Любовь Михайловна приоткрыла один глаз, увидела уже знакомое лицо притащившего ее драконистого брюнета, сжала кулаки и, не обращая внимания на свою практически наготу из-за его варварских действий, замолотила тощими ручонками по мускулистой груди в домотканой серой рубашке с вышивкой.

— Сволочь! Зачем так пугать?! Я чуть заикой не стала! Поседела, наверное, вся! Страшный, рычит, глаза красные, да еще и одежду рвет! Тоже мне муж! Как есть сволочь настоящая и абьюзер!

Из глаз хлынули слезы, видимо, как ни пыталась она быть оптимисткой и разобраться, как теперь жить в этом мире, нежданное нападение ее доконало. Стержень воли треснул, и Любовь превратилась в обычную слабую женщину, сломавшуюся под гнетом навалившихся перемен и обстоятельств.

Впрочем, с таким же успехом Люба могла попытаться постучать по столу или стене, разве что свежеиспеченный гадский муженек был чуть помягче и она кулаки об него не ободрала.

Хмурый дракон моментально перехватил одной ладонью обе ее кисти, зажав как в тисках.

— Прекрати, сказал! И не советую использовать свою эльфийскую магию мне во вред. У меня хорошие амулеты, и твое «азбюзар» бесполезно. Лучше береги силы для ритуала. Чем больше завтра отдашь, тем дольше я тебя не побеспокою, — рявкнул он и для острастки тряхнул еще раз так, что у Любы только зубы клацнули. Хорошо, язык не прикусила.

Девушка обмякла в схвативших ее руках, а по нежному личику из огромных серых глаз потекли сверкающие слезы.

Эндерк был в полном раздрае, не зная, что думать. Прибежал он сюда, почуяв дрогнувшие нити защитной сети драконьего поселения. Ощущения кричали, что где-то здесь таится зло, опасное для его народа.

Увидев ушастую в подполе, где, судя по запаху, варили яды и где фонило мерзкой магией хаоса, он озверел настолько, что грубо выволок девчонку наружу и остервенело, несмотря на сопротивление, содрал платье, пытаясь отыскать печать хаоситов. Эти твари пришлого бога всегда клеймили своих приспешников.

Клейма на тощем эльфийском недоразумении не было, зато он с гневом и незаметно прокравшейся в душу жалостью заметил на бледной худенькой спине розоватые, почти зажившие рубцы, синяки от чьих-то пальцев на плече и ссадину на лодыжке.

На пару секунд ярость опять вспыхнула в сознании, но уже не на девчонку. Судя по всему, его жена, являющаяся кровной родней эльфийского владыки, до встречи с ним сидела на цепи, прикованная за ногу, как сторожевая собака. Девчонку били и, возможно, морили голодом. У его народа это считалось преступлением.

«Может, эти ушастые мрази пытались ей внушить, что мы с ней так будем обращаться? — пришла в голову горькая мысль. — Тренировали терпеть? Рассказывали, как кровожадны и жестоки драконы?..»

Эндерк пытался успокоить ее как мог. Донести до сознания испуганной девушки, что это он. Донес. Эльфийка распахнула глаза, в которых разгорелось гневное пламя, и замолотила по его груди кулачонками. Потом вместе с руганью выкрикнула что-то непонятное, похоже магическое, тут же убив в нем зародыш жалости к нежеланной, навязанной богами жене.

— Как ты нашла это место? — Он оттолкнул ее и швырнул девушке сорванную со стола скатерть. Эльфийское платье невесты он располосовал на мелкие лоскуты, оставив ей только нагрудную повязку и коротенькие штопаные эльфячьи панталончики, едва прикрывающие тощую, на его взгляд цыплячью, задницу этого недоразумения. — Знала? Искала специально? Признавайся!

Эндерк не ожидал, что бледная и зареванная эльфийка с упавшими на лицо всклокоченными золотистыми волосами, завернувшись в скатерть, вдруг обожжет его взглядом и яростно и храбро выкрикнет прямо в лицо:

— Да жрать я хотела! Понятно? Сам небось сытый. А меня чего кормить? Может, сдохну на вашем ритуале, да и ладно. Глядишь, за другой слетаешь, крылья есть…

Она шмыгнула носом и попыталась тыльной стороной ладошки утереть предательские слезы, опять хлынувшие из глаз.

— Я еду искала и за половик запнулась. А там люк с кольцом. В подпол же еду складывают, ну я и… — соизволила буркнуть под нос объяснения, увидев, что дракон стоит как пыльным мешком пришибленный. — В шкафах-то, кроме посуды, нет ничего. Или вы продукты не в кухне храните?

А потом был тайфун. Ураган по имени Эндерк. Дракон поедом ел себя и ругал как мог, впрочем не показывая виду. Это же надо, чуть не заморить голодом главный источник их будущего благоденствия.

Любу сначала потащили к рукомойнику и самолично умыли, точнее, больше вымочили холоднющей водой. Потом муженек усадил ее на диван и рысью умчался куда-то наверх. Громко ругаясь, чем-то гремел над головой, а потом скатился по лестнице, таща в руках ворох разноцветных тряпок, при ближайшем рассмотрении оказавшихся платьями, юбками, блузками и прочими предметами женского гардероба.

