Я помотала головой и пожала плечами, отрицая свою осведомлённость о тонкостях турецкой эстрады (совсем забыла, что хотела расспросить о Картале у Ольги), и указала на видневшийся неподалеку стенд с отельной и туристической информацией. Там, понятно, тоже была размещена соответствующая афиша.

Ахмед понимающе кивнул, попутно поприветствовал проходивших мимо нас дам и продолжил:

— К своему стыду, лично я тоже ознакомился с эээ… некоторыми моментами его творчества позже, чем с его рабочим райдером. А именно вчера. Воспользовался интернетом. Предпочитаю обычно, знаете ли, более серьёзную, классическую музыку. Кстати, мадам Луба, «карталь» — ведь это и есть «орёл». Это просто перевод. Иначе подобному артисту никогда не дали бы такого прозвища. Слишком уж благородная птица. — И Ахмед горестно прикрыл глаза.

— Обычно артисты невысокого уровня имеют совершенно непомерные запросы от приглашающей стороны, — подбросила я дровишек в костер оскорблённого музыкального вкуса Ахмеда. — Здесь такая же история наблюдается?

Менеджер снова поздоровался с проходившими мимо гостями и принялся отвечать заговорщическим шёпотом:

— Ах, мадам Луба, как же вы правы! Вы даже не представляете. Я за годы работы в ресторанном и отельном бизнесе насмотрелся, поверьте, на разных выскочек. Настоящий артист, я думаю, должен быть скромен. Ему должно быть вполне достаточно почитания от его любимых зрителей. К тому же настоящий талант почти всегда и так очень прилично оплачивается. Эти же… — и Ахмед пренебрежительно махнул рукой в сторону пустого теперь главного входа, — требуют отдельных номеров под свои контейнеры со сценическими костюмами, французские коньяки перед выступлением, итальянские колбасы после него, ананасы — исключительно с Канарского архипелага, ледниковую воду на завтрак и затейливые коктейли перед сном. Да, и личного официанта чуть ли не круглосуточно. Хорошо ещё, что он не потребовал отстроить за эти два дня отдельный ресторанный зал. И у него, поверьте, ещё не самые наглые запросы.

Я ещё раз взглянула в сторону приглашённой «звезды». «Бодрумский орёл» неторопливой походкой, напоминавшей движение какого-нибудь римского императора среди плебеев, шёл навстречу спешащему к нему полному мужчине (очевидно, представителю руководства отельной сети). За ним сдержанно семенила сопровождавшая его длинноволосая брюнетка. Замыкал процессию обливавшийся потом служащий с разноцветным контейнером и, вполне предсказуемо, выглядывавший из-за его спины Севка с включённым телефоном в руках.

Сделав вид, что не заметила последнего, я проследовала в ресторан.

Глава 6

«Я вырастила шпиона!» Эта мысль маленьким молоточком тюкала меня в висок с каждым ударом пульса, и я не знала пока, как её принять: с гневом или же с юмором.

Мы сидели в лобби с послеобеденными коктейлями, и гордый Севка демонстрировал мне на экране своего телефона процесс оборудования гримёрки для Кенана Карталя (надо же, я запомнила наконец его имя). Или, скорее, костюмерной, потому что добрую половину отведённой под гримёрку комнаты занимал тот самый огромный контейнер, снабжённый кодовым замком (со сценическими костюмами, как я поняла из недавней эмоциональной тирады Ахмеда). Очевидно, размером этой упаковки для артистических нарядов (а имеющиеся лифты были для огромного ящика явно малы) и объяснялся выбор руководством отеля номера на первом этаже с расширенными дверными проёмами.

Севка сказал, что артист «сильно ругался», наверное, как раз по этому поводу.

Кроме контейнера на видеозаписи мелькал также обязательный в таких случаях гримёрный столик с зеркалом, обрамлённым круглыми лампочками, табурет возле него, мягкая софа винного цвета и маленький круглый столик, очевидно, для напитков и корреспонденции. Севка забежал даже в ванную. В этом номере она была обставлена с учётом размещения гостей с ограниченными возможностями.

— Ты как вообще туда попал? — стараясь, чтобы тон моего голоса отражал положенную строгость, а не любопытство, спросила я. — Кто тебя туда пустил?

Севка пожал плечами:

— Мам, тут тётеньки такие добрые работают. Им не жалко, если я чуть-чуть посмотрю. И… в общем, она там всё равно пока пыль протирала, не видела, что я снимаю.

Вопрос отпал. Мой сын просто-напросто втёрся в доверие к горничной, у которой наверняка дома есть такой же безобразник. Телефон при этом он явно не демонстрировал, снимал свои видео тайком.

Я мысленно в очередной раз порадовалась, что мы вовремя закрыли его интернет-канал от внешнего просмотра. Ибо кто знает этих капризных и эпатажных артистов? Не хотелось бы, чтобы Карталь затаскал меня по судам, обвиняя во вмешательстве в частную жизнь звезды.

