Глава 2. Поворот избушки

— Послушай, ну помоги хоть немного еще, она же просто убежит от меня!

— Что, по-твоему, я могу?

— Ты ее привела, вот и думай!

— Я уверена, что все сделала правильно.

— Хоть успокой ее немного. Пусть, когда проснется, ей покажется, что все это — длинный сон.

— Я и так ее вчера неплохо обработала. Ты же знаешь, любое воздействие заканчивается.

— Потом она поймет, что я не псих и не маньяк. Ну пожалуйста, мне и так будет нелегко!

— Хорошо, Вась. Только помни, теперь ты отвечаешь за нее…

— Мы с тобой больше не увидимся?

— Ну кто же знает? Береги ее!

(Из сна, который утром совершенно забылся)

Утро нового дня всегда прекрасно, как начало учебного года. А это утро было еще и солнечным — яркие лучи просто достали меня, поэтому пришлось просыпаться. Однако разлепить глаза оказалось не так легко.

Сначала я пыталась сообразить, почему за окном так орут птицы. Затем решила, что сегодня выходной и, значит, можно поваляться в постели, однако нос мой уткнулся в совершенно незнакомую подушку. Пришлось немного изучить окружающее.

Оказалось, что я лежу в центре широкой пустой комнаты. Солнце яростно лупило в окно — единственное, зато огромное. Вся одежда была на мне, а под спиной скрипел пружинами низкий жесткий диванчик. Точно такой же имелся у одной моей дальней родственницы, осколка предыдущей эпохи. Тетя всегда называла эту конструкцию «тахта».

«Ну правильно, — подумала я, — старую мебель часто привозят в лесные загородные домики…»

Мысли заработали дальше, полезли воспоминания о темном холодном парке и незнакомой женщине, однако соображала моя головушка медленно и лениво. Помнилась какая-то муть: крики, палка, я бежала через лес… — ранним утром все казалось далеким, размытым и даже забавным.

В стене напротив открылась дверь, запустив в дом свежую порцию света и птичьего щебета. В солнечном прямоугольнике обозначился темный силуэт. Высокий мужчина стоял, прислонившись к косяку, и рассматривал меня.

— Привет! — поздоровалась я. Он в ответ кивнул.

Происходящее казалось не то чтобы сном, но и не совсем настоящим.

— Ты, кажется, Василий? — вспомнила я часть недавнего кошмара и улыбнулась.

— Да, — коротко ответил бывший охранник. Свою форму он успел сменить на джинсы с футболкой и выглядел теперь вполне обычным мужиком за… сколько-нибудь. Возраст определить было сложно, да и не требовалось в принципе.

— Есть хочешь? — спросил он. Я с любопытством оглядела пустую комнату. Чего тут есть-то? Однако, когда мужчина указал рукой в сторону окна, там обнаружился столик, накрытый к чаю, и два стула.

— Ух ты, здорово! — Я вылезла из постели и быстренько уселась за стол. — Ну, давай рассказывай, чего у вас здесь такое?

Мне было очень легко с ним. Если не заморачиваться причинно-следственными связями, любая непонятная ситуация может выглядеть вполне милой. Зачем беспокоиться или обижаться, зачем накручивать себя, если можно просто смотреть и реагировать по ходу дела. Наверное, в этом секрет счастья новорожденных младенцев. Мир вокруг казался приятным, и я улыбалась в ответ. А почему бы, собственно, и нет? Думать и волноваться мне сейчас было просто лень.

Василий уселся напротив. Взгляд его мне понравился — умный, но не хитрый, добрый, но не слащавый. Нормальный мужик, в общем, оказался, только немного дерганый. Он внимательно следил за тем, как я собираю свой любимый бутерброд — с маслом, колбасой и сыром сразу. Казалось, этот взрослый мужчина меня слегка опасается.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он наконец.

— Очень даже хорошо, спасибо. А к чему вопрос?

Он собирался с мыслями некоторое время, потом все-таки произнес осторожно:

— Ты вчера… немного напугалась.

— Да, помню. — Легкая беззаботность все больше увлекала меня. — Но ты не переживай, больше орать не буду. — Я обвела комнату взглядом. Солнце по-прежнему лупило в окно, рисуя на деревянном полу красивый светлый прямоугольник. — Напомни, пожалуйста, а чего это мы вчера с катушек съехали?

— Ты подумала, что я…

— А, точно, псих ненормальный.

— Да, верно.

— Ну, знаешь, ты сам виноват. Начал какую-то лабуду нести.

Василий смотрел так, будто я была тротиловым зарядом и меня требовалось срочно разминировать. Это казалось забавным — чувствовать себя… опасной. Я приступила к поеданию трехэтажного бутера.

— А ты любишь… сказки? — спросил он с таким видом, будто наконец нашел проводок нужного цвета и решил его перерезать.

— Постарайся, будь любезна! — произнес Василий, наверное, уже в десятый раз.

