Профессор Финтан в беседе с Морганом-ап-Керригом вообще выразил изумление по поводу того, что Мерлин мог поручить прием инспекции человеку с запятнанной репутацией, каким был Змейк.

Темное прошлое Тарквиния Змейка не мешало ученикам обожать его, но преподаватели, люди менее восторженные и более осведомленные, поговаривали, что было бы все же лучше, если бы он не служил в свое время Кромвелю [Оливер Кромвель (1599–1658) — государственный деятель, лорд-протектор Англии с 1653 по 1658 год.]. Связь с Кромвелем была обвинением настолько тяжким и самодостаточным, что когда Мак Кархи однажды беззаботно ввернул, что нисколько не удивится, если Змейк и при Генрихе VIII что-то такое выкаблучивал, Курои прервал его и с суровой уверенностью заявил, что в то время Змейк еще не родился. При этом он так скривил рот, что сразу стало ясно, что он хочет сказать: репутацию Тарквиния нет нужды подмачивать дополнительно, — имя его и так достаточно сильно забрызгано. Все искренне недоумевали, почему Мерлин доверяет Змейку и как можно допускать такую личность к ученикам, но когда однажды профессор Мэлдун улучил момент и спросил об этом Мерлина напрямую, тот с рассеянным видом заговорил о погоде, о том, что пора бы разогнать над школой облака, и отправился с букетом шотландского чертополоха проведать своего пони.

* * *

…Когда Мерлин, во время какого-то проблеска, случайно осознал всю непосильность задачи, возложенной им на Змейка, он взволновался, выбежал в коридор, похватал за рукава каких попало преподавателей и стал убеждать их:

— Я опасаюсь, что я тут слишком много… э-э… взвалил на Змейка. Змейк должен и подогнать расписание под требования нынешней системы образования, и замаскировать факт существования… э-э… кое-кого из коллег, и то, и это. А потом, эта… переходящая башня? Это же никаких рук не хватит. Коллега Курои, не в службу, а в дружбу, возьмите на себя хотя бы расписание. Облегчите Тарквинию жизнь.

— Я вообще избавил бы его от этого бремени, — тут же громогласно отозвался Курои, давно полагавший досадным недосмотром то, что Змейк до сих пор жив. — Причем с большим удовольствием.

Впрочем, профессор Курои всегда и во всех случаях требовал крови, и коллеги давно уже принимали это спокойно. Мерлин переключился на Мак Кархи:

— Мне неловко просить вас, Оуэн. Вы так загружены… Но займитесь же наконец этим чертовым расписанием!

— Что с ним сделать? — деловито спросил Мак Кархи.

— Э-э… там обнаруживается ряд предметов… не совсем… э-э… лояльного вида. Искусство забвения, топография волшебных холмов, спецкурс по ползучим этим самым… растениям. Преображение стихий. Потом некоторые языки у нас… того… кхе-кхе…

— Что некоторые языки? — попытался уяснить Мак Кархи.

— Да что? Мертвы уж давно, — раздраженно сказал Мерлин, дивясь непонятливости собеседника. — Вы уж их там как-нибудь соскоблите со стены-то. Временно.

— Но, учитель!.. — воскликнул Мак Кархи. — Ведь нет запрета на изучение мертвых языков!

— А, нет? — обрадовался Мерлин. — Фу-у, слава Богу. Гора с плеч. А то, знаете, каждый раз не знаешь, чего ждать. То, помню, однажды стирали все, что какой-то религии противоречило, не помню уж какой, в другой раз — все, что намекало на отношения полов, — да, почему-то, я сам поразился; упарились мы тогда страшно; потом еще был случай, не помню, в чье правление, мракобесие царило неописуемое: все чистые науки, вроде химии и физики, пришлось в какую-то кабалистику переименовывать!.. Да. На моей памяти всякое было. Идите, идите, Оуэн, не мельтешите тут.

Мак Кархи подчинился и того же дня пополудни долго веселился, переименовывая дисциплины. Делал он это с размахом и оказался едва ли не хуже Змейка.

Ллевелис с Гвидионом как раз считали ступеньки на северо-западной лестнице западного холла — один считал сверху, другой снизу, чтобы лестница никак их не обхитрила, — когда случайно услышали разговор. Наверху, где Мак Кархи правил расписание, были еще, судя по голосам, Финтан, Курои, Мэлдун и Орбилий Плагосус.

— Страшная опрометчивость — назначать Змейка ответственным за прием комиссии, — убежденно говорил профессор Финтан.

— Конечно, школьный учитель химии — слишком скромная роль для такого дарования. Я великолепно помню, — грохотал Курои, — как при возвышении Кромвеля он, ни с кем не прощаясь, отправился в Уайт-холл и делил там свое время между пирами и забавами…

— Между казнями и экзекуциями, я сказал бы, — поправил Финтан.

— Между экзекуциями и забавами, — продолжил Курои, — пока я тут дочитывал вместо него его спецкурс!..

— Политический взлет его меня не удивляет, — заметил Мэлдун. — Меня удивляет, как после смерти Кромвеля у него хватило совести вернуться и просить о прежнем месте.

