Я говорила о всякой ерунде: про учебу (все было неправдой), о погоде (не могу рассказать, что сама ее теперь делаю), о подругах (опять неправда). В голове стучала только одна мысль. Надо было как-то подвести к разговору об отце. Моем настоящем. Как ее спросить об этом?

— Как у папы дела? (ложь, он мне не отец теперь больше)

— Нормально, а почему ты спрашиваешь?

Я поняла вдруг с ужасом, что не смогу этого сделать. Вот так, по телефону, никто не спрашивает о старых скелетах в шкафу. Надо было заканчивать разговор.

— Ладно, пока. Скучаю. Целую всех. — Это был тоже обман. В последнее время я о них почти не вспоминала, пока по башке меня не шибанули информацией: «Твой настоящий отец…». Тайны хрущевского двора!

Мне всегда казалось, что меня любят меньше, чем брата. Он был младше на пять лет, и вроде это было нормально — маленький ведь, да еще мальчик. Отец постоянно возился с ним, даже играл, а со мной он этого никогда не делал. Теперь все встало на свои места. Не то чтобы легче стало, но хотя бы понятнее.

Я подняла голову и прислушалась. Вдалеке по аллее кто-то шел. Шаги раздавались очень четко. Несомненно, человек. Пожилой мужчина. Не слишком здоровый — я слышала, как он сопит при ходьбе. Может, удрать быстро в кусты на свою тропинку? Пока думала, время ушло. Человек уже был рядом, и я его узнала.

— Приветствую… вас, — пролепетала я растерянно.

— Здравствуйте. Простите, не всех еще своих студентов помню в лицо. Вы из какой группы?

Я была в замешательстве. Это точно был тот самый старичок, который переходил с Обратной Стороны вместе с Чапом и Сюней, когда их злыдни разбежались. Может, он стесняется и не хочет говорить об этом? Мужчина тем временем присел рядом. Одет он теперь в серый плащ а-ля девяностые, в руках — трость и шляпа, не слишком расчесанные седоватые волосы, помятый шарф. Самый обычный пожилой преподаватель.

— Ну, так из какой? — переспросил старик, отдышавшись.

— Я… заочница. Но мы с вами в другом месте встречались. Вы не помните?

Человек вовсе не был смущен, а искренне ответил:

— Простите меня, пожалуйста, вынужден признаться, что далеко не все помню за последние годы. Я, знаете ли, болел очень серьезно. Был в коме. Семь лет пролежал и даже не заметил. Да вы, наверное, в курсе.

— Нет… Не в курсе… Так вы тот самый препод…аватель, который в коме лежал? Да, я слышала.

— Провалы в памяти — это очень неудобно, знаете ли. Но вы не обижайтесь, я потом наверняка вас вспомню, если мы встречались раньше. Я даже племянника моего забыл, хотя он со мной живет. Представляете! Смотрю на родного человека, а в голове — ну ни одного воспоминания, однако остальных старых знакомых вроде бы помню… Теперь вот еще вы. А когда мы с вами встр…

— Семь лет, вы говорите! Это удивительно. Как же вы так быстро оправились? Я думала, после такого еще долго в больницах лежат.

— Да, врачи тоже удивлялись. Они говорят, случай уникальный. Я как будто просто спал и проснулся. Даже на лекцию собирался идти, не понял сначала, что в больнице нахожусь. Они меня выпустили в качестве эксперимента, — он заговорщицки наклонился ко мне. — Тот врач, что за мной присматривает, пишет докторскую диссертацию на тему реабилитации пост… состояний… ну, в общем, сложная тема, но я для него — ценнейший подопытный кролик! Поэтому мне и повезло, вместо больничной койки я вот к работе вернулся. Мои бывшие студенты узнали, что я очнулся, собрались, пришли в больницу, а им говорят: «Он на лекции», вы представляете?

Я неискренне захихикала в ответ. Что он мне рассказывает? Не хочет говорить, что с Той Стороны пришел, ну и ладно. Зачем же при этом так подробно врать?

— А как же ваша внучка?

— Какая? Деточка, вы ошибаетесь, у меня и детей-то нет, какие внуки? — Старичок усмехнулся. — Ну ладно. Мне пора уже. Я просто прогуливаюсь между лекциями, доктор рекомендует. А вот и мой племянник, кстати.

По аллее шагал какой-то парень. Старичок заторопился уходить.

— Да, забыл представиться. Ян Борисович. Хотя о чем это я, мы же с вами знакомы… Я обязательно потом вспомню ваше имя…

Я уже не слушала его болтовню. Во все глаза я смотрела на того, кто подходил к нам. Вот уж не думала, что еще хоть раз его увижу. С ужасом вспомнила смертельные объятия, шею как будто опять сдавило, а в глазах заплясали огоньки. Стараясь не смотреть в эти светлые глаза, я постаралась непринужденно поздороваться с оборотнем-перевертышем. Хотя через секунду до испуганного разума дошла мысль: я сейчас в дальнем конце парка, в компании двух… существ, про которых я точно знаю, что они не те, за кого себя выдают. Про змея-оборотня и говорить нечего, и старичок тоже странный — буквально неделю назад пришел с Той Стороны и байки рассказывает про кому… Ну все. Кажется, я допрыгалась. Сейчас меня опять похитят, и мявкнуть не успею.