— Да не получится ничего! — заныла я в ответ. — Слушай, давай лучше чайку еще попьем, мне пора идти. — Это была слабая попытка отвязаться.

Обижать Василия мне не хотелось, поэтому по его указке я занималась очень странным делом — пыталась поменять цвет стен в комнате. Затея выглядела явно бредовой, но он так мило уговаривал, да и в общагу возвращаться, по правде, никакого желания не было.

— Ты не стараешься! Потому что не допускаешь мысли, будто такое возможно. — Охранник очень прикольно начинал волноваться.

— А давай лучше купим красочку и я помогу тут все покрасить, если уж ты затеял ремонт?

— Нет, я хочу, чтобы ты попробовала еще раз. Вот, смотри, как просто…

Он опять показал фокус, который меня очень смешил: мгновенно «перекрасил» свой стул из синего в фиолетовый, — уже последний цвет радуги, все остальные мы до того перебрали. Как это у него выходило, я не понимала, но выглядело прикольно.

После еды голова у меня соображала все хуже. Ничего не болело, но мир воспринимался размыто и невнятно. Хотелось закрыть глаза и проснуться.

— Давай. Ты должна постараться!

Я для вида махнула рукой в сторону.

— Слушай, — заговорил Василий вдруг интригующе, — а ты вообще ремонты любишь?

— Ремонты не люблю! — Я сразу вспомнила бардак в крохотной квартире, нервных родителей, мебель, сдвинутую к центру комнаты и накрытую фиг знает чем, запах растворителя и влажность сохнущих обоев. Меня передернуло.

— Ну хорошо, — не унимался Василий. — Ремонт, значит, не то… А красивые дома ты любишь?

Перед утомленным внутренним взором встала одна картинка, которую я когда-то сохранила на своем первом телефоне. Потом, правда, потеряла вместе с телефоном, но ту обалденную комнату помнила во всех подробностях: светлая мебель и белый ковер, темный пол, полосатые обои, тяжелые шторы и камин. Дальше, отделенная аркой, виднелась невероятная современная кухня. Да, это мне нравилось!

Я уже не открывала глаза, так как спать хотелось все больше… Или все-таки проснуться? Василий бормотал где-то далеко:

— Еще раз, сейчас все получится!

Мне не хотелось отвлекаться от любимой старой фотки, наконец-то удалось вспомнить ее так подробно, поэтому я просто неопределенно махнула рукой, лишь бы отвязался.

Еще в самом начале движения мне показалось, что в этот раз все происходит по-другому. Пространство вокруг как будто зашевелилось в ответ! Я испуганно открыла глаза и онемела: мы стояли посередине той самой фотографии, как будто попали внутрь. Пустая комната превратилась в точную копию моей давней мечты. Все было здесь, вплоть до полосатых обоев и белоснежного ковра. Василий выразительно хмыкнул.

Мир заиграл множеством красок, запахов и звуков, а ведь они всегда кружились вокруг, просто почему-то не доходили до сознания. Кажется, я наконец проснулась!

Мужчина вдруг оказался рядом. Он заглядывал мне в глаза и легонько тряс за плечи.

— Все в порядке, — донеслись его слова. — Ты наконец-то справилась с когнитивным диссонансом. Изменение картины мира — это не шутка. Теперь нам надо быстренько наверстать самое основное, времени мало. Главное, пойми, что ты теперь — Яга, я — твой помощник, а этот дом — избушка.

— Мы не говорим «Здравствуй», потому что чужое здоровье — не наша забота, надо говорить «Приветствую тебя»… Мы не говорим «Спасибо», так как чужое спасение нас не касается, мы только выполняем свою задачу… Никому нельзя сообщать свое настоящее имя, так как имя — это путь к душе любого существа… — талдычила я чуть позднее, как заведенная, всякую белиберду.

— А как надо говорить вместо «Спасибо», помнишь?

— Ну… А! «Я твой должник». Да, и еще, я ни в коем случае не должна попадать в ситуацию, чтобы пришлось так говорить, так как любая нечисть за долг сразу потребует переход в другой мир и начнет черт знает что творить…

…

— Ну ладно-ладно, Вась, я поняла. Можно не повторять?

— Нельзя!

— Тебе к нам в преподы надо. Ладно… Мы не поминаем в разговоре чертей, святых и все другие слова, связанные с культом веры, так как нам и своих проблем хватает. Все, хватит, я устала!

Василий уже очень долго пытался меня научить, как он выражался, «хотя бы самому основному, пока есть время». На самом деле, времени у нас было предостаточно, у меня лично все выходные впереди, но приставучий учитель так не считал, поэтому сразу взялся за какой-то там «ликбез».

Теперь мы сидели за огромным полированным столом в самой красивой комнате на свете, и я чувствовала себя странно — немного в сказке, пожалуй. Казалось, впереди таится что-то очень хорошее. Пока, правда, приходилось запоминать скучные и тупые сведения.