Видимо, выволок из шкафа все, что в ручищи поместилось, и принес.

— Вот. Выбери, что наденешь. Сейчас еще обувь принесу, — заявил он, вывалив на ковер перед Любой свою добычу. — Главное, чтобы приличное! Не забывай, что ты замужняя, хотя…

Он окинул взглядом замершую на диване хрупкую большеглазую фигурку.

— Да просто надень что подойдет. Поясом подвяжем, а верх хоть вон шалью прикроем. — Из кучи был извлечен большой платок потрясающего светло-бирюзового цвета с тончайшей серебристой вышивкой из мелких цветов и бабочек по всему полотну. — После ритуала куплю… Точнее, закажем пошить тебе нормальный гардероб. Лучше бы наш, конечно, вечера тут бывают холодные. Дожди моряна приносит. Ну или ваше, если угодно, тоже пошьют…

В глазах мужчины мелькнуло пренебрежительное выражение, показывающее все, что он думает об эльфийской манере одеваться.

— Я обувь искать, а ты давай… раз голодная. Есть тебя поведу. Да и оставаться здесь нельзя, пока зараза в подполе не уничтожена. Придется сжечь. Собрать старейшин и выжечь дотла.

Как-то не готова была наша Любаша к таким кардинальным мерам.

Это выходит, дали ей домик с обстановкой, а теперь сожгут? И не факт, что новый выделят. Еда — это прекрасно, но вопрос недвижимости землянку-попаданку весьма волновал.

— А где я буду жить? — полетел вопрос в спину уже опять поднимающегося по лестнице Эндерка.

Мужчина обернулся, на миг задумавшись, а потом, словно что-то для себя решив, тряхнул головой, отчего темные пряди длинной нестриженой челки упали на глаза.

— В казарме пока выделю покои. Там безопасно, да и под присмотром будешь. — И, уже пропав из виду, ехидно и громко добавил со второго этажа: — Сытая!

«Походу, своего домика у меня теперь не будет, печалька. Надо хоть книгу забрать, а то спалят и ничего не узнаю. — Люба поворошила ногой разноцветные тряпки и взяла в руки тяжеленький талмуд. — Эй, Шиза, может, перестанешь дуться? Ну некомфортно мне как-то было узнать… Вот представь, что у тебя в мозгу засядет маленький эльф или дракон. Тебе понравится?»

В голове что-то едва слышно забурчало, а потом уже знакомый голосок посоветовал: «Давай вон ту юбку тащи. Да одевайся скорее, не при драконе же вещички натягивать. Срамота, хоть он и муж. Все же вы не настоящая пара, а значит, поворачивайся быстрее. Глядишь, он, пока лютовал, и не рассмотрел ничего. А книге вон жми на знак да пихай за пазуху. Там у тебя все равно пусто…»

Голосок ехидно захихикал.

Люба послушно выудила плотную коричневую юбку с завязками на поясе, отыскала большеватую, но зато закрытую под горло полотняную светло-голубую рубашку. Прижала к себе уменьшившуюся до размера блокнотика книгу, а потом взяла и обвязалась платком крест-накрест через грудь, обмотав концы вокруг талии и завязав узелочек.

В зеркале отразилась сиротка Марыся. Юбка колоколом до пят, из объемных рукавов торчат худые запястья, и этот платочек, словно мама зимой пальтишко на ватине подвязала, чтобы не продуло. На груди чуть встопорщилось из-за книги, но едва заметно. Как и сказала Шиза, нет там ничего. Уж больно худосочная эльфа была.

Спустившийся с сапожками в руках дракон только бровями дернул, ругнувшись сквозь зубы. В платье с корсажем, юбкой с подъюбниками и прочими ухищрениями ушастая выглядела хоть и худой, но вполне взрослой молодой женщиной. А сейчас…

Эндерк злился. Хитрые травоеды, похоже, всучили ему ребенка вместо нормальной жены, а значит, она нескоро войдет в полную силу и ритуал даст очень скудный результат. Это плохо, зиму ожидают суровую. А еще в поселении три роженицы. В последнее время и одна редкость. Без эльфийской силы могут и не разрешиться как должно. Беда тогда будет, и большое горе.

Зато драконье пламя остроухие получили сполна. Эндерк был одним из сильнейших в драконьем племени и отдал не жалеючи.

— Сколько тебе весен? — задал он вопрос с замиранием сердца, вглядываясь в юное личико и подмечая чуть округлившиеся от испуга глаза.

«Пятьдесят две», — подсказала Шиза в голове, шокировав Любу. Это был ее настоящий возраст, а никак не возраст девчушки, в чьем теле она оказалась.

«Говори давай! — Шиза в мозгу взвыла сиреной. — Видишь, он что-то подозревает. У эльфов пятьдесят — возраст совершеннолетия!»

Услышав ответ, Эндерк выдохнул, слегка успокоившись, и, дождавшись, когда девушка обуется, вывел ее из дома.