Не успела я помянуть всуе «бодрумского орла», как он собственной персоной материализовался у барной стойки. На этот раз на Кенане Картале была вполне элегантная тёмно-голубая рубашка, расстёгнутая, однако, на пуговицу-две ниже необходимого. Лишённая растительности грудь артиста выглядывала из импровизированного декольте и отливала атласом. Дополняла образ умопомрачительная «рваная» укладка, ни на минуту не дающая усомниться, что перед нами представитель творческой профессии.

К источавшему на весь холл горько-сладкий аромат гостю резво подскочил официант, на которого я обратила внимание ещё за обедом.

Ребята, видимо, работали по какой-то сложной сменной системе, потому что раньше я этого парня в ресторане не видела. Между тем он был очень примечательным. Высокий, длинноногий, очень симпатичный, если не сказать красивый, парень обладал пышной, крупно вьющейся шевелюрой длиной до подбородка и ярким, чувственным ртом.

«Как с обложки модного журнала», — подумала я, когда мой взгляд впервые выхватил его из общей картины.

Этот официант не подходил за обедом к нашему столику, обслуживая отдельную зону, где располагался столик Карталя. Артист обедал со своей спутницей в компании полного мужчины, который утром встречал их по приезде перед входом.

Сейчас гарсон определённо лез из кожи вон, чтобы «звёздный» гость осыпал его щедрыми чаевыми. В ход шли самые очаровательные улыбки, самые широкие жесты руками, приглашающие устроиться в кресле, оценить меню и продегустировать закуски, самые расторопные действия и чёткие, лёгкие, почти балетные перемещения между предметами мебели.

Карталь с одобрением наблюдал за старательным официантом и даже сунул ему в руку вожделенную купюру. В этот момент в лобби вошла спутница артиста. Она приблизилась к его креслу и села на широкий подлокотник, аккуратно положив ногу на ногу и прикрыв подолом юбки случайно появившееся в её разрезе колено. Сверкнув глазами, явно недобро, в сторону направившегося к барной стойке красавца-гарсона, она поправила свои чёрные блестящие волосы и начала что-то быстро и негромко говорить, кажется, на немецком. До моего слуха приглушённо доносились только отдельные слова и окончания.

«Не турчанка», — удивлённо подумала я и, поспешно поднявшись, направилась к выходу из отеля, не забыв прихватить с собой Севку.

Чтобы ребёнок не обнаружил своей утренней шпионской деятельности при, так сказать, самих её непосредственных объектах. Надеюсь, праздничный новогодний концерт с заявленным на нём фейерверком и «индейка-шоу» (кстати, интересно, что это?) удовлетворят его жажду сбора контента и мне не придётся снова смотреть ролики, снятые в чужих номерах.

На выходе из отеля мы столкнулись с Виталиком, обвешанным пакетами из местных бутиков на манер новогодней ёлки. От него снова интенсивно пахло крепким алкоголем. Очевидно, провожать старый год мужчина начал сильно загодя.

Несмотря на это обстоятельство, шёл Виталик бодро, уверенно и ровно. Он громко и как будто радостно поприветствовал меня, по-доброму шикнул на задевшего его при выскакивании на улицу Севку и встал, поджидая Валентину.

Сквозь стеклянные двери я видела, что та замешкалась при выходе из такси, запутавшись в длинном подоле своего платья.

Мне как раз пришло сообщение на мессенджер, и я задержалась, отвечая на него, в зоне отельного wi-fi.

— Ты мандарины взяла? — осведомился Виталик у подошедшей подруги. И одобрительно хрюкнул: Валя продемонстрировала ему собранные в подол, очевидно на парковой аллее, оранжевые плоды и молча протянула мне два из них.

— Будем делать нормальный Новый год, — сказал Виталик, обращаясь как будто и ко мне тоже. — Они тут не умеют. Сделаем правильный, да, Валюсик?

Девушка что-то односложно ответила, разворачиваясь в сторону бара. Удивительное дело, обычно в излишней коммуникативной потребности с окружающими обвиняют женщин. Здесь же явно наблюдалась обратная ситуация.

Я сделала шаг к выходу.

— Офигеть! — нецензурно в сердцах выразился Виталик.

Я обернулась. Оказалось, причиной сего высказывания был «бодрумский орёл», дефилировавший своей нарочито царственной походкой с коктейлем в руке в сторону лифта. Судя по всему, простоватому Виталию было тяжело привыкнуть к наличию столь яркого персонажа буквально на расстоянии вытянутой руки. Внимание мужика не смогла отвлечь от Карталя даже шедшая за ним чуть поодаль спутница, пусть и гораздо менее экзотичная, однако мерно покачивающая при ходьбе стройными бёдрами в отлично сидящей на них юбке.