Рабочий день считался ненормированным, с перерывами только на поесть и поспать, но не каторга ведь, постоянного надсмотрщика не имеется. Богдана всегда находила возможность почитать, написать бабуле письмо, позаниматься итальянским. Опытная Грася научила: пока хозяйка поблизости — не дай бог присесть, летай по дому, изображай бурную деятельность. Но, по счастью, у Пирины вечно — то косметолог, то массажи или шопинг. А пару вечеров в неделю хозяева отсутствовали: то на концерт отбудут, то на прием.

Грася пугала: в доме могут быть видеокамеры. Но Богдана все равно осмелилась и на гигантском хозяйском сексодроме поваляться, и наряды Пирины примерить. Первый шок (зачем всего двоим — особняк площадью в тысячу метров?) миновал. Горничная быстро поняла, насколько удобно, когда в одной комнате — беговая дорожка и коврики для йоги. В другой — телевизор. В третьей — библиотека. И натуральные ткани к телу оказались очень приятны. И фермерская курица, взращенная на натуральном зерне, была несопоставима по вкусу с морожеными «ножками Буша».

От Граси она своих чувств не скрывала:

— Хочу как они жить.

Пожилая полячка хмурилась:

— За это русских и не люблю. Захватчики вы.

Грася вбила себе в голову: молодая, свеженькая Богдана планирует избавиться от Пирины и женить на себе Марио.

— Ты с ума сошла! У них счастливый брак! Да и зачем мне такой старик? — отбивалась горничная.

Но Грася ухмылялась:

— Старик — это даже выгоднее.

Тем более что и хозяин дома интерес к ней проявлял. Горничная ползает на карачках, намывает полы (швабры она не любила, считала, что руками удобнее) — Марио встанет на пороге комнаты, наблюдает. И подкрадываться любил, незаметно. Она над учебником, бормочет под нос итальянские слова, а он вдруг по спине хлоп:

— Brillante!

Богдана ахала, вздрагивала, смущалась.

Brillante по-итальянски — можно многими приятными словами перевести. Умная, гениальная, удивительная.

Богдана отваживала Марио как могла. Когда он дома, самые уродливые треники напяливала, волосы повязывала косынкой, никакой косметики — иногда наоборот, подрисовывала себе или раздражение на губе, или усталые тени под глазами. Наедине никогда не оставалась — сразу находила предлог, чтоб удрать.

А Марио с удовольствием продолжал играть с ней в кошки-мышки. И Пирины своей особо не смущался. Однажды прямо при жене Богдану за щечку ущипнул, когда она завтрак подавала.

В первый раз (под гневным взглядом Граси) девушка вытерпела, промолчала. Но когда следующим утром хозяин дома огладил ее по попе, аккуратно поставила на стол блюдо с гренками и попросила расчет.

Пирина (прежде будто не замечала, когда муж руки распускал) переглянулась с Марио и спросила:

— Вы хотите уйти от нас? В чем причина?

Богдана сдвинула брови:

— Я замужем. Приехала сюда работать. И мне неприятны, — она с вызовом взглянула на Марио, — шуточки вашего супруга.

Грася скептически подняла бровь — что, мол, за комедия.

А Пирина вдруг спросила:

— Как твоего мужа зовут?

— Антон, — выпалила она первое попавшееся.

— Энтони. Он счастливчик, — усмехнулся Марио и поинтересовался: — Фотография есть?

Богдана запаниковала. У замужней, конечно, должна быть карточка мужа!

По счастью, давным-давно, в девяностом, еще школьницей, она ездила в гости в тетке. В далекий Сыктывкар. Вокзал оказался перекрыт — там кино снимали. Богдану охватило дикое любопытство. Молила, кокетничала, но все-таки уговорила сержанта из оцепления и просочилась в здание. А там прямо нос к носу со знакомым столкнулась. Ну, то есть она его знала.

Бабушка тогда фанатела от фильма Глеба Панфилова «Мать». До такой степени обожала, что специально будильник ставила, если вдруг глубокой ночью по телевизору повторяли. Внучка, волей-неволей, на скучищу тоже поглядывала. И один актер, который Якова Сомова играл, ей приглянулся. Глаза потрясающие. Фигура чумовая. И тут он — живьем, прямо перед ней! В каком-то Сыктывкаре! Она не растерялась, — попросила автограф, а еще лучше сфоткаться вместе. Симпатичной школьнице не отказали. И поляроид в съемочной группе отыскался. Немедленно вручили карточку.

«Якова Сомова» Богдана только подружкам показала. Но когда на экраны вышел блокбастер «По прозвищу Зверь» (его-то в Сыктывкаре и снимали), девушка в своем городке мигом превратилась в знаменитость. Стоит на фотке в обнимку — с самим Певцовым!

И, ясное дело, драгоценную фотографию она с собой в Италию взяла. Но итальянцы вряд ли знакомы с российскими «звездами». Поэтому Богдана бесстрашно сбегала в свой полуподвальчик, притащила и предъявила хозяевам:

— Вот!