— Ну все, милая барышня, было очень приятно с вами поболтать. Виталик, познакомься, это, э… моя старая знакомая.

Светловолосый Виталик не обратил внимания на мой испуганный взгляд, коротко кивнул и, подхватив дядю под руку, заботливо повел его по аллее. Я продолжала сидеть на скамейке, потому что сил подниматься и уходить просто не было. Кажется, у меня уже и ног-то не было. Был только ужас. Чуть позднее я задышала наконец и смогла убежать из этого места. Проклятое оно, что ли! Еще десять минут спустя я залетела в домик и трясущимися руками заперла дверь на засов.

— Василий!

Ворвавшись, как фурия, в зал, я застала удивительную картину. На столе громоздился целый ворох фантиков, раздавалось довольное чавканье. Заглянув за эту разноцветную кучу, я обнаружила там Шипа, измазанного шоколадом и ужасно довольного.

— Пйивет тебе… Яг-ка. — Бородатый чудик громко икнул.

— Что это? Что это значит? — проговорила я, чувствуя, что начинаю закипать.

Шип икнул еще раз и махнул рукой на другой край стола.

Тут только я заметила худую вихрастую фигурку моего помощника.

— Банник знает, как мне помочь. Мы ждали только тебя. Идем на Ту Сторону, — объяснил маленький Василий и сполз с высокого для него стула.

— Да подожди ты! У меня там такое было! Дай расскажу! — затараторила я, задыхаясь.

— Все потом. Сначала нужно вернуть мой возраст. Это, кажется, недолго. — Василий сунул мне в руки корявую палку-посох. — Идем немедленно!

Глава 9. Неправильный кот и неправильные русалки

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…

(Строки, для иллюстрации которых нельзя рисовать русалку с рыбьим хвостом)

Маленький Васька очень-очень торопился. Он никак не хотел слушать мои путаные объяснения про старичка в парке, так что в конце концов я сдалась и решила рассказ о непонятной встрече отложить. Ладно, будем считать, это подождет. Мы слишком долго искали способ вернуть его из детского возраста, чтобы теперь откладывать.

Когда все было готово к повороту, Шип быстренько сполз со стула и сграбастал недоеденные шоколадки.

— Ну, чой-то, почапали мы, значится…

— Ты куда? — окликнула я банника, который уже толкался в запертую дверь.

— Куды-куды, погуляю покамест, — буркнул Шип в ответ.

— А ну-ка стой! — Пришлось схватить мерзавца за шкирку. Из него посыпались конфеты, как из прохудившейся пиньяты. — Идем с нами! Васька на Той Стороне мяукать только будет. Мне одной искать? Вы даже не сказали, где это средство. И как его вообще применять?

— Да вроде все просто, — вмешался помощник, — Шип сказал, надо водицы испить.

— Опять водицы! Перепили уже! — Я тряхнула банника еще раз. — Ты достал меня!

— Он говорит, чтобы постареть, надо пить воду из колодца с Той Стороны, — объяснил наконец Васька этот «способ».

Я отпустила бородача, пропахшего шоколадом, и плюхнулась на стул.

— Думаешь, так можно? Она же вроде… мертвая.

— Получается логично, — Вася опять протянул мне палку. — Пошли скорее, надо рискнуть. В тот раз банник подсказал правильно, ты же меня спасла. Просто немного… перестаралась.

— Эй, советчик, — окликнула я Шипа. Тот как раз подобрал все свои сокровища и пытался с полными руками открыть замок. — Говори толком! Сколько ему надо пить, чтобы постареть ровно… лет на…

— Давай на пятнадцать, — предложил Васька.

— Ты же старше был! — удивилась я.

— Так будет лучше.

— Возраст, значит, не главное… или как ты там говорил. Ну-ну. — Меня насмешила двойная мужская бухгалтерия.

— Не нукай! Двадцать пять лет — это хороший возраст, сил много. Вдруг надо будет тебя вновь спасать.

Я дала помощнику подзатыльник. У меня богатый опыт общения с вредным младшим братом.

— Шип! Сколько ему нужно выпить грамм водицы, чтобы постареть на пятнадцать лет? — проговорила я, наблюдая, как шустрый банник справляется с засовом.

— Чой-то?.. Таво… Да тама…

— Ты еще про миллилитры спроси! — Васька подошел к Шипу, взял его за плечи, повернул к себе и проговорил с расстановкой: — Ты считать умеешь? Сколько глотков надо сделать, чтобы стать… взрослым, но молодым?