который они с Денисом использовали для его еженедельных тренировок в ночь с субботы на воскресенье. Вот уже полгода.

Каждую их такую встречу Вика помнила наизусть. То Тимошин, как заведённый, колотил по груше, которую они вместе соорудили из мешка с песком и подвесили на крюк. То он преодолевал полосу препятствий, напоминая спятившего паркурщика, — перекладины, заборы, крыши, парапеты, лестницы. И раз за разом брал их на абордаж всё лучше. Тимошин даже договорился со школьным охранником, чтобы тот за умеренную плату пускал их в бассейн, где Денис плавал от одного края к другому, пока совсем не выбивался из сил.

Они подготовились основательно. Начитались в интернете статей, просмотрели кучу видеороликов. Если бы кто узнал, чем Денис занимается, то подумал, что парень повёрнут на спорте, мечтает пополнить ряды спецназа, пересмотрел боевиков или просто свихнулся. Но дело было совсем в другом.

Ровно два года назад, как раз четвёртого апреля, Дениса возле школы остановил незнакомец. Для начала обозвал его странным словом «нумерат», потом сказал, что Денис выбран в команду так называемого четвёртого легиона. Правда, пока лишь предварительно, так как «координаторы» уверены в трёх его параметрах из четырёх необходимых.