Они рассмотрели, одобрительно поцокали.

Марио увидел надпись на обороте, потребовал:

— Что здесь написано?

Переводить правду («На добрую память Богдане») было никак нельзя, поэтому она лихо соврала:

— Люблю тебя больше жизни!

Взглянула на Марио с укоризной, старательно выстроила сложную итальянскую фразу:

— Поймите, Антону — Энтони — было бы неприятно знать, что вы ко мне пристаете.

Супруги снова переглянулись, быстро заговорили между собой.

Беглую речь Богдана не понимала до сих пор, только отдельные слова улавливала. Какие-то каникулы, безопасность. Интересно, о чем они? Ладно. В языковой среде, с итальянским телевидением скоро полностью язык освоит.

Она дождалась, пока закончат трещать, спросила:

— Кофе подавать?

— Si [Да (итал.).], — кивнула Пирина.

И с того утра жизнь ее успокоилась совершенно.

Вряд ли Марио испугался накачанного «Энтони» из далекой России, но кадриться перестал. Да и Грася к ней подобрела.

Богдана все больше привыкала к Италии. Научилась изящно накручивать на вилку спагетти любой длины. Освоила несколько песен на итальянском. К ужасу Граси, почти в любую погоду ходила купаться в ледяном озере Комо. И, конечно, продолжала чистить, скоблить, натирать. Старалась не впадать в тоску от монотонности работы, откладывать как можно больше денег.

И не ведала, что очень скоро жизнь ее разительно изменится.

* * *

Через пару месяцев, в середине июня (Богдана даже не успела отработать аванс) хозяева заявили, что родной Менаджио переполнен туристами, абсолютно несносен, и они отбывают в Швейцарию, принимать термальные ванны. Кухарке и горничной предложили взять на время своего отсутствия выходные, и Богдана уже открыла рот, чтобы согласиться (давно порывалась съездить в Милан), но Грася наступила ей на ногу и сладким голосом пропела:

— Спасибо, не надо. Мы лучше останемся. Генеральную уборку в доме сделаем. Спокойно, чтобы вас не тревожить. Шторы постираем, окна помоем.

Хозяева с кислым видом инициативу одобрили, а полячка, когда остались одни, напустилась на Богдану:

— Ты глупая? Выходные не оплачивают! А оторваться и здесь сможем! Не собираешься ведь ты в самом деле круглые сутки убираться?!

Едва Марио с Пириной отбыли, Грася потащила свою юную коллегу в супермаркет, и дешевой граппы в тележке оказалось куда больше, чем закусок.

Прежде Богдане наставница представлялась скучной и правильной дамой, но нынче раскрывались новые ее грани. Кухарка махала стопку за стопкой с поразительной ловкостью. Сама Богдана пыталась крепкий напиток цедить помаленьку, но Грася немедленно начинала сердиться:

— Нельзя полную рюмку на стол ставить! Примета плохая. Пей до дна!

— Не могу я столько пить!

— Вот дура ты, Богданка. А как еще стресс снять?

— У меня нет стресса!

— А ты вспомни сортир после Марио!

Обе расхохотались. Вроде Италия — цивилизованная страна. Но ершиком хозяева не пользовались принципиально. Хозяин так вообще — сделает «большое дело» и не стесняется немедленно звать Богдану, чтобы та вернула унитазу блеск-чистоту.

Богдана пить не любила: пример матери хорошо отрезвлял. Да и напитки, что употребляли в России тех времен — сомнительная водка, разведенный с вареньем спирт «Рояль», якобы немецкий ликер «Грейпфрут-лемон», — совсем не нравились.

Но граппа, надо признать, оказалась куда вкуснее. И если рюмку залпом махнуть, тоже ничего страшного. Зря бабушка пугала, что теряешь контроль, и вообще спиртное «скотинит». Ничего подобного с ней не происходило. Краски ярче, на сердце легко, вечно хмурая Грася хохочет.

Богдана, чтоб еще больше кухарку порадовать, затянула:

— Мимо базара мчался дрозд,
Взял да и сел на кошкин хвост.
Аса — тадараса, аса — тадараса,
Взял да и сел на кошкин хвост [Польская народная песня.].

Кухарка привету с родины обрадовалась, подхватила — на польском. Потом, мешая языки, вместе исполнили «Подмосковные вечера», «Варшавянку», «Ты ж меня пидманула».

Голова у Богданы приятно кружилась, из окна тянуло свежестью, садовые розы дурманили ароматами, Грася казалась все более милой, а богатый особняк представлялся собственным, родным домом.

И, хотя выпили много, мерзостей опьянения девушка так и не познала — ее просто сморило прямо в парадной зале, в мягком кресле.

Она вынырнула из черной дыры на рассвете. Ждала похмелья, головной боли и рези в глазах, но опять нет. Тело переполняла необыкновенная легкость, хотелось разом схватиться и сделать тысячу дел.