— Мерлин сжалился над ним. Бормотал, что молодо-зелено, что повинную голову меч не сечет… А какая тут, к черту, молодость! Змейк какого года, коллеги? 1579-ого?

— Мерлина трудно переубедить, он уже… как бы это сказать… Иногда впадает в легкое…

— …умопомешательство.

— В легкую рассеянность, скажем так. Но Змейк, общающийся от имени всей школы с англичанами, — это взрывоопасная смесь. Он служил им и служит. Он по правую руку от Кромвеля на всех гравюрах.

— Змейк вообще — взрывоопасная смесь, даже и без англичан.

— Змейк — это тот шип, который впивается в палец, когда хочешь сорвать розу. Это та подкова, которая отвалится у коня как раз в разгаре битвы. Змейк — это тот рассвет, который так некстати застает влюбленных. Это та ступенька, которая скрипнет под ногой в самый неподходящий…

— Да оставьте вы вашу риторику, Орбилий. И так ясно.

— Вот насчет ступеньки — это он очень правильно сказал, — прошептал Ллевелис Гвидиону. — И не скрипнет, а прямо укусит.

— Ты про Змейка?

— Да нет, при чем тут Змейк! Я про ступеньку. Смотри.

Действительно, Ллевелис нашел одну ненастоящую: девятая ступенька держалась крайне вольно и, когда Гвидион посветил фонариком, чуть ли не ухмыльнулась.

— Что делать будем?

— Прибьем.

— Постой, попросим кого-нибудь.

Они поднялись до верха лестницы и остановились у входа в зал, где Курои, сгорбившись и тяжело опершись на посох, громоподобным голосом предлагал средства против Змейка, другие же преподаватели, соглашаясь по существу, подыскивали способы, которые сохраняли бы хотя бы легкий налет гуманизма.

Гвидион и Ллевелис не сразу заметили, что за спиной у них уже некоторое время стоит Кервин Квирт.

— Уважаемый профессор, — тихонько сказал он, покачиваясь на каблуках, — не кажется ли вам не совсем уместным вести этот разговор в присутствии учеников Змейка?..

Курои спохватился, бросил гневный взгляд на всю троицу в дверях и вышел, шурша одеждами. За ним вышел Финтан.

Ллевелис остался с досадливым ощущением, что если бы не куратор, он мог бы узнать о Змейке кое-что скандальное, но счастье оттого, что доктор Квирт вернулся, заслонило все. «Родня напилась моей крови и на время отпала», — кротко сказал Кервин Квирт и повернулся, чтобы сбежать вниз по лестнице, но тут Гвидион с Ллевелисом вспомнили, какая забота их гнетет, и показали ему ступеньку. Куратор вник в их положение.

— Э, да это не ступенька, — присмотрелся он. — А ну, кыш отсюда! — топнул он на нее, и ступенька поспешно вынула из-под себя лапы и куда-то юркнула.

Ллевелис с Гвидионом пошли за дубовой доской.

* * *

Неустрашимый в своей наивности, Гвидион сумел-таки добиться у Змейка индивидуального спецкурса по фармакологии. На очередном уроке химии Змейк раздал студентам очень простые соединения, всем одни и те же, и велел получить путем сочетания этих элементов вещество как можно более опасное для жизни. Гвидион сумел получить из этих составляющих вещество настолько ужасное, что Тарквиний сперва обратил внимание на колбу с кипящей и плюющейся субстанцией, потом — на Гвидиона, впился в него черными глазами, выслушал и пригласил прийти в понедельник после всех уроков.

О Кромвеле Гвидион знал достаточно, однако Ллевелис счел его знания неполными. Накануне первого визита к Змейку он притащил огромную «Историю Британии», раскрыл ее на деяниях Кромвеля и подсунул Гвидиону под нос со словами:

— Вот он, Змейк-то!

— Я не вижу здесь ничего про Змейка, — сказал Гвидион, очень внимательно просмотрев раздел.

— «Город был очищен не только от защитников, но и от жителей», — зачитал Ллевелис из книги. — «Ближайшее окружение Кромвеля составляли столь же жестокие фанатики, склонные считать успехи своих кровавых предприятий знаком особой благодати Божьей». Ты думаешь, Змейк с тех пор внутренне изменился?

— Я думаю, что Змейк знает фармакологию, — твердо сказал Гвидион.

И поскольку Ллевелису самому втайне страшно нравился Змейк, он свернул свои знамена и прекратил атаку.

…Гвидион впервые видел, чтобы кто-то жег огонь в камине при настежь открытом окне и делал записи на рукаве своей мантии. Именно этим занимался Змейк.

В кабинете Тарквиния Змейка возле камина стояло низкое кресло, и было несколько стульев, совершенно разных по виду. Один из стульев при появлении Гвидиона довольно откровенно зевнул. Ближайший к Гвидиону стул отодвинулся от него, переступив когтистыми лапами, и ненавязчиво поскреб третьей когтистой лапой паркет.